Лабиринт памяти

И, когда она плавно расстегнула молнию на платье, когда полностью освободилась от корсета и позволила ткани свободно упасть к ногам, она поняла, что ещё никогда не была такой смелой и не чувствовала себя такой желанной, как сейчас, стоя обнажённой на линии берега маленького пляжа перед мужчиной, которого, похоже, искренне…

Драко, до этого с восхищением наблюдавший за ней, оттолкнулся и резко притянул её к себе за талию, вновь впившись в губы поцелуем. Они опустились на землю, не размыкая объятий, и его руки, они ещё никогда не были так трепетны, так нежны с ней, как сейчас, когда он медленно изучал ими каждый изгиб её нагого тела. Это было по-настоящему восхитительно и удивительно одновременно: на любое его прикосновение всё её существо откликалось новой волной возбуждения, с губ срывались бессвязные фразы и стоны, ведь она просила, нет, пыталась его просить не останавливаться. Было ощущение, что Драко знал каждую её чувствительную точку, каждую сводящую с ума ласку, как будто они уже давно были любовниками. Мерлин, она никогда в жизни никого так не желала, как его в эту секунду.

Её дрожащая рука наконец смело освободила его плоть и обхватила её. В ответ на это движение Драко издал стон и на мгновение дёрнулся, чтобы её остановить, но Гермиона уверенно посмотрела на него, а следом провела пальцами по всей длине. Она наслаждалась тем, какую власть имела над ним: её ласки, похоже, окончательно сводили его с ума, почти так же, как это делал с ней он.

Как давно он уже делал это с ней!

— Хватит, — рыкнул Драко и прижал её руку к земле, навалившись на Гермиону.

Она всхлипнула, ощутив потрясающий вес его тела, почувствовав, как её обнажённая кожа встретилась с его.

— Пожалуйста… Я хочу… — попыталась сказать она, а затем увидела, что, если и оставалась ещё в Драко частичка самообладания, эти слова бесповоротно уничтожили её. Не сводя взгляда с её лица, он не торопясь освободился от брюк и белья, и Гермиона рассеянно подумала, что совершенно не заметила, когда он стянул с неё трусики. А самое главное, в ту секунду в ней не было и капли стыда, сожаления, да хоть какого-то чувства, заставляющего усомниться в правильности происходящего.

Прогремел новый раскат грома, дождь крупными каплями начал падать на их обнажённую, разгорячённую кожу, и когда Драко вновь накрыл Гермиону своим телом, разводя её ноги в стороны, когда упёрся в неё своей плотью, они оба замерли, посмотрев друг другу в глаза. Вот он — миг, которого они так страстно желали, так отчаянно ждали, которому так самозабвенно противились слишком долго. Им столько раз мешали, что уже не верилось: это в самом деле вот-вот произойдёт. Осталось только качнуться навстречу, толкнуться внутрь и…

— Гермиона…

Её имя, сорвавшееся с его губ, имя-утверждение, нет, имя-вопрос, удерживающее их двоих от того, чтобы окончательно раствориться в близости, стать чем-то единым, неразделимым, необратимым.

— Я хочу тебя, Драко, я лю…

И, прежде чем она смогла договорить, он двинул бёдрами и мягко вошёл в неё, убив последнюю возможность ясно мыслить и изъясняться словами. Остались только стоны, всхлипы и смешанные с дождём слёзы от того, насколько это было прекрасно: чувствовать его внутри себя, чувствовать потрясающую наполненность пока он постепенно продвигался ещё глубже. И в момент, когда Драко вошёл полностью, Гермиона осознала, что её тело сотрясает крупная дрожь, а слёзы никак не могут остановиться.

— Гермиона, я сделал тебе больно? Мне прекратить? — услышала она его обеспокоенный, звенящий от напряжения голос, в то время как его тело замерло.

О Мерлин, как он не понимает? Неужели не может понять, что она плачет не от боли, а от того, насколько ей сейчас хорошо?

— Нет, прошу… Драко, пожалуйста… Продолжай… — только и смогла вымолвить она, выгнув спину и нетерпеливо придвинувшись к нему. Взгляды встретились, и она увидела, что он в конце концов понял.

Малфой с тихим рыком подался назад и, когда она почувствовала, что он почти вышел из неё, вновь качнулся бёдрами, одним мощным движением заполняя её до конца. Громко ахнув, Гермиона вцепилась ногтями ему в спину, ощущая, как медленно он двигается внутри, растягивая её, даря невозможное, ненасытное, желанное чувство удовлетворения. Боже, как часто она мечтала об этом, думала, как бы это могло быть, если бы они вдвоём, вот так, с ним, вместе… Ох…

— Гермиона, пожалуйста…

Он что-то говорит? Ему хватает сил что-то сказать?

В любом случае она не могла задуматься об этом дольше, чем на секунду, когда его толчки участились, а её тело в ответ на это лишь подалось навстречу, помогая, встречая его. Она и не думала, что можно получать такое удовольствие, не сравнимое ни с чем.

— Пожалуйста…

Он вновь просил её, и Гермиона, совладав с очередным стоном, готовым сорваться с губ, еле слышно проговорила:

— Что?

— Смотри на меня.

И она, заставив себя открыть глаза, встретилась с его помутневшим от настоящей страсти взглядом. И в эту секунду поняла: они бесповоротно утонули друг в друге, окончательно захлебнулись и ушли на дно своего желания, своей похоти и своей…

Драко перестал сдерживаться, наверное, просто больше не смог. Движения участились, толчки стали настойчивей и сильнее, и теперь он уже входил в неё так глубоко, как хотела она сама. И Гермиона абсолютно потерялась в своих томных, сводящих с ума ощущениях, когда он нашёл правильный угол, правильный ритм, и она падала, падала, падала и не могла остановиться.

— Драко!

Голос слился с ветром, с шумом прибоя, с его стонами, с её дыханием, а тело трепетало, неосознанно металось из стороны в сторону от ощущения пульсирующего наслаждения. И в этот миг она не знала, где находится, но знала с кем, и это лишь ещё больше вводило в состояние исступлённого экстаза, смешанного с пониманием, что она больше никогда не сможет никому принадлежать.

Она всегда будет только его.

— Что ты сказала?

Гермиона сфокусировала взгляд на Драко. Неужели она произнесла это вслух?

Он слегка замедлил темп и, опёршись на локти, обхватил её лицо руками. В его глазах было столько потрясения, желания, теплоты — она просто не смогла ему отказать, она не хотела отказывать в том, чтобы повторить:

— Я всегда буду только твоей.

— Ещё. Скажи ещё раз, — постепенно увеличивая темп, попросил он, сильнее склонившись к её лицу.

— Только твоей. Всегда.

И она не знала, кто в следующую секунду подался навстречу, чтобы встретиться в поцелуе. Наверное, они сделали это одновременно, обнимая, притягивая друг друга ближе, сливаясь всё сильнее, настойчивей. Драко, не отрываясь от её губ, одной рукой резко схватил её волосы и намотал их на кулак, удерживая, словно боялся, что она сейчас исчезнет. Неужто он всё ещё сомневается?

И, когда его вторая рука, протиснувшись между ними, нашла заветную точку, дотронулась там, где она снова, нет — всегда желала ощущать его прикосновения, Гермиона вместе с полувсхлипом—полустоном надрывно сказала:

— Твоя… Навсегда…

Слишком быстро вокруг неё всё начало рушиться, вновь терялась реальность происходящего, и, казалось, где-то вдали она слышала слова Драко, так много слов: нужных, выстраданных, необходимых, с самого дна души, которые лишь ещё сильнее опускали её в глубины наслаждения, вожделения, желания.