Лабиринт памяти
Шрифт:
Уже заходя в пальмовую рощу, Гермиона обернулась и кинула прощальный взгляд на пляж, который так много теперь для неё значил. Она заставила себя отвернуться и зашагать прочь, сморгнув слёзы. Просто это было больно: видеть на белоснежном мягком песке, служившем ложем для них двоих, брошенную мантию и рубашку, две вышитые буквы на которой для неё сейчас были целым миром — «Д.М.».
Миром, от которого она бесстыдно бежала.
*
Драко предчувствовал: что-то произойдёт. Он проснулся от неясного ощущения тревоги, но быстро успокоился, увидев Гермиону. Сначала он не поверил: вот она — действительно рядом, одетая в его рубашку, в которой выглядела такой хрупкой и женственной, спит, уютно устроившись на его плече. Ему достаточно
Очень нежно, чтобы не разбудить Гермиону, он провёл пальцами по её щеке и убрал с лица непослушную прядь. Видимо, уловив его прикосновение, Грейнджер едва заметно улыбнулась, и в какой-то момент Драко показалось, что она вот-вот откроет глаза, чего не произошло. Вместо этого она лишь немного поменяла позу, и её дыхание вновь стало ровным.
И он не мог отвести от неё глаз. Не мог, к чёрту, даже пошевелиться, боясь спугнуть момент, опасаясь, что даже от незначительного движения она исчезнет, и он в который раз потеряет её. И, хотя Драко очень хотел верить, что теперь всё будет хорошо, что наконец они во всём разобрались, всё же оставалось в душе то, что мучило его, не давало расслабиться. Это чувство с каждой секундой росло, душило его и на каком-то этапе стало совсем невыносимым. Чертыхнувшись, Драко медленно поднялся на ноги и огляделся. Судя по всему, было раннее утро, и солнце только недавно озарило небосвод. Совершенно внезапно он ощутил острую потребность пройтись, сделать хоть что-то — только бы не сидеть на месте, ведь бездействие порождало в нём ещё большее беспричинное волнение. Покидать пляж не хотелось, да он и не смог бы этого сделать, пока она находилась здесь. Если бы не это дурацкое, не дающее даже нормально дышать, смятение, он бы всерьёз был готов просидеть рядом с Гермионой хоть сутки напролёт, оберегая её беспокойный сон.
Как же это было ненормально: ощущать такую зависимость, потребность в ней, какую он и не думал когда-либо испытать по отношению к девушке. Да что там к девушке! Он не думал, что сможет чувствовать что-то, кроме неприязни, именно к ней — к Грейнджер. И кто бы мог подумать, что всего за какие-то недели он сможет её по-настоящему…
Внезапно что-то тёмное мелькнуло в море. Драко предположил, что ему привиделось, а потом осознал: нет. Помрачнев, он подошёл поближе, и тут его осенило. Очень быстро он осмотрелся по сторонам, надеясь, что его догадки не верны, но вскоре понял: да, его вещи действительно украл хренов прибой. Не задумываясь, Драко нырнул в воду и что есть силы поплыл к своим брюкам и туфлям, которые уносило с каждой секундой всё дальше. Ему совершенно не хотелось разгуливать по «Магнолии» в одних трусах, а дурацкие волны, казалось, делали всё, чтобы это нежелание осуществилось. Он уже крепко ругался, проклиная самого себя за то, что оставил свои вещи так близко к морю, а немного позже разозлился ещё сильнее, когда увидел, что они стремительно уплывают от него. А ведь он — идиот! — мог просто воспользоваться палочкой, но абсолютно забыл об этом в нужный момент.
Впереди показались скалы, и Драко отметил, что забрался уже настолько далеко, что Гермиона вряд ли смогла бы его заметить, если бы проснулась. Эта мысль придала ему сил, и он начал грести с ещё большим усердием. А волны, словно играя, так и норовили отбросить его назад, при этом утаскивая вещи в другую сторону.
Свирепый, выбившийся из сил Драко схватил свои туфли, когда они обогнули скалу и прибились к обратной стороне. Там же лениво покачивались на волнах брюки, и первой его мыслью было разорвать их к чёртовой матери. Море весело блеснуло, будто бы подмигивая, и Драко в ярости ударил кулаком по водной глади, потому что неожиданно к гневу прибавилось то самое странное беспокойство, которое накрыло его с ещё большей силой. Оно причинило почти физическую боль, когда в сознании всплыло знакомое лицо.
Грейнджер.
Он вспомнил о ней, и моментально забыл о своей
усталости.Грейнджер.
Её имя стучало в висках, когда Драко двигался обратно гораздо быстрее, чем минутами ранее.
Грейнджер.
Сердце бешено колотилось, когда он выбежал на берег, отчаянно пытаясь найти её взглядом.
Грейнджер.
Сердце ухнуло вниз, когда он осознал: она ушла.
*
С каждым шагом в Гермионе росла уверенность в двух вещах: что во сне она видела Драко и что она просто непроходимая идиотка, раз сейчас сломя голову неслась от него прочь. Конечно, ей нужно было спешить к друзьям, но она могла хотя бы его дождаться, смело взглянуть в глаза и попрощаться, но что вместо этого? Вместо этого вновь струсила, испугалась, совсем не по-гриффиндорски сбежала, стараясь скрыться от неминуемых сложностей.
Но что если бы он не вернулся, а она так и продолжала сидеть на пляже, полуголая и абсолютно беспомощная? Что если он ушёл, точно так же струсив?
Ответы пришли моментально: нет и нет. Тот Малфой, которого она знала в Хогвартсе, до войны, безусловно, мог бы так поступить, но не этот, её Драко. Так что, как ни крути, она опять поступила как последняя дура: спряталась за потребность увидеться с друзьями и, возможно, уничтожила действительно необходимые отношения с мужчиной, без которого уже не могла себя представить.
Взлетев по подножкам бунгало, Гермиона ворвалась внутрь и на секунду замерла, найдя взглядом часы — пять минут одиннадцатого. Судорожно сглотнув, она осмотрела комнату: открытый, частично заполненный чемодан лежал среди несобранной груды вещей, а книги, разбросанные по софе, лишь дополняли эту унылую картину. Но если поспешить — она ещё успеет вернуться, сможет всё ему объяснить, а вещи быстро покидает по приходу домой. Да и кому нужны эти дурацкие тряпки, когда на кону её личное счастье?
Гермиона даже не стала переодеваться — просто торопливо умылась и наспех расчесалась, стараясь привести себя хоть немного в порядок. Она резко открыла дверь и, силясь не запутаться в платье, уже больше походившем на робу домового эльфа, сбежала по ступенькам, отчего едва не врезалась в кого-то.
— Гермиона! Ты уже… — начал было Гарри, но тут же замолк, окинув её потрясённым взглядом.
Она застыла, в ужасе смотря на Гарри и Джинни, которые, очевидно, уже закончили сборы и намерены были уезжать.
— Доброе утро, — еле выдавила из себя Гермиона, проклиная тот миг, когда решила не переодеваться.
Но друзья молчали. Казалось, они не могли найти слов, ведь понимание, которое так ясно отразилось на их лицах, теперь полностью завладело ими, и от этого щёки Гермионы всё больше приобретали пунцовый оттенок.
Внезапно она увидела позади Джинни знакомую рыжую макушку.
— О, вот и Рон! Рон! — позвала его Гермиона, стараясь переключить внимание друзей, но тут же сникла, когда увидела, как тот на неё глянул.
— Привет! Гермиона, почему ты… — подошёл он и остановился рядом с Гарри, непонимающе рассматривая её вечернее платье.
Чёрт.
Чёрт.Чёрт.Чёрт.
— О, я как раз собиралась… — чуть повысила голос она, пытаясь остановить Рона, но тут же осознала, какой это было глупой идеей — заговорить. Поздравляем, сегодня определённо был День безмозглости Гермионы Грейнджер!
Повисла неловкость, и в это мгновение Гермиона отчаянно мечтала о маховике времени, которым пользовалась столько лет назад. Насколько бы всё стало проще, будь он у неё в руках!
— Почему ты до сих пор в платье? — наконец тихо спросил Рон, начиная хмуриться.
— Брось, Рон, я ещё успею переодеться во что-то более удобное, — пытаясь выглядеть беспечно, отмахнулась Гермиона, но он продолжал сверлить её взглядом.
— Ты не поняла, Гермиона. Почему ты до сих пор в том платье?
Она набрала побольше воздуха, словно это могло помочь придумать достойный ответ, когда Джинни неожиданно сделала шаг вперёд и сказала:
— Вместо того чтобы мучить своими дурацкими вопросами Гермиону, лучше бы сначала сам попробовал объяснить, почему ты всё ещё в карнавальном костюме, Рон!