La Cumparsita… В ритме танго

«Нет, нет и нет! Или свой собственный, или никакой! Чужого не хочу! Довольно об этом, Горовой».

Слава богу, Даша больше не заикалась о разводе или еще каком-либо расставании, например, о временном раздельном проживании, чтобы привести себя и свои мысли в подобие порядка, или о странном сосуществовании, словно мы не муж и жена, а вынужденные соседи, занимающие огромное жилое помещение, исключительно вечерами встречающиеся перед телевизором за просмотром очередного недалекого сериала под раскупоренную жестяную банку с пивом и жирные чипсы из натурального продукта. Хотя до этого у нее частенько проскакивали фразочки о том, что наш развод исправил бы сложившееся, увы, не в ее пользу положение, а мне гарантировал бы появление долгожданного наследника в другой семье. Откровенный бред, если честно, но я по-мужски предупредительно молчал и просто слушал, находясь в каком-то наваждении, иногда, конечно же, ругал ее и взглядом расчленял. Однако, Даша со стеклянными, немного оглупевшими глазами, словно неживая, твердила, что я должен от нее уйти. То, что она моя жена, на самом деле, не дает ей права решать, что мне необходимо делать: когда бросать, куда идти, с кем спать, а кого проигнорировать вниманием из-за того, что по состоянию здоровья этот кто-то не сможет дать мне то, что я якобы до беспамятства хочу.

Я зверел, дурел, потом немел и терял нить разговора. Как она вообще могла о таком думать, а не то, что говорить? Уйти от жены, за которую боролся? Которую, абсолютно не зная, странным образом, иногда абсолютно незаконно и по-глупому ревновал? Бросить свою рыбку? Отказаться от любимого человека? Хочу ли я такой чересчур непомерной ценой детей. Не о чем в этом случае думать. Однозначно — нет! У меня есть сын и мне… Довольно! А с любимой женщиной я собрался прожить остаток своей жизни. Пусть она смирится с тем, что я ее не брошу и ей не позволю уйти. Как придумает глупая… Ей-богу! Впору закатить глаза и громко выдохнуть:

«Да твою ж, бл, ма-а-а-а-ать, Горовая! Ты вообще в себе?».

Даша маленьким юрким угрем ерзает по груди и, стягивая с моего торса одеяло, медленно сползает вниз. Жена прокладывает размашистым зигзагом дорожку очень влажных поцелуев, подключая к своим действиям тепленький язык. Она облизывает кожу, всасывает, пропускает щедро покрывшуюся мурашками шкуру через зубы и с чмокающим звуком резко отпускает. Слышу, как тихонечко смеется маленькая бестия. Рыбка добавляет руки к ласкам, сжимая тело, словно пальпируя меня, щекой касается боксеров, а носом утыкается в скрытый эластичной тряпкой немного возбужденный член.

— Доброе утро, товарищ! Приве-е-е-е-ет, — как будто разговаривает с ним, оттягивает вниз резинку и пытается снять с меня трусы.

— Ты… — отрываю от подушки только голову и через прикрытые ресницы слежу за ее действиями. — Ты… Дашка, что ты творишь? Что задумала? — вслух глупость спрашиваю, а про себя заклинаю кумпарситу не останавливать свои намерения и быстрее реализовать то долгожданное, что она намерена сейчас сделать. Все и без слов понятно — пусть не отвечает!

— Съесть тебя хочу, мужчина, — она приподнимается, упираясь руками по обеим сторонам от меня.

Дашка скатывает с меня трусы, смотрит вниз и, облизнувшись, улыбается:

— Уже готов, товарищ?

Краснею, как подросток, и отворачиваюсь в сторону, как будто изучаю электронные часы, показывающие точную дату, температуру окружающей обстановки и время:

— Решила с утра меня добить? — возвращаюсь к ней. — Соскучилась?

— Секса захотелось, муженек, — с глубоким вздохом произносит и занимает ту же позу — своей щекой и носом возле полового члена. — М-м-м… — она приподнимает ствол и нежно прикасается губами к возбуждению. — Ты живой, Ярослав?

Что за вопросы, кумпарсита? Если и живой, а я однозначно «чересчур живой» и сильно возбужденный, то через одно мгновение в пропасть улечу и грешный мир покину, предусмотрительно захватив в полет маленькую расхрабрившуюся деву. Даша своим ртом макает меня, прикладываясь губами к обжигающей головке, облизывает щечки и венец, а сильнее оттянув чехол, мягко теребит сильно воспаленную уздечку. Я резко дергаюсь и проталкиваюсь глубже в женский рот. Жена жалобно мычит, выказывая голосом неудовольствие, но от меня не отстраняется и не выпускает изо рта, лишь рукой надавливает на мой каменный живот, словно приказывает сохранять спокойствие и неподвижно лежать. Не знаю, если честно, смогу ли долго выдержать такой напор и ласку, которой она с утра пораньше решила одарить меня. Зажмурившись до слез из глаз, крепко стиснув зубы и вытянув губы в сплошную линию, мычу и вместе с этим комкаю ручным захватом простынь только с правой стороны, а с левой, как выброшенная на сушу рыба, бесполезно бью плавником, как будто требуя спасения или освобождения из сетей, в которые меня затягивает подводная морская царица утреннего разврата, решившая оральным сексом до беспамятства калеку довести.

— Да-а-а-а, — шепчу, когда она сосет меня, перебирая пальчиками в такт своим движениям по натянувшейся мошонке. Щекочет сморщенную кожу, заставляя мужика, как обезумевшего от наслаждения, стонать. — Вот та-а-ак! — стараюсь сохранять подобие сознания и то и дело глупо направляю свою абсолютно не нуждающуюся в этом далеко не девственную «профессионалку». — М-м-м-м, — выгибаюсь телом, уперевшись затылком и ягодицами в подушку и матрас, подставляюсь и мягко двигаю бедрами, показывая ей, как мне приятно и в каком темпе хотел бы продолжать.

Даша великолепна во всем… Во всем, что окружает молодую пару. Она всегда открыта к сексуальным экспериментам, внимательна ко мне и к нашей обстановке в целом. Прирожденная жена, а в довольно скором времени, возможно, самая лучшая молодая мать.

Дарья перекидывает ногу через меня и меняет свое положение, занимая место, словно перед Богом преклоняясь. Внимательно и слегка покорно смотрит на меня, не прекращая сосательных движений, демонстрирует слабую попытку улыбнуться и даже подмигнуть. Флиртует с раскочегаренным мужиком, который находится на низком и глубоком старте и готовится своей спермой накачать красивый натруженный минетом рот. Не хочу так! Точно не сегодня. Резко поднимаюсь верхней половиной тела, сажусь на задницу и подхватываю рыбку под плечами, отрываю от себя, шлепая влажным членом себя по животу.

— Ярослав, — скулит, посматривая на то, что недоделала.

Ловлю ее губами, целую, крепко прижимая, и укладываю на себя. Она выкручивается и пытается вниз уйти, но я не разрешаю. Секс будет! И будет, что называется одноименным, но все же на двоих!

— Иди сюда, — тяну ее наверх, усаживая промежностью на свое лицо.

Она выказывает непокорность, жалобно пищит и, уперевшись коленями в матрас, старается приподняться и сползти. Обхватываю женский зад и заставляю мягкой силой раскрыть пошире ноги. Фиксирую, обхватив за бедра, и не даю ей с себя уйти.

— Яросла-а-а-а-в! — нежно стонет, когда я делаю свой первый взмах по влажным половым губам.

Вспотела и немного потекла, значит, тоже жаждет ласки! Как крупный кот, работаю языком, вылизывая собственную жену, тонкими ручонками схватившуюся за деревянные брусья изголовья и с прогибом восседающую на моем лице. Тепло и вкусно — очень аппетитно. Я мычу, не прекращая отработанных движений, а она постанывает в такт моим перемещениям по ее мягким скользким и слегка опухшим складкам. Крутое утро, без сомнений!

Мы пробуем с ней все. Все, что знаем и на что способны: сверху, сбоку, снизу, лежа, стоя, в душе, у кровати, на кухонном столе. Не знаю, что в этот важный день произошло и к чему такое половое рвение впоследствии нас приведет, но я не могу насытиться собственной женой, а она, похоже, не в состоянии именно сегодня кончить. Ее как будто кто-то подменил! Она инициирует, заводит, проявляет нетерпение, заставляет с ней такое вытворять, чего доселе никогда не пробовал, а потом, не испытав разрядки, опять идет за лаской, выпрашивая голосом и взглядом еще один последний половой акт…