Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Лакки Старр и океаны Венеры
Шрифт:

Бигмен взглянул внимательнее и почувствовал легкую тошноту. Конечно! Сотни миллионов тонн мяса, пригодного к употреблению; свет, который они видят, это вся жизнь мелководья питается мертвым чудовищем.

Мимо иллюминатора проносились все новые создания, и все в одном направлении. В сторону кормы, к чудовищному телу, которое только что оставила «Хильда».

Преобладали рыбы-стрелы всех размеров. Каждая обладала прямой белой светящейся линией, обозначавшей позвоночник (точнее, это был не позвоночник, а вырост рогового вещества, шедший вдоль всей спины). На одном конце линии виднелось бледно-желтое

М, обозначавшее голову. Бигмену показалось, что действительно бесконечное количество живых стрел проносятся мимо корабля; в воображении он видел их острые челюсти, прожорливые и похожие на пустые пещеры.

– Великая Галактика! – сказал Лаки.

– Пески Марса! – прошептал Бигмен. – Океан, наверно, опустел. Все живое собралось в одном месте.

Лаки сказал:

– При скорости, с какой пожирают мясо рыбы-стрелы, через двенадцать часов от пятна ничего не останется.

Сзади послышался голос Эванса:

– Лаки, я хочу поговорить с тобой.

Лаки обернулся.

– Конечно. В чем дело, Лу?

– Когда ты предложил подняться на поверхность, ты спросил, есть ли у меня альтернатива.

– Да. Ты не ответил.

– Теперь могу ответить. Ответ у меня в руках: мы идем обратно в город.

Бигмен спросил:

– Эй, в чем дело?

Лаки не нужно было спрашивать. Ноздри его раздувались, внутренне он винил себя за те минуты, что провел у иллюминатора, когда должен был заниматься только одним делом.

Потому что Эванс сжимал в кулаке бластер Лаки, и в сузившихся глазах Эванса была жесткая решимость.

– Мы возвращаемся в город, – повторил Эванс.

12. В город?

Лаки спросил:

– Что случилось, Лу?

Эванс сделал нетерпеливый жест бластером.

– Переключить двигатели, идти ко дну, потом повернуть в сторону города. Не ты, Лаки. У приборов будет Бигмен; а ты встань на одну линию с ним, чтобы я мог видеть и вас и приборы.

Бигмен приподнялся и вопросительно взглянул на Лаки.

Лаки спокойно сказал:

– Не скажешь ли, что тебе пришло в голову?

– Ничего мне не пришло в голову, – ответил Эванс. – Тебе пришло. Ты пошел и убил чудовище, потом вернулся и заговорил о подъеме на поверхность. Зачем?

– Я объяснил причину.

– Я тебе не верю. Если мы поднимемся на поверхность, м-лягушки захватят наш разум. У меня есть опыт, и поэтому я знаю, что ты под их контролем.

– Что? – взорвался Бигмен. – Он что, спятил?

– Я знаю, что делаю, – сказал Эванс, внимательно следя за Лаки. – Бигмен, если подумаете, тоже поймете, что Лаки под контролем. Не забудьте, он мой друг. Я знаю его дольше вас, Бигмен, и мне не нравится то, что я делаю, но выхода нет. Это должно быть сделано.

Бигмен неуверенно посмотрел на них обоих, потом тихо спросил:

– Лаки, м-лягушки на самом деле добрались до тебя?

– Нет.

– А что он, по-вашему, должен сказать? – с жаром спросил Эванс. – Конечно, добрались. Чтобы убить чудовище, ему пришлось подниматься наверх. Он поднялся близко к поверхности, а там ждали лягушки; они были достаточно близко, чтобы перехватить контроль. Они позволили ему убить чудовище. А почему бы и нет? Они с радостью поменяли контроль над чудовищем на контроль над Лаки,

и вот Лаки является и заявляет, что надо подняться на поверхность, а там мы все окажемся пойманными – мы, единственные люди, знающие правду.

– Лаки? – голос Бигмена дрожал, маленький марсианин просил поддержки.

Лаки Старр спокойно сказал:

– Ты ошибаешься, Лу. То, что ты делаешь, результат контроля над тобой. Ты находился под контролем раньше, и м-лягушки знают твой мозг. Они могут войти в него, когда хотят. Может, они никогда полностью и не уходили из него. Ты делаешь то, что тебя заставляют.

Эванс сильнее сжал бластер.

– Прости, Лаки, но не получится. Поворачиваем корабль к городу.

– Если ты не под контролем, Лу, если твой мозг свободен, ты выстрелишь в меня, если я продолжу двигаться на поверхность, не так ли, Лу?

Эванс не ответил.

Лаки сказал:

– Тебе придется сделать это. Это твой долг перед Советом и человечеством. С другой стороны, если ты под контролем, тебя вынуждают угрожать мне, заставлять изменить курс корабля, но я сомневаюсь, чтобы тебя смогли заставить убить меня. Убить друга, коллегу, члена Совета – это слишком противоречит твоему образу мыслей. – Итак, отдай мне бластер.

И Лаки, вытянув руку, направился к Эвансу.

Бигмен смотрел в ужасе.

Эванс попятился. Он хрипло сказал:

– Предупреждаю тебя, Лаки. Я выстрелю.

– Нет. Ты отдашь бластер.

Эванс прижался спиной к стене. Голос его стал высоким и полубезумным:

– Я выстрелю! Выстрелю!

Но Лаки уже остановился и попятился. Медленно, медленно он отступал.

Жизнь исчезла из глаз Эванса, он стал похож на каменную статую. Палец его твердо лежал на курке бластера. Холодным голосом он сказал:

– Назад в город.

– Бери курс на город, Бигмен, – сказал Лаки.

Бигмен быстро пошел к приборам. Он шепотом спросил:

– Он ведь под контролем?

– Боюсь, что да. Они перешли к интенсивному контролю, чтобы быть уверенным, что он выстрелит. И он выстрелит, в этом нет сомнения. У него амнезия. Впоследствии он ничего не будет помнить.

– Он нас слышит? – Бигмен помнил, что пилоты во время их посадки на Венеру никак не реагировали на окружающее.

– Не думаю, – сказал Лаки, – но он следит за приборами, и если мы свернем с курса, он выстрелит. Не заблуждайся на этот счет.

– Что же нам делать?

Холодные, бледные губы Эванса произнесли:

– Назад в город! Быстро!

Лаки, не шевелясь, не отрывая взгляда от ствола бластера, негромко и быстро заговорил с Бигменом.

Бигмен чуть кивнул.

«Хильда» двигалась пройденным курсом, назад к городу.

Член Совета Лу Эванс стоял у стены, бледный и строгий, его безжалостные глаза переходили от Лаки к Бигмену, а от того к приборам. Его тело, полностью покорное тем, кто контролировал его мозг, не испытывало даже потребности в перемещении бластера из руки в руку. Напрягая слух, Лаки вслушивался в низкий звук направляющего луча Афродиты, который доносился из указателя направления на «Хильде». Этот луч направлялся во все стороны из наиболее высокого пункта купола города и на определенной длине волны. Путь назад был столь же прост, как если бы до Афродиты оставалось сто ярдов.

Поделиться с друзьями: