Лагерный пахан

– Может, Трофим мне поможет? – спросила она.

– Трофим?! – Мигунок вздрогнул так, как будто ему шприц в мягкое место воткнули. – Ну да, если ты к нему обратишься, то поможет, он же смотрящий, у него там все на мази, ну, в смысле в порядке… Знаешь, я и сам хотел, чтобы ты к нему за помощью обратилась. И вообще… А сейчас не хочу. Он же с тобой закрутит, а я этого не хочу…

– О чем это ты? – обеспокоенно спросила Кристина.

– Да я, может, ночами не спал, думал о тебе…

Он говорил это как бы в шутку, но по выражению его глаз можно было понять, что это не так. Уж не влюбился ли…

– Все двадцать лет не спал? – усмехнулась она.

– Да я раньше о тебе так остро не думал… А тут как накрыло…

– Это что, признание в любви?

– Ну а если?..

– Может, и замуж возьмешь?

Кристина смотрела на него пристально и насмешливо. Она понимала, что такие вопросы обычно загоняют мужчин в тупик, но именно к этому она сейчас и стремилась.

– Ну, можно и замуж…

Лешка слегка растерялся, но духом не пал.

– Только это, мне сначала с женой развестись надо…

– А ты женат? – Она многозначительно глянула на пальцы его правой руки.

Не было там обручального кольца, только золотая печатка с рубином. И на левой руке ничего такого.

– Ну да, был грех…

– А кольцо чего не носишь?

– Ну почему не ношу? – усмехнулся Лешка, полез в карман и достал оттуда то самое кольцо.

– А чего так?

– Да палец натирает.

– Ой ли!.. Ну да ладно, не напрягайся, это твое дело, носить кольцо или нет… Когда в дорогу собираться?

– А послезавтра. Машина за тобой придет, отвезет на аэродром… Можно было бы и без тебя все это дело провернуть, но ты супруга, без тебя никто даже пальцем не пошевелит… Тем более Трофим… – как от горечи во рту скривился Лешка. – Выпить есть?

По нему было видно, что не выпить он хочет, а напиться. Как будто горечь с души смыть жаждет…

Кристина пожала плечами, достала из бара бутылку недорогого дагестанского коньяка. Не было у нее денег, чтобы выпитый «Мартель» заменить на «Реми Мартен» или «Хеннесси»… Но, похоже, Лешке было все равно, что пить. И бокал он себе наполнил не на два, а как минимум на четыре пальца. И ее не обделил.

Она сходила на кухню, нарезала на тарелочку холодного мяса с куриной грудки, посекла на дольки лимон. Когда вернулась, обнаружила, что Мигунок наливает себе по-новому. Сам выпил, без нее. Видно, от переизбытка чувств… Кажется, его действительно накрыло.

– У мужа твоего сердце слабое было, да?.. Я, кажется, уже спрашивал об этом, ты не ответила…

– Если из-за сердца умер, значит, слабое…

– Умер. А может, помогли умереть. Тот же Трофим, например…

– Зачем ему это?

– Ну, муж твой соперником ему был, да. Или он ему соперником, а-а, не важно… Короче, Трофим твоего мужа заглушить мог. Ну и крест ему за то на могилку…

– Мне уже сорок лет с хвостиком. Зачем я такая Трофиму…

– Зрелая красивая женщина – это самый сок. Да и не выглядишь ты на сорок, даже на тридцать не тянешь…

– Ну, может, я и правда хорошо сохранилась. Только Трофим этого может и не знать…

– Не говори глупости. Если любишь, то плевать, сколько ей лет… То есть тебе… То есть вообще… Короче, он мог Викентия твоего из-за тебя порешить. Ну а списали на сердечный приступ, это на зоне за здорово живешь… Нет, за здорово помрешь…

– Но у Викентия действительно было слабое сердце. Два инфаркта было, видно, третий случился. А после третьего, как правило, не выживают, тем более в зоне…

– Да, лечения там никакого… И все равно подозрительно… Ты, наверное, не знаешь, что это Викентий отправил Трофима на нары. Ему должны были четыре года дать, за кражу, а он человека в тюрьме порезал – ему шестерку влепили, да еще в особо опасные записали. В лагере он еще трешку взял – за то, что зону разморозил… На Владимирском его короновали, на зону поставили, так он там всех на уши поставил… Уважаемый он вор, очень уважаемый…

Кристине показалось, что Лешка добавит: «Боюсь я его, очень боюсь…» Не сказал он этого, но мысль своим видом подал.

– Вот я и думаю, не он ли Викентия твоего порешил. Хотя бы за то, что ментам сдал…

– Не мог он этого сделать, – не согласилась она. – Не в его это правилах…

– А «крышу» воровскую на мусорскую поменять – это в его правилах?

– Это другое дело. Это бизнес, это деньги. А «крыша» воровская протекла, пришлось менять…

– Да, времена трудные были. Все звереть начали – братва, менты, одни стреляют, другие закрывают. Кровь как водица лилась… Да и сейчас не сахар. Стреляют так же, но тише, и менты спуску не дают. Но мне-то что, я из этих дел давно вышел. Бизнес у меня… Э-э, извиняюсь, депутатам не положено иметь бизнес, – саркастически усмехнулся Лешка.

И поднял бокал:

– Ну, давай за нас! Чтобы у нас все было, и нам за это ничего не было.

Кристине тост не понравился, но выпила она до дна. Душа горела, хотелось поскорей заглушить внутренний огонь.

– Значит, два инфаркта у твоего было, – в раздумье сказал Мигунок. – А лет ему сколько было?

– Шестьдесят два.

– Совсем старый. Как же ты с ним жила?

– А твоей жене сколько лет?

– Двадцать.

– А тебе?

– Тридцать пять.

– Как же она с тобой живет?

– Да вроде не жалуется.

– Вот и я не жалуюсь… Любила я Викентия… И сейчас люблю…

Она сама наполнила бокалы, выпила, не чокаясь.

– Человек не может без любви жить, – многозначительно посмотрел на нее Лешка.

– Это ты к чему?

– Да к тому, что тебе влюбиться надо. В меня, например…

– Какой ты умный.

– Да не дурак… А что, нельзя в меня влюбиться?

– Зачем тебе это?

– Ты будешь любить меня, я буду любить тебя, а вместе мы будем заниматься любовью…

– Пошляк ты.

– Это не пошлость. Это реальный взгляд на вещи… Я узнавал, у тебя действительно нет ничего, только эта квартира. Деньги у тебя заканчиваются, работать посудомойкой ты не пойдешь – не тот фасон. Чем жить будешь?

– Что-нибудь придумаю.

– А давай я за тебя думать буду!.. Жениться на тебе не обещаю, но без денег ты у меня не останешься…

– Я не хочу быть содержанкой.

– Да ладно тебе, многие так живут и не жалуются.

– А я – не многие.

– Да, но в дорогу за мой счет поедешь.