Лабиринты чувств

Затем ее голос зазвучал громче и уверенней:

— Я хочу родить ребенка от Квентина Джефферсона! Пусть это будет мальчик, и пусть он будет похож на отца! Я люблю Квентина Джефферсона… хотя мы с ним расстались навсегда. Да, да! Я все равно люблю его! Несмотря ни на что!

В дверь деликатно постучали.

— Войдите! Не заперто! — моментально перестроилась Юля.

Это была Лида с кастрюлькой борща. Соседка изумленно оглядела комнату, в которой, кроме хозяйки, никого не оказалось. С подозрением покосилась на шкаф: уж не прячется ли кто-то там?

— А мне показалось… у тебя гости. Вот… думала, вы голодные, хотела предложить горяченького.

— Да нет, это я на диктофон очерк наговариваю. В форме диалога.

— А-а, — протянула соседка уважительно и одновременно разочарованно. — Извини, если помешала.

Бедная Лидия. Она все еще продолжает надеяться, что Юля выскочит замуж и освободит для их семейства комнату. А это невозможно. Теперь — уж точно невозможно. Наоборот, население коммуналки вскоре пополнится еще одним маленьким квартирантом. Жаль, конечно, огорчать Кузнецовых. но что поделать!

…Надо проконсультироваться с юристом. Говорят, если мать не замужем, можно ребенку в свидетельстве о рождении дать любую фамилию. А может быть, пусть он станет Джефферсоном?

Джефферсон… Эта фамилия неплохо будет смотреться в любых документах.

Глава 3 ОМОВЕНИЕ

— Джефферсон! Эта фамилия неплохо смотрится в любых документах. Не правда ли, сэр?

Саммюэль Флинт ликовал. Свершилось! Хозяин наконец снизошел до того, чтобы подписать контракт, давным-давно предлагавшийся концерном «Дженерал моторс». Теперь прибыль их корпорации подпрыгнет в десятки раз!

Флинт боготворил своего шефа и болел за его дело, которое, впрочем, и ему самому обеспечивало более чем безбедное существование.

Сейчас он посыпал четкую, размашистую подпись Квентина мелким золотистым песочком, чтобы высушить чернила. Так поступали в прошлом веке, когда дело Джефферсонов было только основано. Хозяин чтил традиции и не любил отступать от них, если только это было возможно.

Занимаясь производством наисовременнейшего технологического оборудования, в том числе для национальной программы космических исследований, все договоры он тем не менее подписывал перьевой ручкой, макая золотое перышко в хрустальную чернильницу.

«Что ж, — думал Флинт. — Великим людям позволительны маленькие странности, они даже придают им своеобразное очарование. Когда-нибудь я опишу их в моих мемуарах, посвященных этому гиганту. «Рыцарь Квентин — король технологии»! Неплохое название для книги, издатели оторвут с руками».

Саммюэль, идеальный бизнесмен, делец до мозга костей, безупречно управляющий жизнью огромной корпорации, оставался в глубине души романтиком. Несмотря на то что он был на целое десятилетие старше Джефферсона, в нем замечалось нечто мальчишеское.

Он верил в судьбу и в ее знамения. Ему казалось не случайным, что так тесно сошлись два человека с литературными именами: тезка рыцаря, придуманного Вальтером Скоттом, и однофамилец знаменитого пирата Флинта, описанного Стивенсоном.

— Вдвоем мы — сила, не правда ли, сэр? — подмигнул он хозяину. Иногда управляющий по-пиратски позволял себе подобную фамильярность. — Я привык побеждать на море, под черным флагом, вы — на суше, верхом на коне.

Джефферсон посмотрел куда-то сквозь него долгим, не совсем сфокусированным взглядом и ответил витиевато и непонятно:

— Нет, Сэм. Я не на коне. Скорее, я сам конь. По крайней мере, наполовину.

У Флинта вдоль спины пробежал холодок. Что-то в последнее время странности хозяина становились чрезмерными. Это было бы не страшно и даже естественно для художника или поэта, но промышленника могло привести к гибели.

Пират забеспокоился:

— Как вы себя чувствуете, сэр? Не съездить ли вам на побережье? Вы выглядите утомленным.

— Да, устал немного. Ничего, пройдет.

— Возможно, русские морозы подточили ваше здоровье?

— Как вам не стыдно, Сэм! Вы должны знать, что зима там не круглый год.

— Я знаю, сэр. Но ведь в России, как у нас на Аляске, есть вечная мерзлота.

— Да, мерзлота…

Джефферсон погрузился в какие-то свои мысли, явно невеселые:

— Все замерзает… Ледяное сердце… И еще у русских есть выражение: «Кровь стынет в жилах».

— Это означает жестокою человека?

— Нет, Сэм. Это означает, что человеку страшно.

«Неужели хозяина мучат подсознательные страхи? Это не исключено. Тем более что, по моим наблюдениям, он давно не обращался к своему психоаналитику. — И управляющий мысленно вознес молитву небу. — Господи, сохрани в сохранности незаурядный ум, который кроется за этим широким лбом! Пусть мистер Джефферсон всегда остается таким, каким я знаю его много лет!»

Но мистер Джефферсон больше не был прежним. После разочарования в Джулии он разительно переменился, даже внешне. Куда-то исчезла его лучезарная улыбка. Да и глаза как будто потускнели, уже не казались такими яркими…

— Все же вам следует развеяться, сэр. Я настаиваю на этом!

— Сэм, друг мой, вы как всегда правы. Я развеюсь.

На следующий день после подписания миллиардного контракта Квентин Джефферсон бесследно исчез.

И водительские права, и кредитные карточки остались в его лос-анджелесском доме.

Управляющий обратился бы в полицию, если бы не нашел на своем столе листок дорогой почтовой бумаги с лаконичным росчерком, сделанным все той же перьевой ручкой:

— Развеяться…

И все. Ни маршрута, ни адреса.

«Это не по-рыцарски, а по-пиратски! — с неодобрением подумал Флинт. — Мог бы и посвятить меня в свои замыслы, все-таки я ему не только подчиненный, но и друг!»

Однако совать свой нос в чьи-то личные дела — это нарушение прав и свобод человека. Уж кто-кто, а настоящие пираты толк в свободе понимают!

И мистер Саммюэль Флинт, решив не наводить никаких справок, отправился на очередной совет директоров. Он был безупречным бизнесменом.

Джулия обмолвилась когда-то, что не стала бы иметь дело с миллионером.