Лабиринт чародея. Вымыслы, грезы и химеры

Позднее я побывал на похоронах Трилта. Я видел его в гробу; я был одним из тех, кто нес гроб и опускал его в могилу. Могу поклясться, что в ней действительно покоится его тело. Ни гробовщики, ни прочие скорбящие не выдали ни тени сомнения относительно личности и реальности покойника. Но после, вернувшись домой, я поднял мешковину в кладовке и обнаружил, что лежащий под ней – труп или дух, двойник или фантом, не ведаю кто, – никуда не делся и нисколько не изменился.

Охваченный внезапным безумием, я какое-то время не отдавал себе отчета в том, что делаю. Немного придя в себя, я вылил в большую ванну несколько галлонов едких кислот, а затем поместил туда то, что когда-то было Джаспером Трилтом или в точности на него походило. Но кислота никак не подействовала ни на одежду, ни на тело. С тех пор оно так и не проявило признаков естественного разложения – необъяснимым образом оно вечно остается неизменным. Очень скоро, однажды ночью, я закопаю его в лесу за лабораторией, и земля примет Трилта во второй раз, после чего я буду вдвойне уверен, что мое преступление никто не раскроет – если я действительно совершил преступление, а не увидел его в грезах, оказавшись жертвой какого-то галлюцинаторного мозгового расстройства.

Я не в силах объяснить, что произошло, и не верю, что законы разумной вселенной такое допускают. Но доказано ли, что вселенная разумна и подчиняется рациональным законам?

Возможно, в самой химии таится невообразимое безумие, творя вещества, действие которых противоречит любой материальной логике. Яд, который я дал Трилту, – неизвестная величина; он наверняка обладал, помимо смертоносности, другими неизвестными свойствами, и я не могу уверенно сказать, как воздействует он на атомы человеческого тела – и атомы души. Воистину, я ни в чем теперь не уверен, за исключением того, что и я сам, подобно законам материи, должен вскоре, в самом ближайшем времени, окончательно сойти с ума.

Колосс из Илурни

1. Побег некроманта

Трижды бесчестный Натэр, алхимик, астролог и некромант, со своими десятью проклятыми учениками совершенно внезапно и под завесой строгой секретности покинул Вион. Все его соседи полагали, что столь поспешное бегство было продиктовано здоровым чувством самосохранения: вряд ли колдуна прельщала перспектива примерить испанский сапог или взойти на костер. Его собратья по ремеслу, пользовавшиеся куда менее дурной славой, уже были сожжены заживо в прошлом году, когда инквизиция начала вдруг проявлять необычайное рвение, а то, что немилость Святой церкви Натэр навлек на себя давным-давно, было отлично всем известно. Поэтому относительно причин его исчезновения сомневались немногие, а вот о способе бегства, равно как и о теперешнем местонахождении колдуна и его учеников, оставалось только гадать.

По округе циркулировали тысячи мрачных суеверных слухов, а прохожие крестились, приближаясь к высокому мрачному дому, который Натэр построил в святотатственной близости к главному собору и обставил с поистине дьявольской роскошью и эксцентричностью. Два дерзких вора, которые проникли в особняк колдуна после того, как стало очевидно, что жилище опустело, рассказывали, что большую часть мебели, а также книги и прочее имущество Натэр, по всей видимости, взял с собой. Это лишь усугубило зловещую таинственность происходящего, ибо совершенно невероятным казалось, чтобы Натэр и десяток его учеников с несколькими возами домашней утвари могли законным образом незамеченными просочиться сквозь тщательно охраняемые городские ворота.

Самые добропорядочные и благочестивые обыватели утверждали, будто сам Сатана с сонмом крылатых приспешников унес их прочь из города в безлунную полночь. Некоторые священники и почтенные бюргеры заявляли, что видели в небе черные тени, похожие на человеческие, вместе с такими, которые совершенно точно были не людьми, а также слышали завывания адской шайки, когда она зловещей тучей пролетала над крышами домов и городскими стенами.

Другие полагали, что колдуны перенеслись из Виона посредством дьявольских чар, удалившись в неведомые безлюдные дали, где Натэр, чье здоровье давно уже оставляло желать лучшего, мог бы надеяться умереть мирно и спокойно, насколько может на это рассчитывать человек, находящийся между пламенем аутодафе и огненной геенной. Говорили, что не так давно он впервые за свои пятьдесят с лишним лет составил собственный гороскоп и увидел в нем зловещее сочетание роковых планет, сулящее раннюю смерть.

Третьи же, в числе которых были соперничающие с ним астрологи и маги, были убеждены, что Натэр исчез из виду лишь для того, чтобы иметь возможность беспрепятственно вступать во взаимовыгодные сношения с разнообразными демонами и без помех плести черную паутину могущественных злых чар. Чары эти, туманно намекали они, в назначенный час падут на Вион, а не исключено, что и на всю Аверуань, и, несомненно, примут форму ужасающего мора или нашествия на всю страну суккубов и инкубов.

В бурлящей лавине диких слухов вновь всплывали полузабытые истории и буквально за день рождались новые легенды. Появление Натэра на свет и его подозрительные странствия до того, как шесть лет тому назад он поселился в Вионе, обросли многочисленными домыслами. Поговаривали, что он сын дьявольских сил, как и знаменитый Мерлин; отцом его называли ни много ни мало Аластора, духа мщения, а матерью – уродливую карлицу-колдунью. От первого он унаследовал злобный и мстительный нрав, от последней – приземистую щуплую фигуру.

Он путешествовал по восточным землям, где научился у сарацинов и египтян нечестивому искусству некромантии, в котором ему не было равных. Люди боязливо перешептывались о том, что Натэр использовал тела давно умерших людей и кости, на которых не оставалось ни клочка плоти, в своих гнусных целях и что он выжимал из своих мертвецов все силы, заставляя их служить себе, что было дозволено одному лишь ангелу смерти. Натэра в городе никогда не любили, хотя многие приходили к нему за советом и помощью в разного рода сомнительных делах. Однажды, на третьем году жизни в Вионе, его публично забросали камнями за то, что он, по слухам, занимался некромантией, и метко пущенный чьей-то рукой булыжник навеки сделал его хромым. Это увечье, полагали в городе, он так и не простил, и на враждебность духовенства отвечал дьявольской ненавистью Антихриста.

Помимо порчи и сглаза, в которых его обычно подозревали, он давно считался растлителем юношей. Несмотря на маленький рост, хромоту и уродливую внешность, он обладал исключительной властью над умами, поистине гипнотическим даром убеждения, и учениками его, которых он, как говорили, завлекал в бездонную пучину омерзительных пороков, были молодые люди, подававшие блестящие надежды. Словом, исчезновение его было воспринято в городе как счастливое избавление.

Среди горожан был один человек, который не принимал участия во всеобщем злословии и не прислушивался к мрачным сплетням. То был некий Гаспар дю Норд, который и сам изучал запретные науки и даже целый год ходил у Натэра в учениках, но предпочел втихомолку покинуть дом учителя, когда узнал, какие гнусности ожидают его на пути дальнейшего погружения в колдовское искусство. Однако же за этот год он успел получить немало редкостных и необычных знаний вкупе с некоторым пониманием пагубных способностей и темных, как ночь, помыслов некроманта.

В силу этих причин, узнав об отъезде Натэра, молодой человек счел за лучшее хранить молчание. Кроме того, ему не хотелось ворошить воспоминания о временах собственного ученичества. Затворившись наедине со своими книгами в скромно обставленной мансарде, он хмуро вглядывался в маленькое продолговатое зеркальце, обрамленное переплетающимися золотыми змеями, которое когда-то давно принадлежало самому Натэру.

Отнюдь не отражение его собственного привлекательного и молодого, хотя уже и слегка прорезанного ранними морщинами лица заставляло его хмуриться. Зеркало было не из тех, что отражают черты смотрящего. В глубинах его Гаспар увидел странную, зловещую сцену, участники которой были ему хорошо знакомы, однако определить место действия он не смог. Прежде чем он сумел разглядеть подробности, зеркало затуманилось, словно под воздействием алхимических паров, и больше ничего увидеть он не успел.

Это явление могло означать лишь одно: Натэр понял, что за ним наблюдают, и пустил в ход защитные чары, которые сделали вещее зеркало бесполезным. Именно осознание этого факта вкупе с открывшейся ему на мгновение зловещей картиной того, чем был занят Натэр, тревожило Гаспара и вселяло в его душу леденящий ужас – ужас, который не обрел еще четких очертаний и имени.

2. Воскрешение мертвых

Натэр с учениками исчезли из Виона на излете весны 1281 года, в темную пору междулуния. Потом новая луна народилась и выросла над цветущими лугами и покрытыми молодой зеленой листвой лесами и вновь истаяла в призрачном серебре. Мало-помалу люди заговорили о других волшебниках и новых загадках.

А потом безлунными ночами в начале лета произошло несколько исчезновений, куда более странных и необъяснимых, чем побег злобного коротышки-колдуна.

Однажды гробокопатели, ранним утром пришедшие на работу на расположенное за городскими стенами кладбище, обнаружили, что не менее полудюжины свежих могил почтенных граждан Виона разрыты, а тела их исчезли. После тщательного осмотра стало очевидно, что сделали это не грабители. Гробы, лежавшие поперек или вертикально торчавшие из ям, выглядели так, словно какая-то сверхъестественная сила разнесла их изнутри, да и сама свежая земля бугрилась, будто мертвецы, каким-то непостижимым образом воскреснув прежде срока, самостоятельно разрыли ее и выбрались на поверхность.