Лагерь у моря
Шрифт:
«Носить такую форму ей надо запретить законом! — сказал шиза, как и я, восторгаясь девушкой. — Нет, ты посмотри, какие ножки, — это же оружие массового поражения!»
Заметив меня, блондинка взяла тайм-аут, и, пока другие девочки продолжили играть, подошла ко мне. Обостренное обоняние сразу уловило теплый, витающий в воздухе, аромат свежего пота, распространяемый спортсменкой, приятный запах её дыхания. И мне стоило определенных усилий, чтобы взять себя в руки и не смотреть на вздымающиеся в такт вдоху-выдоху упругие холмики.
—
Звонкий и чистый голос, ясные светло-голубые глаза, и искренний, открытый взгляд. Кто останется равнодушным?
— Привет, — улыбнулся я, — ты, как всегда, великолепна.
Как просто делать комплименты тому, кем восхищаешься, а не просто говорить дежурные фразы. Красота внешняя, хоть я и не очень давно знаком со Славей, наверняка меркнет перед красотой её души, стремящейся помочь ближнему, проявить участие, поддержку. Славя зарделась, щеки девушки, тронул нежный румянец.
— Док, а ты непрост, — кокетливо сказала она, при этом взяв в руки одну из своих кос, — парой слов в краску вгоняешь.
— Ты слишком добра ко мне, ангел, — ответил я, на мгновение представив за спиной Слави белоснежные крылья, а ей пойдет…
Как всегда, стоит только мне начать с кем-то мило общаться, северный лис, в простонародье именуемый писец, сует, сцуко, свою морд, куда не надо. Со стороны, где девочки играли в волейбол, послышался короткий вскрик и шум падающего тела. Пока окружающие только приходили в себя, я уже был рядом с упавшей девушкой, на пару мгновений опередив бежавшую следом Славю. Обогнал её без ускорения, хм, показатель! Одна из играющих, молодая темноволосая девушка, неудачно упала прыгая за мячом, и, судя по тому, как она держалась за лодыжку, подорожником это не вылечить. Стоп, да это же та, чей телефон у меня в кабинете, а где её очки? О, вот, на полу.
Раздалось несколько смешков — это часть девушек, вместо того, чтобы помочь, обсмеяли упавшую. Другие игравшие застыли в ступоре. Я, как огня, боюсь незнакомых людей, и в простой ситуации даже поздороваться с девушкой не решился бы, тем более, в прошлую нашу встречу разозлил её. Но тут — дело другое: девочка плакала, из глаз её текли непрошенные горькие слезы. К испытываемой боли примешивались насмешки окружающих. Некоторых ничего не меняет. Ну да, характер у девочки не сахар, но зачем так перегибать палку?
— Тихо, маленькая, тихо, не плачь, — успокаивал я девушку, — всё хорошо, я врач, я помогу тебе. Давай, потерпи, дай взглянуть на ножку, — я закатал штанину и аккуратно ощупал голеностопный сустав, который уже немного припух и покраснел.
Смешки не стихали, и я снова ощутил зарождающуюся внутри злость. Как так можно-то издеваться над девушкой?! Из стайки девчонок слышались отрывки слов, таких как жужелица неуклюжая, четырехглазая, и подобных обидных выражений.
— Девочки, прекрати… — хотела вмешаться Славя, но я её прервал.
— А НУ ЗАТКНУЛИСЬ! — я хотел просто громко сказать, но в последний момент что-то зашевелилось внутри, что-то дикое, не поддающееся таким глупостям, как нормы морали, и с губ слетел громогласный рык, мигом прервавший поток
глупостей.Собственному рёву, от которого задрожали окна в спортзале и поднялась с пола пыль, удивился даже я, что говорить о других. Физрук выронил изо рта свисток, которым собирался прервать безобразие, его падение, в наступившей тишине, слышал наверное весь зал, молчавшие девочки замерли, а те, что сыпали оскорблениями — и вовсе побледнели.
«Чувак, чувак, а теперь крикни: фус ро…»
«Отстань, шиза! Нашел время».
«А что я, я ничего!»
— Ну ты и выдал, Док, — потирала Славя свои уши, — предупреждай в следующий раз.
Не став терять время, я осторожно, одной рукой придерживая у спины, второй под коленями, поднял пострадавшую девочку, которая перестала плакать, и лишь молча смотрела мне в глаза. Вес почти не ощущался, теперь бы не выдохнуться по пути. Никто не вымолвил ни слова, пропуская меня и мою ношу из зала.
До кабинета мы втроем добрались без приключений. Правда, всю дорогу Славя порывалась помочь мне нести пострадавшую, да и зеваки провожали взглядом. Я был без халата, просто джинсы и майка, и так как раньше большую часть своего времени проводил в одиночестве в медкрыле, мало кто, кроме тех, кто туда попадал, знал, кем я тут работаю. Хорошо, никто не попытался поинтересоваться, куда это подозрительный тип несет девочку в спортивной форме.
В кабинете я уложил девушку на кушетку, стараясь не задевать подвернутую лодыжку.
— Больно-то как, — простонала она.
— Потерпи, Женя, — Славя успокаивала девушку, одновременно раскладывая на стоящий рядом стул её вещи и очки, умница, я про них забыл, — Док тебе поможет.
Женя, значит. Что-то припоминаю, о ней тогда говорила Алиса?
Поможет ли? У меня ни рентгена, ничего, тут нужен травматолог со стажем. Но да ладно, попробуем сами, а если что — отвезем в ближайший стационар, благо, состояние не критическое. Итак, знаю прекрасный способ собраться с мыслями…
— Шифт.
Реальность дрогнула и застыла, звуки затихли, тишина окутала разум, ставший работать в разы быстрее. Мышление обрело кристальную четкость, вытаскивая из уголков памяти всё, что я помнил о голеностопном суставе. То, что поврежден именно он, не вызывало сомнений: и характер травмы, и клиническая картина — прямо классика.
Сложность в том, что я не знаю, вывих тут, подвывих, или просто растяжение. Этот чертов сустав травмируется достаточно часто — на него приходится огромная нагрузка, плюс ко всему, при неудачном падении на ноги, нагрузка ротационная, скручивающая сустав.
— Шифт.
И время вернулось в привычное русло. А я начал медленно ощупывать пострадавшую ножку, предварительно сняв с неё кеду и носок. Теплая, слегка влажная лодыжка, с гладкой коже… Бррр, так, взять себя в руки! Патологической подвижности нет, крепитации и синяков тоже, небольшой отек и неестественное положение. Почти наверняка тут подвывих: слегка вправим, наложим повязку, и завтра на рентген…
— Док, тебе чем-нибудь помочь? — Славя места себе не находила. — Я всё что угодно сделаю — только объясни как.