Лабиринт памяти

Драко часто приходил Элисе на помощь в такие минуты. Порой даже сама Эл говорила, что если бы не он, ее бы уже давно прижучили каким-либо непростительным заклятием. Драко искренне удивлялся, как она вообще осталась жива и невредима с таким задиристым и скандальным характером, который проявляла в полной мере, если что-то шло не по ее плану. И вот тогда в нужный момент вступал он, Драко Малфой, со своей сдержанной и продуманной игрой на эмоциях и слабостях других людей.

Он невесело ухмыльнулся своим мыслям, понимая, что и сейчас должен сделать это. Да, Эл наверняка устроит истерику, но выхода нет.

Драко уперся руками в стол по обе стороны от секретарши и, наклонив голову, стал пристально всматриваться в ее глаза. Он знал, что она наверняка чувствует скованность и неловкость из-за того, что он нарушил ее комфортную зону, и теперь наблюдал за ее реакцией. Девушка замерла в недоумении и, вздохнув, задержала дыхание. Она смотрела на Драко расширившимися от удивления глазами и совершенно точно не знала, чего от него ожидать дальше. От злости, похоже, не осталось и следа, так как такое поведение парня явно обезоружило ее. Тем не менее, она не отодвинулась, а наоборот, словно под гипнозом, даже немного подалась вперед. Это был хороший знак, и Малфой склонился еще больше над ней, обдав жарким дыханием щеку девушки. Блондинка не смела пошевелиться, словно впав в какой-то транс. Драко еле ощутимо прошелся губами по ее щеке и остановился у самого уха, от чего тело девушки обдало мурашками.

— Простите, синьорита, но нам действительно очень нужно попасть к сеньору Лоренцо, — приглушенным бархатным голосом промурлыкал Драко, слегка затрагивая губами ее кожу. – Вы не могли бы посмотреть письмо, чтобы убедиться в этом, bella?

Малфой отстранился и с легкой полуулыбкой посмотрел блондинке прямо в глаза. Она слегка приоткрыла рот и уставилась на Драко таким взглядом, что если бы им можно было раздевать, он бы был уже голым.

Драко часто видел это выражение лица у девушек. Он знал, как играть на их чувствах и желаниях, а они велись на его уловки практически всегда. Похоже, часть мыслей отразилась на его лице, потому что блондинка, смутившись, отпрянула от него и поспешно перевела взгляд на письмо.

— Да, да, конечно, синьор, сейчас посмотрю, — прокашлявшись, сказала девушка и одарила Драко смущенной улыбкой. Малфой довольно кивнул и бросил быстрый взгляд на Эл. Та стояла, скрестив руки на груди, и укоризненно качала головой.

Она прекрасно понимала, что у Драко есть два неоспоримых преимущества перед другими, которые сразу бросались в глаза: богатство и красота. Да, Драко был баснословно богат, его семье принадлежало целое состояние, взращенное веками. Малфои умели обращаться с деньгами. Испокон веков они любили их порой даже больше чем собственных детей, потому как деньги давали власть, а власть позволяла им уже которое столетие чувствовать превосходство над другими волшебниками и получать многое без особого труда. Ну а хваленая чистота крови и подавно делала семью Малфоев чуть ли не полубогами в глазах большинства магов, причем даже тех, кто искренне ненавидел эту семью.

Драко многое переосмыслил после окончания войны, и, на самом деле, почти все его представления о жизни лопнули как большой воздушный шар, однако у других – нет. Другие по-прежнему ставили деньги во главу угла, чем Драко часто и пользовался с тихой омерзительной грустью. По-другому было нельзя, он уже давно похоронил надежду жить иначе.

Поразительно, но из-за денег люди готовы были душу дьяволу продать, а уж исполнить настоятельную просьбу «Мистера Малфоя» и подавно.

Еще тогда, когда он бесцельно скитался по миру в надежде убежать от ужаса привычной жизни, Драко убедился, что везде все люди одинаковые. Сначала ему было даже досадно, но вскоре стало все равно. Мир никогда не изменится. И какая, в сущности, разница, что за средства, если они оправдывают цели?

А что до красоты, то у Драко она была особенная. Его совершенно точно нельзя было назвать смазливым, сладким красавчиком, которым восхищаются толпы девушек. Его красота не была благородной, как с полотен великих художников, изображающих добрых рыцарей, да и сам он никогда не претендовал на роль прекрасного принца. Но эти жёсткие губы, заострённый подбородок, чётко очерчённые скулы, точёный аристократический нос и серые, чуть прищуренные глаза с поволокой несли в себе такую явную энергетику опасности и чего-то запретного, что некоторых обдавало холодом, и они готовы были нестись прочь от этого человека, в то время, как другие наоборот испытывали тягу к нему, поддавшись странному магнетическому порыву.

Все дело было в необычном таланте Драко, который он умело использовал в своих, как правило, корыстных целях. Он обнаружил это ещё на пятом курсе, когда понял, что может удивительным образом угадывать слабости и желания девушек. Драко знал, что нужно сделать, чтобы свести их с ума и заставить возжелать его. Он мог заставить женщину поверить, что она единственная и неповторимая, подарить ей наслаждение и так же легко его отнять, унизив и убив всю гордость и достоинство. Девушки это чувствовали, и это приводило их в ужас, они хотели бежать прочь от Драко, а с другой стороны, навстречу к нему, в ожидании хотя бы недолгосрочного счастья и чувственного наслаждения. Вот тогда Малфой и мог делать все, что хотел, мог достигать любых целей, пользуясь безвольностью своих жертв.

Он был пламенем, пожирающим всякого, кто окажется слишком близко, а те женщины, которые попадали в плен его магнетизма, шли навстречу этому огню, спешили к своей маленькой смерти, подобно мотылькам, скованным цепями желания обладать прекрасным. Именно это и обезоруживало, заставляло разум кричать «Спасайся!», а тело толкать навстречу опасности.

При этом, как ни странно, Драко очень редко использовал это умение для того, чтобы затащить женщину в постель, но почти всегда, чтобы добиться чего-то на простом жизненном уровне. Просто он любил сильных и независимых женщин, а размениваться на тех, кто стал лишь подобием половой тряпки, поддавшись его чарам, ему не хотелось даже ради постельных утех.

Вот поэтому благодаря этим своим талантам Драко Малфой, можно сказать, всегда добивался всего, чего хотел либо с помощью денег и власти, что безотказно действовало на мужчин, либо с помощью притягательной красоты и удивительного магнетизма, если приходилось иметь дело с женщинами.

Элису такое положение вещей раздражало, но ей пришлось свыкнуться с мыслью, что эту черту характера в Драко уже никак не изменить. Он привык применять годами излюбленные способы, перенятые у отца, почти всегда. Играть по общеустановленным правилам было не для него, он предпочитал устанавливать их сам, плевав на честь и мораль.

Вот и сейчас, эта глупая секретарша – и как Лоренцо вообще мог нанять ее? – периодически кидала двусмысленные взгляды на Драко, очевидно надеясь на продолжение «беседы». Глупая девица, очередной трофей в галерее особо легких побед Драко. Эл даже могла поклясться, что еще чуть-чуть, и она начнет расстегивать пуговицы на своей белой блузке. Не желая больше смотреть на этот спектакль, Элиса нетерпеливо спросила:

— Теперь мы можем пройти?

Блондинка вздрогнула от требовательного голоса итальянки и недовольно перевела на неё взгляд.

— Простите, но мне нужно уточнить эту информацию у сеньора, — сухо ответила девушка и, оправив юбку, закачала бедрами по направлению к кабинету, предварительно кинув на Драко очередной зазывающий взгляд. Малфой усмехнулся и подмигнул Элисе, которая с неприязнью смотрела вслед секретарши.

— Stupido pollo!* Не прошло и двух минут, а она уже готова стянуть с себя блузку! – прошипела Эл, когда та, пробормотав пароль, скрылась за дверью.

— Неудивительно, — фыркнул Драко и скучающим тоном добавил: — Женщины в большинстве своем все одинаковы. Одна и та же реакция из раза в раз – даже скучно.