Лабиринты времени

– Готовы ли Верный и Сом к борьбе?

– Я пойду за Меликом! – сказал Сом.

– Верный готов сражаться!

Охотники не спускали глаз с самки. Лежа в траве спиной к пещере, она не спала и чутко стерегла осажденных. Мелик осторожно расчистил от валунов выход из убежища, он был такой узкий, что один, в лучшем случае, два, очень худых человека одновременно могли выбраться наружу, прежде чем самка заметит их. Сом и Верный могли бы протиснуться в лаз, проделанный Меликом из пещеры, но тогда самка передавит их. Мелик сперва просунул в отверстие палицу, потом копье, и с величайшей осторожностью выполз первым. Случай благоприятствовал ему: вой волков и крик выпи заглушили легкий шорох тела, ползущего по камням. Мелик встал на ноги. Сом полез вслед за ним, но молодой воин, поднимаясь с земли, сделал резкое движение – и самка тотчас же повернула голову на шум. Удивленная, она не сразу напала на них, так что и Верный успел присоединиться к своим спутникам. Только увидев перед собой трех охотников и издав призывный рев, самка саблезубого не спеша поползла к ним, уверенная, что людям не удастся ускользнуть от нее. Охотники, между тем, подняли копья. Верный первым должен был бросить свое, а за ним последует бросок Сома, оба целились в лапы. Верный выждал удобный момент, и его копье просвистело в воздухе, попав в предплечье хищника. Самка как будто даже не почувствовала боли – то ли расстояние ослабило силу удара, то ли прицел был неверный и острие скользнуло по шкуре. Она только зарычала и поползла быстрей. Сом, в свою очередь, метнул копье, но самка отскочила в сторону, и копье не задело ее. Настала очередь Мелика: он выждал, когда самка приблизится на двадцать локтей, и только тогда с силой метнул копье. Оно впилось в шею зверя, но не остановило ее. Самка ураганом накинулась на людей. Сом покатился по земле, получив удар когтистой лапой в грудь, но тяжелая палица Мелика описала в воздухе круг – и с размаху перебила хищнику лапу. Самка завыла от боли и поджала сломанную лапу, в это время Верный кинул в нее дротик. Быстро обернувшись к нему, самка сильным ударом свалила Верного на землю и, встав на задние лапы, хотела подмять под себя охотника. Чудовищная пасть обдала лицо воина жарким зловонным дыханием, острый коготь содрал у него кожу с плеча. Палица снова мелькнула в воздухе, и вновь зверь жалобно завыл от нестерпимой боли, Мелик перебил ей вторую лапу. Самка, потеряв равновесие, зашаталась – и палица Мелика, не дав ей ни секунды отдыха, беспощадно долбила по спине, по голове, по лапам, пока зверь не свалился. Мелик легко мог тут же добить самку, если бы его не тревожили раны спутников. Сом успел подняться на ноги, но грудь его была обагрена кровью, хлеставшей из трех рваных ран. Верный лежал неподвижно, хотя раны его казались легкими. У охотника болели грудь и поясница, и он не мог подняться с места. Сом едва нашел в себе силы чуть слышным голосом отвечать на вопросы.

– Может ли Сом дойти до реки? – опросил Мелик.

– Сом дойдет до реки, – ответил молодой воин.

Мелик опустился на траву и прижал ухо к земле. Затем, поднявшись, долго нюхал воздух. Ничто не выдавало близости пещерного льва. Мелик поднял Верного на руки и понес его к реке. На берегу он помог Сому напиться, утолил свою жажду и напоил Верного, пригоршнями вливая ему воду в рот. Затем он направился обратно к убежищу, прижимая листья подорожника к груди Верного и поддерживая шатавшегося Сома. Охотники не умели лечить раны, они просто прикрывали пораженные места листьями ароматических растений, руководствуясь в выборе этих растений скорее животным инстинктом, чем человеческими знаниями, но учитель уже кое-чему все же успел научить Мелика, хотя, был бы здесь Енох, тогда другое дело: брат смог бы залечить любую рану. Мелик вышел из убежища за мятными листьями и подорожником, спрессовав их в плотную массу, он приложил их к груди и предплечью Сома. Кровь чуть сочилась теперь из его ран, и ничто не давало повода предполагать, что они опасны для жизни. Верный очнулся от забытья, однако еще не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

Мелик сказал своим спутникам:

– Охотники, вы мужественно сражались. Семьи узнают, что Верный и Сом – храбрецы!

Щеки юношей зарделись от похвалы вождя.

– Нет воина сильнее Мелика! – слабым голосом проговорил Верный.

– Пещерный лев еще далеко, – продолжал Мелик. – Я пойду на охоту. – Проходя мимо самки, Мелик остановился. Она была жива, и глаза ее блестели ярче, чем обычно. Раны на боках и спине были легкими, но перебитые лапы должны были срастись нескоро. Самка пристально следила за каждым движением охотника. Мелик крикнул: – У нее перебиты обе лапы! Теперь она слабей волчицы! – Самка ответила ему глухим ворчаньем, исполненным страха и злобы. Она попыталась приподняться. Тогда Мелик, подняв палицу, крикнул: – Я могу убить тебя, если захочу. Но самка саблезубого не в силах причинить вреда мне!

Послышался какой-то неясный шум. Мелик пригнулся к земле и пополз в высокой траве. Это бежало стадо ланей, преследуемое еще не видимыми собаками, лай которых доносился издалека. Почуяв запах самки и человека, лани метнулись к реке, но дротик Мелика просвистел в воздухе, и одна лань, раненая в бок, свалилась в реку. Мелик быстро подплыл к ней и, вытащив из воды, прикончил ударом палицы. Затем, взвалив добычу на плечо, бегом возвратился в убежище, он чувствовал приближение опасности, и действительно, не успел он вползти в убежище, как пещерный лев появился на опушке леса.

Прошел день после битвы с самкой. Раны Сома зарубцевались, но молодой воин, потерявший много крови, еще не полностью восстановил силы. Верный почти оправился, но ходил еще с большим трудом. Пещерному льву приходилось теперь в поисках дичи уходить с каждым разом все дальше и дальше от убежища, так как окрестные животные уже все знали о его соседстве. Прокормление беспомощной самки было нелегкой задачей, и часто оба хищника голодали. Самка выздоравливала; она ползала, волоча больные лапы по земле, но не внушала теперь никакого страха людям, и Мелик не убивал ее потому, что забота о ее прокормлении изнуряла пещерного льва и заставляла дольше рыскать по степи и лесу.

Человек и побежденный им зверь начинали привыкать друг к другу. Вначале при воспоминании о своем поражении самка рычала от злобы и страха и, слыша человеческий голос, столь не похожий на голоса других животных, она поднимала голову и угрожающе раскрывала пасть, вооруженную страшными клыками. Мелик говорил: «Чего стоят теперь когти и клыки самки саблезубого? Я могу раздробить ей череп палицей или проткнуть брюхо копьем. Самка так же слаба перед Меликом, как лань или олень». Самка привыкла к звукам человеческой речи и к виду его оружия. И хотя она помнила еще страшные удары палицей, нанесенные этим странным существом, ходящим на задних лапах, но она перестала бояться его. В природу зверей заложена способность верить в неизменность часто повторяющихся явлений, а Мелик часто вращал палицей над головой самки саблезубого, не ударяя ее, и в конце концов она привыкла к виду вращающейся палицы и не думала о ранах, которые та может нанести. С другой стороны, самка оценила мощь человека и, уважая в нем опасного врага, перестала смотреть на него, как на добычу. Она привыкла к его присутствию, да и сам Мелик с течением времени стал находить удовольствие в созерцании живой самки – это зрелище постоянно напоминало ему об одержанной победе. Однажды, во время отсутствия льва, Сом поплелся вслед за Меликом к реке. Утолив жажду, они отнесли Верному воду в мешке, сшитом из кожи лани. Самка, страдавшая от жажды, также ползком добралась до берега, но она не могла напиться воды, потому что берег реки был крутой. Охотники расхохотались. Мелик воскликнул: «Даже волчица теперь сильнее самки саблезубого!». И, наполнив водой мешок, он со смехом поднес его самке. Та тихо взвизгнула и быстро вылакала воду. Это так понравилось охотникам, что Мелик принес ей еще воды и, глядя, как она жадно опорожняет мешок, он с насмешкой закричал: «Самка разучилась пить воду из реки!».

Ему нравилась власть, приобретенная над страшным хищником. Только на восьмой день Верный и Сом оправились настолько, что могли ходить, и вождь назначил побег на следующую ночь. Багровый сумеречный свет долго озарял низко нависшие над землей тяжелые тучи. Воздух был сырой и влажный. Туман окутывал деревья и камыши, а желтые листья падали на землю с легким шумом, напоминавшим стрекотание насекомых. Из чащи леса доносился тоскливый вой голодных зверей. Все последнее время пещерный лев проявлял признаки беспокойства. Он вздрагивал во сне, часто просыпался – его преследовало видение удобного логова. Мелик, пристально следивший за ним, подумал, что этой ночью, отправляясь на охоту, лев будет искать себе логово и, следовательно, долго пробудет в отсутствии. Воспользовавшись этим, охотники смогут спокойно переправиться на другой берег реки, а влажный туман будет способствовать их бегству, поглощая запах следов и скрывая их от глаз. Вскоре после наступления сумерек хищник стал рыскать по степи. Сначала он обследовал ближайшие окрестности и, только убедившись, что здесь нет никакой дичи, углубился в лес.

Мелик был в затруднении: запахи влажных растений поглощали запах хищника, а шум моросящего дождика заглушал звук его шагов. После долгого колебания Мелик, наконец, решился и подал сигнал к отправлению в поход. Прежде всего нужно было переправиться через реку. Мелик заранее подыскал брод, доходящий почти до середины течения. Оттуда нужно было проплыть несколько десятков локтей по направлению к невысокой скале, где снова начиналось мелкое место. Прежде чем войти в реку, охотники спутали свои следы: они кружили по берегу, часто сворачивая в стороны, шли назад по-своему же следу, подолгу стояли на одном месте. Охотники остерегались подходить прямо к броду и решили добраться до него вплавь. На другом берегу они так же тщательно и долго путали свои следы, чтобы сбить со своего следа хищника. Затем, нарвав травы, устлали ею землю и прошли несколько сот локтей, перекладывая по мере продвижения задние охапки вперед. Эта военная хитрость доказывала превосходство человека над всеми остальными животными: ни волк, ни олень, ни конь не были способны сделать что-либо подобное. После всех этих предосторожностей охотники сочли себя, наконец, в безопасности и скорым шагом пошли по прямой. Некоторое время охотники шли в полном молчании. Вдали послышался грозный рев, он повторился трижды, и ему ответил визг. Верный сказал:

– Вернулся лев!

– Идем быстрей! – прошептал Мелик.

Они прошли еще сотню шагов, пока ничто не нарушало покоя ночи. Но вдруг где-то совсем близко послышался рев льва.

– Пещерный лев на берегу реки! – уверенно сказал Верный.

Охотники бесшумно побежали. Рев следовал за ними по пятам – отрывистый, злобный, полный ярости и нетерпения. Люди поняли, что хищник запутался в их следах. Сердца их долбили грудную клетку, как клюв дятла долбит кору дерева. Они чувствовали себя жалкими, слабыми и беспомощными среди давящего покрова темноты, но, с другой стороны, эта темнота была их единственным спасением, она скрывала их от глаз преследователя. Пещерный лев мог идти за ними только по следам, и, если он переплывет реку, их хитрость собьет его с толку, и он не будет знать, в какую сторону ушли люди. Чудовищный рев снова потряс воздух. Верный и Сом придвинулись к Мелику.

– Большой лев переплыл реку, – шепнул Сом.

– Идите вперед! – повелительно крикнул своим спутникам Мелик. Он остановился и припал ухом к земле.

– Большой лев все еще на том берегу, – сказал он, поднимаясь на ноги.

Действительно, рев стал тише. Хищник, видимо, отказался от преследования и удалялся к северу. Трудно было предположить, что на этом берегу реки водятся другие львы или хищники. Серые медведи, редко встречающиеся даже в той местности, где Мелик убил одного из них, на этой стороне реки, по всем признакам, не обитали. Охотники раньше никогда не заходили так далеко на юг. А втроем они не боялись ни саблезубых, ни волков, только мгла пугала молодых охотников, хотя туман рассеялся, но мрак оставался таким же густым и непроницаемым. Густая завеса облаков скрывала звезды, и только беглые огоньки отражались в воде, тотчас же угасая. Изредка в темноте слышался храп какого-нибудь животного или шум его шагов по мокрой траве. Ослабленные расстоянием, откуда-то доносились лай, рычание и визг охотящихся зверей. Охотники часто останавливались, прислушиваясь к отдаленным шумам и внюхиваясь в запахи, которые разносил поток воздуха. Молодые охотники чувствовали усталость, у Верного заныла больная нога.

«Надо было искать пристанище, вождь», – сказал Сом. Мелик упорно продолжал идти вперед. Так они прошли еще около четырех тысяч локтей – и воздух снова стал влажным, поднялся сырой ветерок. Охотники поняли, что где-то поблизости расположен большой водоем. Вскоре они в этом убедились, охотники вышли к озеру. Кругом все казалось спокойным, и тишину нарушали только редкие шорохи – это бежали с водопоя испуганные приближением людей звери. Мелик, наконец, выбрал для привала подножье огромного тополя. Это дерево не могло служить защитой в случае нападения хищников, но в темноте нечего было и думать о поисках более надежного убежища. Было холодно и сыро, однако охотников это мало беспокоило – толстая кожа лани защищала их от непогоды не хуже, чем густая шерсть медведя. Верный и Сом растянулись на влажном мху – и тотчас же погрузились в глубокий сон. Мелик охранял их. Он не чувствовал усталости – за дни сидения в осаде он набрался сил для дальнего похода, трудов и битв. Мелик решил сторожить до утра и без смены, чтобы дать отдых своим ослабевшим молодым спутникам. Долгое время Мелик стоял на месте, пытаясь сориентироваться в этой непроглядной тьме, потом небо начало светлеть на востоке, и мягкий свет медленно разлился по пушистым облакам, окрашивая их в светлые тона. Мелик смотрел на огромное озеро, преграждающее путь на юг, легкая зыбь бороздила его поверхность. Восточный берег озера окаймляла гряда холмов, а на западе расстилалась плоская, однообразная равнина с редкими деревьями. Над землей дул слабый ветерок, чуть рябивший воду, но высоко в небе мощный поток воздуха быстро гнал облака. Окутанная легкой дымкой испарений, показалась, наконец, луна в своей последней четверти. Узкий серп ее отразился в синеве озерных вод, и, напрягая зоркие глаза, Мелик разглядел при неверном свете месяца, что на юг и на запад простиралась беспредельная водная гладь; на востоке же равнина была ограничена волнистой линией поросших лесом холмов. Кругом царила тишина. Ветер утих, и только время от времени от его дыхания чуть слышно шелестела трава. Устав от неподвижности, Мелик вышел из тени, отбрасываемой тополем на равнину, и зашагал по берегу озера. Неровная поверхность местности то вовсе скрывала от него горизонт, то расширяла его до необъятных пределов. С вершины небольшого бугра он отчетливо разглядел извилистую линию восточного берега озера. Многочисленные следы свидетельствовали о том, что это место часто посещается стадами травоядных и хищниками.