Лагерь у моря

– Не ожидала да? –поинтересовался я, протягивая ей бутылку с добычей.

– А ты много ещё таких фокусов знаешь?

– Фокусов? Как грубо. Это наука! Ну…почти.

– А научишь? – глазки мелкой так и сияли, как тут отказать?

– Хорошо, внемли мне, о юный падаван.

– Юный кто?

– Не важно. Слушай, смешиваем в равных пропорциях толченые в порошок анальгин и гидроперит, заворачиваем в бумажку, ставим в теплое место в школе, а потом…

Я уже собирался научить рыжика нескольким древним шалостям, но нас прервало появление ещё кое-кого. По лестнице поднялась девушка, в красивом атласном платье, цвета неба. На голове, такого же цвета, панамка, из под которой видны распущенные рыжие волосы. Ветер колыхал подол платья, а волосы Алисы парили по ветру, вся она просто лучилась легкостью, образ был для неё настолько необычен, что прошло пару мгновений, прежде чем мы признали бунтарку, в этой прекрасной леди, купающейся в утренних лучах. Удивилась даже Ульяна, хоть они и жили в одной комнате.

– Алиса? – младшая рыжая недоверчиво потерла глаза кулачками. В то время как я, не мог вымолвить ни слова, наблюдая, как к нам приближается эта красота.

– Привет ещё раз – поздоровалась старшая, глядя на нас с веселыми искорками в глазах. Понимает, соблазн рыжий, какое впечатление производит.

Ступор длился недолго, мы с Ульяной отряхнулись, и сопроводили Алису, до облюбованной нами скамейки. Порвав бумажный пакет, и постелив его между мной и девочками, я разложил содержимое на нем. И, ловко разрезав булочки на ровные половинки, с режущими предметами я был на “ты”, щедро намазал половинки вареньем, из запасенной банки. Годы увлечения охотой с отцом, рыбалкой, готовкой и многим-многим ещё, сделали меня почти мастером на все руки. А что? Друзей особо не было, стандартных увлечений людей своего возраста, я не разделял. Разделать тушку оленя? Запросто. Поставить палатку? За пять минут. Развести костер, ориентироваться в лесу, поставить сети? Всё могу. Пригласить девушку на свидание? Ха…не, нереально…

– Вот, самое вкусное варенье, какое только могут делать в моем селе - я дал рыжим по бутерброду, на пробу.

– А почему оно зеленое? – спросила Алиса.

– Потому – что из киви.

– А пахнет как вкусно – присоединилась младшая.

– Конечно, это секретный рецепт моего отца - я понизил голос до заговорщического шёпота – он узнал его - от своего отца, тот - от своего, а тот сплагиатил его, то ли у турков, то ли у персов.

Мы отдыхали, и, глядя на блики солнца на морской воде, не спеша смаковали сладкое, запивая чаем из бутылок. Со стороны моря, дул прохладный соленый ветерок, вокруг шумели деревья. Уютно, черт побери, тишина и гармония. И ни одного отдыхающего, кроме нас, даже птицы, и те не поют. Сверчки, не замолкающие после заката, сейчас, при свете дня, притихли, только шелест и шум прибоя, далеко внизу.

– “Странно. Тебе не кажется?” – подал голос внутренний параноик, но сейчас, я был с ним согласен.

В таком-то месте, и ни чириканья воробьев, ни крика соек, ни хлопанья крыльев. Лес молчал, я тут не первый раз, и даже малейшее отличие, замечаю. Птичек согнал шторм? Маловероятно. Пернатые, уже бы давно вернулись на насиженные места.

Прислушаться к себе. Нутром, я почувствовал, что что-то не так, есть диссонанс, нарушение в привычной картине и мелодии этого места. Как фальшивые ноты, в давно знакомой песне. Последнее время моё чутьё доказало, что его не стоит сбрасывать со счетов.

Человек — уникальное существо. Пять органов чувств не ограничивают его способности к восприятию мира. Каждый хоть раз да замечал ощущение взгляда в спину или нечто другое, не суть важно. Вот только у меня банальное «жопой чую!» переросло в полноценное шестое чувство.

Взгляды, взгляды десятков глаз, я ощущал их так ясно, словно воочию видел, как они ощупывают нас. Алиса с Ульянкой продолжали безмятежно грызть импровизированные бутерброды, не ощущая ничего необычного. Кто за нами наблюдает? И что им нужно?

Лааадно, посмотрим на ситуацию со всех сторон.

— Шифт.

Сколько раз это умение выручало меня за последние пару дней? Как я раньше жил без него? Мир застыл, застыли трава и цветы, ещё мгновение назад колыхаемые ветром. Застыли мои рыжие спутницы, застыли листья на деревьях и морская рябь. Мысли стали ясными, а тело легким. В голове вихрем проносились тысячи вариантов развития событий.

Ретироваться? А дадут ли нам? Вполне возможно, что наш поспешный уход только спровоцирует наблюдателей к действиям. Почему я так решил? Когда за человеком просто следят, то посылают не десять спецов, а всё же поменьше!

Просто ждать? Этот вариант отпадает: время играет против. Дать нас грамотно окружить… вот уж нет. Кто бы то ни был, они пришли не с добрыми намерениями. Сейчас, в шифте, я ощущал направленные на нас не только взгляды, но и эмоции, которые они несли в себе. И ничего хорошего я в них не чувствовал!

Надо осмотреться. И, стоило мне об этом подумать, восприятие сделало необычный финт. Картинка рванула вверх, и, словно на ладони, я увидел холм, с окружающим его пространством. С высоты птичьего полета я видел обсерваторию и всё что её окружало; в застывшем мире размытыми пятнами угадывались силуэты людей. Их фигуры словно подсвечивало, сводя на нет всю маскировку. За стволами деревьев, лежа в траве, скрывались солдаты, всего я насчитал ровно десять человек. Незваные гости скрыли своё присутствие маскхалатами, и лишь благодаря сверхвосприятию я мог их разглядеть. В руках у всех, кроме одного, было оружие, у оставшегося же в лапах зажат тот странный прибор, с которым обыскивали кухню.

Как быть? Вот правда — не знаю. Бегать всю жизнь от представителей спецслужб? Так бывает только в кино. Я простой человек, ну, почти простой. Рано или поздно, но меня прижмут в угол. Попробовать договориться можно, но что из этого выйдет? Блин. Блин. БЛИН! День так хорошо начинался!

Решено. Сейчас я выйду из шифта, подниму руки вверх, и попробую поговорить. Время рвануло вперед, и события понеслись вскачь.

— Ай, — подпрыгнула на скамейке Ульяна, — меня что-то укусило! Док, посмотри.

Мелкая повернулась спиной, и моё сердце пропустило пару ударов. В шее у девочки торчал крохотный дротик, уже пустой.

— Док, мне что-то нехорошо, голова кружится, — пролепетала пошатывающаяся Ульянка.

Я успел подхватить падающую малышку: глаза у нее затуманились, а веки потихоньку закрывались.

— Док, — тихо сказала она напоследок и потеряла сознание. Маленькая головушка бессильно поникла, ручки, которые держались за меня в поисках помощи, расслабились и упали.

— Алиса, — позвал я старшую, однако ответа не последовало.

Алиса спала. Из шеи у нее торчал точно такой же снаряд. Шляпка слетела с головы, и янтарные волосы рассыпались по обнаженным плечам. Уложив Ульянку на скамейку возле подруги, я изо всех сил боролся с подступающей яростью и страхом.

Уроды! Они офигели, по девочкам транквилизатором стрелять?! Они же кушали только что, а если асфиксия?! Тело трясло, за спиной нарастал гул, тот самый — предвестник ударной волны. Скорее, но наитию, чем подчиняясь какой-либо логике, я резко отпрыгнул вправо — мимо меня пронесся ещё один шприц, дернулся влево — ещё один. Из леса, уже не особо таясь, выходили вооруженные люди. Все, как один, держали меня на мушке. Вот только чего они ждут? Девочек бросать нельзя!

— Шифт, — и ничего. От страха я не мог сконцентрироваться, и ускорение дало осечку.

Внезапно спину резануло болью, и, нащупав руками инородный элемент, я выдернул его из себя. Дротик. Моё внимание просто отвлекали, в спину выстрел, как подло, наверняка… издалека… Мысли начали путаться, в голове зашумело, ноги — словно ватные. Всё кружится, я почувствовал, как падаю, боли не было, только глубокий-глубокий колодец, ведущий в темноту.

Солдаты окружали только что упавшего человека, стараясь двигаться быстрее: всё же общественное место, надо избежать лишних свидетелей.