Лабиринты времени

Пришел черед выжившим мальчикам стать мужчинами. Вождь назначил день инициации. Колья, вбитые в землю, обозначали площадку для священного действа. В середине ее росло гигантское дерево: все его нижние ветви были обрублены, кроме одной, особенно громадной, ветки, которая резко выдавалась вперед; через нее перебросили два ремня из воловьей кожи. Мамонтенок проходил испытание первым. Его новый отец, сильнейший воин и вождь племени, схватил сына за кожу на груди – и каменными пальцами оттянул ее, нащупывая грудную мышцу. Отделив мускул от костей, он взял очень острый деревянный колышек, торжественно показав его солнцу, воткнул под мышцу и надавил так, что тот вошел под кожу почти целиком, на поверхности оставался виден лишь маленький край колышка. Брат вождя сделал то же самое со второй мышцей. Вождь в этот момент смотрел в глаза юнцу, который выдержал ужасную боль, не моргнув. Ремни привязали к колышкам, и Мамонтенка вздернули на них на высоту человеческого роста. Вес тела удерживали лишь деревянные палочки, и Мамонтенок заорал: «Сейчас я разорвусь на куски!». Однако мускулы выдержали. Как раз в этот миг солнце достигло вершины горизонта. Пока светило медленно спускалось вниз, Мамонтенок шагал вверх по ступенькам боли. Терял сознание – и в его замутненном мозгу ворочалась лишь одна мысль: крикнуть, чтобы прекратили обряд – и будь что будет. Солнце прошло половину закатного пути – и он вдруг испытал неземное ощущение. Духи выпили из него боль в награду за терпение. Мамонтенок летел куда-то в могучем дурманящем трансе, чувствуя в себе неведомые силы и желание убивать всех. Так родился воин, и у него был необычайный подъем духа. Мамонтенок дождался освобождения от пытки, которое не замедлило прийти, как только солнце село за горизонт. Оно словно ускорило свой ход, чтобы испытуемый меньше мучился! Юношу, ставшего мужчиной, опустили на землю, вытащили колышки и втерли соль с пеплом в отверстия ран, чтобы очистить их и создать татуированные знаки, которые навеки прославят их владельца. Несколько дней он пролежал в лихорадке. Знахари умерили его муки травяными настоями. Когда Человек по имени Мамонт – уже не Мамонтенок – выздоровел, его впервые допустили на священный танец, доступный лишь тем воинам, кто имел подобные знаки. На церемониальной площадке воины собрались в полдень, развели под большим деревом костер – и затанцевали под удары барабанов и звучание голосов, всегда оставаясь лицом к солнцу. Одобряемые соплеменниками, они не останавливались десять часов кряду, пока у них не начали разрываться икры. Их стали одолевать видения священных саблезубых кошек и ужасные воспоминания. Одни шептали что-то в полубредовом состоянии, другие падали, а наблюдатели ободряли их ударами лозы по оголенному телу, оставляющими кровавые полосы, и криками, которые заставляли двигаться, пока светило не закатится за горизонт. Так Человек по имени Мамонт сделался настоящим воином-людоедом. Он освоил их боевое искусство, привык убивать без раздумий.

– Вот почему я тебе говорю, что на людоедов нужно спланировать и открыть охоту до полного их уничтожения, – завершил свой рассказ учитель.

– Если Мелик или Вепрь справятся, то людоеды погибнут без огня. Будем ждать и готовиться к защите.

Мелик, Верный и Сом целый день шли по степи. Зеленый покров ее был еще в полном расцвете. Солнце сушило траву, ветер колыхал ее, разнося бесчисленные запахи, которыми был напоен воздух. Монотонная и однообразная, на первый взгляд, степь таила в себе бесконечное разнообразие злаков, трав и цветов, насекомых и животных. Плодородие ее было неистощимо. Среди необозримых зарослей злаков ютились островки дрока, вереска, шильника, зверобоя, шалфея, лютиков кресса. Местами виднелись участки голой почвы, устоявшие против натиска сомкнутых колонн растительной армии. Но за этими плешинами снова начинались сочные пятна мальвы, шиповника, красного трилистника и зеленых кустарников. Однообразие равнины нарушали то невысокий холм, то глубокий овраг, то пруд, кишащий насекомыми, лягушками и тритонами. Одинокая скала высилась в траве, словно мастодонт на пастбище. Стада оленей мелькали на горизонте, зайцы скакали в высокой траве, удирая от волков и собак. В воздух тяжело взлетали стаи куропаток, над степью носились вороны, легкокрылые вяхири, грузные дрофы. С места на место перебегали табуны диких лошадей, неспешно и солидно выступали зубры. Из рощи выходил, неуклюже переваливаясь с боку на бок, огромный и страшный серый медведь, победитель саблезубого. Вечером Мелик, Сом и Верный расположились на привал у подножья кургана. Они не прошли за день и десятой части пути. Сколько видел глаз, кругом расстилалась однообразная и печальная в этом сумеречном полусвете, степь. Последние лучи солнца догорали на облаках – и вид этого моря огня напомнил Мелику о том крохотном язычке пламени, который он должен был добыть. Казалось, стоило лишь взобраться на вершину холма и протянуть сухую сосновую ветвь к облакам, чтобы искра небесного огня воспламенила ее.

Тучи над горизонтом потемнели, но неясный багрянец еще долго мерцал на темном фоне неба. Одна за другой стали вспыхивать сверкающие точки звезд. Поднялся легкий ветерок. Каждое мгновение из мрака могли появиться саблезубый, волк или медведь, хотя они редко охотятся на равнине; стадо зубров могло растоптать хрупкую человеческую плоть; волчья стая представляла грозную опасность для беззащитных людей – количество придавало волкам силу крупных хищников, а голод вооружал их храбростью. Охотники поужинали сырым мясом. Это был грустный ужин, они отвыкли от сырой пищи. Затем Мелик первым встал на стражу. Всем существом он внимал каждому дыханию ночи. Глаз его улавливал движения теней, блеклое свечение тумана; слух различал шепот ветерка, шелест травы, полет насекомых, бег животных и шорох змей; он слышал вопль шакалов, отличный от воя волков, стрекотание кузнечиков и дальний клекот орла; ноздри его впитывали сладостный аромат цветов, свежее дыхание травы, острый запах хищников и зловоние гадов; кожа его ощущала малейшее дуновение ветерка, будь то волны влажного холодка или приступы сухого тепла. Жизнь была полна опасностей, и все проявления ее таили в себе угрозу. В неустанной борьбе с окружающим мог выжить только бдительный, сильный и хитрый воин. Мелик настороженно высматривал в темноте приближение когтей, раздирающих плоть, клыков, дробящих ее, или горящих угольков глаз пожирателей живого тела. Многие из хищников, учуяв присутствие сильного зверя – человека – отбегали, не задерживаясь. Так пробежали мимо волки – челюсти их так же мощны, как и саблезубого. Мелик почувствовал, когда к ним стала подкрадываться стая волков. Волки знали силу стаи – они остановились подле привала охотников, смутно понимая, что не слабее трех людей. Но так как голод не терзал их, они предпочли пробежать дальше по следу оленей. Подходила и стая собак, похожих на волков. Они окружили курган и долго лаяли на людей. Отдельные собаки с угрожающим рычанием забегали вперед, но ни одна не решилась напасть на двуногих зверей.

Недавно еще собаки стаями ходили за охотниками. Они питались отбросами и участвовали в охотах. Старый Ворон приручил двух собак – он кормил их потрохами и костями, подманивая к себе и воспитывая в них послушание за подачки. Они погибли в схватке с кабаном. Приручить других не удалось. Мелику нравилась мысль о союзе с собаками. В этом он чувствовал залог большей безопасности человека, новый источник силы. Но нечего было и думать об этом здесь, в степи, где людей было всего трое, а собак – целая стая. Между тем, собаки стягивались кольцом вокруг людей. Они не лаяли больше, но их короткое дыхание слышалось все отчетливее. Это начало беспокоить Мелика. Взяв пригоршню земли, он швырнул ее в самую смелую собаку и крикнул: «У нас есть рогатины и палицы, которыми можно убить медведя, зубра и даже саблезубого. Убирайтесь, пока я вам не вспорол животы!»

Собака, которой земля попала в морду, шарахнулась и, испуганная звуком голоса, скрылась в темноте. Остальные отбежали назад и, казалось, что они стали переговариваться. Мелик швырнул еще одну пригоршню земли, прикрикнув: «Где вам сражаться с охотниками! Прочь отсюда! Ищите себе добычу послабей – оленя или зайца! Мелик выпустит наружу кишки первой, которая осмелится приблизиться!». Разбуженные голосом Мелика, Верный и Сом вскочили на ноги. Появление двух новых теней заставило собак обратиться в бегство.

Два дня шли Мелик, Верный и Сом, обходя препятствия, но опасности росли по мере того, как охотники приближались к краю степи. Хотя лес находился еще в нескольких небольших переходах, предвестники его – отдельные рощи деревьев, крупные хищники – стали попадаться все чаще и чаще. Однажды охотники встретили даже саблезубого, он шел с подветренной стороны, и охотники успели скрыться в земляной яме.

Ночи становились все опасней, и теперь задолго до наступления сумерек охотники начинали думать об отдыхе: они искали пещеру в холмах, удобную площадку на скале или, на худой конец, хотя бы расселину в почве. Ночевать на деревьях они избегали. В разгар дня их начинала мучить жажда. Кругом не было ни ручейка, ни болота, а трава пожелтела на раскаленном солнце. В воздухе появились тучи мошкары, они беспокойно носились и беспощадно жалили тела воинов. Когда тени дня удлинились, земля снова зазеленела и воздух стал влажным, а ветерок с холмов принес запах свежей воды, тогда жажда отступила, и дорога не казалась больше кошмаром. Вскоре воины увидели стадо зубров, и Мелик сказал своим спутникам: «Мы напьемся воды до захода солнца. Зубры идут на водопой!». Верный, сын Тополя, и Сом, сын Реки, выпрямили уставшие тела. Мелик выбрал себе в спутники легких и подвижных юношей. В них нужно было воспитать мужество, веру в себя и выносливость. Взамен они готовы были платить слепым повиновением и безграничным доверием к своему вождю, способностью мгновенно забывать перенесенные страдания, оставаясь мужественными в глазах вождя, ведь предоставленные самим себе, они терялись перед враждебными силами природы – и страх брал верх над их телами. Но у них были зоркие глаза, тонкий слух, ловкие руки и неутомимые ноги – и все эти качества были к услугам вождя, который сумеет завоевать их доверие и подчинить своей воле. За дни совместного странствования Верный и Сом успели привязаться к Мелику. Для них он был воплощением мужества и силы, защитником и покровителем. Порой, шагая рядом с ним, они любовались его мощными плечами и широкой грудью. Молодые охотники испытывали, непонятное им самим, чувство доверия к нему. Мелик платил юношам такой же искренней привязанностью. Почему-то союз с Верным и Сомом казался ему залогом успешности задуманного похода.

Длинные тени легли у подножья деревьев. Солнце склонялось к закату, и огромный красный диск заливал багряным светом равнину и медленно движущееся темно-бурое стадо зубров, казавшееся издали мутным потоком воды. Вслед за зубрами украдкой пробиралось множество других зверей. Это доказывало, что Мелик не ошибся в своих предположениях, и водопой находится невдалеке, где-то там, за линией холмов. Вскоре Мелик, Верный и Сом почувствовали близость воды, и ноздри их жадно втягивали влажный воздух.

– Надо опередить зубров! – сказал Мелик. Он боялся, что водопой окажется узким и что великаны зубры преградят доступ к нему. Охотники ускорили шаг. Стадо подвигалось медленно, ведь молодые зубры устали от длинного перехода, а старые соблюдали привычную осторожность. Охотники быстро догнали зубров. Другие животные также хотели достигнуть водопоя раньше зубров, и видно было, как стремительно неслись вперед стада легких оленей, наперерез им проскакал табун лошадей. Многие животные уже добрались до холмов. Мелик и его спутники значительно опередили зубров и взобрались на вершину холма, когда те только-только достигли его подножия. Это должно было бы позволить охотникам, не спеша, утолить жажду. Перевалив через гребень холма, Мелик, Верный и Сом зашагали еще быстрей. Вода уже была видна отсюда, это было небольшое озеро, окруженное со всех сторон грядой скал, но узкая коса земли полуостровом вдавалась в него. Справа озеро питали воды полноводной реки, а слева оно низвергалось водопадом в глубокую пропасть. Доступ к озеру был возможен тремя путями: по реке, через перевал, которым прошли охотники, или через второй перевал, в скалистой гряде. В остальных местах озеро было окружено непроходимой базальтовой стеной. Охотники приветствовали воду радостными криками. У водопоя уже столпились хрупкие олени, маленькие коренастые лошадки, робкие косули и старый сохатый, на лбу которого выросло как будто целое дерево. Только свирепый вепрь, гордый сознанием своей силы, пил воду спокойно. Все остальные звери утоляли жажду, насторожив уши, с бегающими глазами; они часто вздрагивали и недоверчиво поднимали морды, готовые в каждое мгновение броситься наутек. Слабые должны жить в постоянном страхе, гласил закон жизни.

Вдруг, словно по команде, все морды повернулись в одну сторону, и еще через мгновение: лошади, олени, косули и сохатый беспорядочной толпой понеслись к западному холму. Один вепрь остался на месте, беспокойно вращая налитыми кровью глазами. Появилась стая свирепых лесных волков. Мелик, Верный и Сом держали наготове рогатины и дротики, а вепрь воинственно оскалил свои клыки и угрожающе захрюкал. Волки осмотрели врагов и, признав их опасными, предпочли броситься в погоню за убежавшими животными. После ухода волков на водопое наступила тишина, и воины, вволю напившись свежей холодной воды, стали держать совет. Уже надвигались сумерки, и солнце спряталось за базальтовой стеной. Нечего было и думать продолжать путь в темноте. Где же остановиться на ночлег?

– Идут зубры! – сказал Верный, заслышав вдали шум. Вдруг он повернул голову в сторону западного перевала. Трое охотников насторожили слух, затем легли на землю.

– Оттуда идут не зубры, – прошептал Сом, а Мелик продолжил:

– Это мамонты.

Охотники поспешно осмотрели местность в поисках пристанища на ночь. Река текла между базальтовым холмом и отвесным утесом из разноцветного камня. Узкий выступ, спиралью опоясывающий утес, позволял, однако, без особенного труда достигнуть его вершины. Верный первым заметил пещеру на вершине утеса. Она была низкой и небольшой, но охотники не сразу проникли в нее. Сначала они пристально вглядывались в ее глубину, затем Мелик, пригнув голову к земле и втягивая в ноздри запахи, вполз в отверстие. Пол пещеры был устлан костями, обрывками шкур, оленьими рогами, челюстями каких-то животных. Все это свидетельствовало, что хозяин пещеры был грозным и опасным охотником. Мелик еще раз внюхался в запахи пещеры и уверенно сказал: «Это пещера серого медведя. Она пустует уже целую луну».

Верный и Сом не сталкивались до сих пор с этим громадным хищником; охотники кочевали обычно по местам, где водились саблезубые, зубры, даже мамонты, но серый медведь был редким гостем. Мелик же видел его во время своих дальних странствований. Он знал, что серый медведь смел и не уступает в силе саблезубому великану, а в жестокости – носорогу. Почему пустовала пещера, Мелик не знал: медведь мог найти себе новую берлогу, перекочевать на короткое время в другое место, наконец, мог погибнуть в схватке с другим хищником или при переправе через реку; но так или иначе, Мелик не сомневался, что этой ночью хозяин не вернется, и решил занять берлогу.