Ладья света

В комнату заглянула Ламина, огляделась, выискивая, к кому бы прицепиться, и выбрала Ильгу:

— Чего сидишь такая печальная? Брачное объявление придумываешь? Я за тебя уже придумала: «Стройная блондинка, любящая музыку, ищет мускулистого брюнета, любящего природу».

Ильга притворилась глухой. Поняв, что до нее не достучаться, Ламина переключилась на Багрова:

— А вот и Матвеюшка! Матвеюшка, ты читал «Этногенез» Льва Гумилева?

— Иди купи себе мартышку! — отозвался Матвей.

Ламина смутилась и, что-то проворчав, поспешила удалиться.

— Какую еще мартышку? — заинтересовалась Фулона.

— Не имею права разглашать чужой секрет! — вежливо ответил Матвей.

Радулга закончила с помидорными брызгами и опять плотно занялась Багровым:

— Отдали копье Брунгильде?

— Мы не можем. Оно ее убьет.

— ?!

— Теперь это копье смерти. Никто, кроме Ирки, владеть им не может! — по дороге Матвей готовил длинную речь, но она так и не прозвучала.

— Какое копье? — непонимающе переспросила Фулона.

Она перестала смотреть на бумажки со схемами и, прислушиваясь, подняла голову.

— Младшего менагера некроотдела. Ирка спасала мне жизнь и начертила руну, а потом… как-то само все вышло! Это я виноват. Убейте меня!

Радулга медленно втянула воздух через нос. Багров ждал, пока она выдохнет и взорвется, но воздух почему-то так и остался у Радулги внутри.

— Карьера удалась. Начинала с валькирии-одиночки и закончила помощницей смерти! Ну хоть тебя прикончу, а она пусть забирает тебя по вызову!

В руках у нее холодно полыхнуло копье, и Багров удивился, что до сих пор жив. Когда валькирии всерьез хотят кого-то уничтожить, мало кому удается увидеть наконечники их копий.

Фулона подошла к Радулге сзади и, надавив ей ладонями на плечи, заставила ее опуститься на стул:

— Сиди!

Когда у женщины характер Радулги, самый простой способ взбесить ее — сказать ей «сиди!».

— Этот идиот вообще не понимает, что они сделали! Они прикончили всех валькирий! Всех! Подписали нам смертный приговор! — сорвалась Радулга.

— Почему? — спросил Багров.

Наконечник ужасающего копья, постоянно меняющий форму, пожирал его мужество.

— Ты же, кажется, слышал? Без копья Таамаг у нас нет шансов. Лишь каменное копье может вскрыть линию щитов Черной Дюжины, — сказала Фулона.

В голосе у валькирии золотого копья не было гнева, одна горечь. На Матвея она, однако, смотрела внимательно. Когда Багров взял вину на себя, она, казалось, открыла нечто новое в давно известном ей человеке.

— Черной Дюжины? Но разве она…

— Скоро Запретные Бои. Нас вызвала Черная Дюжина. Если откажемся — это будет несмываемый позор. Но и победить не сможем. Силы не равны.

— А одиночка?

— Для группового боя? Но даже и с одиночкой нас слишком мало. В битве равных не бывает чудес.

— Черная Дюжина тоже неполная… — вспомнил Багров. — Изначально в нее входил Арей, но теперь…

— …они взяли Джафа! С каждым годом он дерется все лучше, хотя и непонятно как! — выпалила Бэтла.

— Джаф в Черной Дюжине? Он же миролюбивый, даже оружия нет! — недоверчиво воскликнул Багров.

Он вроде не произнес ничего особенного, но Радулга привстала, опираясь о сиденье стула коленом, а у Бэтлы изо рта выпал кусок колбасы, которым она отмечала полную победу над силами тьмы на поле полировки. Даже Алик, до этого момента притворявшийся, что не подслушивает, оторвался от планшета.

— ТЫ — ЗНАЕШЬ — ДЖАФА? — раздельно спросила Фулона.

— Ну да, — осторожно признал Матвей. — Он как-то срастил мне перелом носа, когда я ударился о… гм… Буслаева.

— Не смущайся! Об него всегда все ударяются. Вечно он стоит где не надо! — посочувствовала Бэтла.

— Зачем — Джаф — тебе — помог? — так же дробно спросила Фулона.

— Да так. Не знаю. По дружбе? — смущенно предположил Матвей.

Со стола полетели бумажки. Радулга дернула скатерть:

— Уходи! Убирайся к своему другу-целителю! Или ему придется штопать в тебе дыру, в которую проходит кулак!

— Ты не поняла!

— Все я поняла! Убирайся! Да прогоните же его кто-нибудь! Я же его прикончу! — умоляюще воскликнула Радулга.

Фулона обхватила Радулгу сзади, прижав ее руки к туловищу. Валькирия ужасающего копья билась в ее объятиях, как птица, пытаясь прорваться к Багрову.

— Лучше и правда уходи! Я не смогy держать её бесконечно! И хочешь совет? Не говори Ирке, что у вас на счету жизни всех валькирий. Она не ты, она этого не перенесет! — крикнула Фулона. Радостный интерес в ее глазах, недавно обращенный к Матвею, погас окончательно.

Багров выскочил в коридор как ошпаренный. В спешке он долго не мог сообразить, как открыть замок, пока ему не пришел на помощь Алик.

— Багров и Буслаев — два МБ. А что такое два мегабайта? Совсем ничего, особенно если сдуру не выключить автообновления. — пробурчал он себе под нос, проворачивая направо, а потом сразу налево блестящее, как у сейфа, колесико.

Матвей оттолкнул его. Проскочил мимо лифта, бедром задел выступ мусоропровода и, хлопнув дверью, вырвался на лестницу. Пробежав неизвестно сколько этажей, сел и обхватил голову руками.

— «Не говори Ирке, что у вас на счету жизни всех валькирий!» — срывающимся голосом повторил он, вскочил и стал кулаком бить в стену. Багров знал, что завтра суставы опухнут и пальцы будет не разогнуть, но все равно бил, бил и бил.

Боль помогла ему успокоиться. Он остановился, глядя на содранную руку. Досаднее всего, что Матвей знал: Фулона права. Он действительно простит себе смерть валькирий. То есть, конечно, пострадает немного, а потом скажет: «Ну что ж тут поделаешь!» — и будет спокойно жить дальше. А вот Ирка — нет, она себе этого не простит. С рункой она ворвется в ряды мрака и повиснет на мечах. Конечно, есть надежда, что Ирка не узнает, но слабая. Ведь о бое, в котором полегли все валькирии и мрак одержал верх над светом, будут слагаться легенды.

Значит, Ирку надо увезти. Сейчас, немедленно, на край света! В глушь, в тайгу, в Африку, на Малую Землю — куда угодно.

«Но ведь и Даша тоже погибнет! Валькирия-одиночка! А она ведь тебя любит!» — прошептал на ухо Багрову слабый, точно детский голосок. Он испуганно обернулся. Никого.

Матвей торопливо сунул руку в нагрудный карман. Уф! Камень Пути на месте. Он стиснул его уже начавшей опухать рукой и стал глазами искать что-то деревянное. Да что же это! Один бетон! Хоть бы перила, что ли, сделали! На глаза ему попалась дверь, ведущая на пожарный балкон. Он подбежал к ней и, материализовав палаш, торопливо принялся сбивать с двери краску. При этом Матвей так нервничал, что, придерживая дверь, схватился за нее свободной рукой, едва не отрубив себе пальцы.