Лакомство Зверя

— Я поражен твоими умениями, — сказал профессор, поправляя круглые очки. — Справилась ничуть не хуже Эрики. А я ей всегда говорил, что у тебя огромный потенциал.

Я прищурилась.

— Вы знали мою маму? — спросила настороженно.

Морщинистое лицо господина Змеева озарила грустная улыбка.

— Знал, девонька моя, знал. В университете вместе учились я, твой папка и Эрика. После выпуска наши дороги разошлись до того самого момента, когда, лет десять назад, твоя мать появилась на пороге моей клиники. С тех пор мы работали вместе.

В горле у меня запершило, а глаза предательски защипало.

Мама никогда не рассказывала о том, чем занималась. То, что ее работа была связана с животными, я знала, но не более того. В подробности меня никогда не посвящали ни она, ни отец. По необъяснимой причине это было их обоюдной тайной.

Однако после исчезновения мамы я случайно наткнулась в гараже на коробку, полную ее рабочих записей. В них описывались разные виды фиаров. От самого безобидного первого калибра (если его вообще можно таковым назвать — ведь даже первый калибр фиаров сильнее любого дикого зверя) до ужасающего тринадцатого. В записях упоминалось очень многое: физическое строение зверей, процесс оборота, привычки, пристрастия, поведение и многое другое. За такую информацию любой профессор зоологии продал бы душу. Потому что в официальных учебниках и проверенных научных статьях, выходящих по всему миру, рассказана лишь десятая часть того, что есть в маминых записях.

Помимо этого мне досталась книга с лечебными рецептами из трав, тоже выведенных почерком мамы. А еще мне повезло найти визитки нескольких людей, с которыми, как я предположила, она работала. И имени господина Змеева среди них не было. Могло ли это означать, что коробку с записями я нашла не случайно, и мама хотела, чтобы я ее обнаружила? Она оставила лишь те записи, которые мне было положено увидеть, и снова скрыла от меня какую-то важную правду.

Я до сих пор точно не знаю, чем она занималась и откуда у нее столько сведений о фиарах. А предположение о том, что мама работала на научную компанию, которая проводила секретные эксперименты по слиянию животного генома с человеческим и которая создала кровожадных монстров, я просто отметала в сторону.

Мама, какой я ее знала, никогда не стала бы участником столь отвратительного и аморального эксперимента.

— А можно узнать — над чем? Неужели все происходило тут, в обычной клинике для животных? — поинтересовалась я, окидывая взглядом комнату, в которой мы находились.

Стены из стали блестели под ярким светом ламп, окон не наблюдалось, а под потолком в каждом углу были подвешены камеры видеонаблюдения.

Ко мне медленно подкрадывалось осознание. Клиника была вовсе не обычной.

Это я сразу не заметила, потому что все мое внимание было занято раненым зверем, который сейчас спал в огромной клетке. И та тоже была сооружена по самым новым технологиям — из бриллиантовой стали, с автоматическим замком. И в ней под потолком висели несколько крохотных камер видеонаблюдения.

— В обычной клинике, верно. Занимались мы тем, что лечили животных, — ответил профессор. В его голосе прорезались издевательские нотки, а грустная улыбка сменилась едва заметной ухмылкой. — Неужели Эрика тебе не рассказывала? — уже серьезным тоном поинтересовался он.

Я лишь пожала плечами и продолжила рассматривать странную комнату. В подобном месте мне еще никогда не приходилось бывать.

* * *

Бервест, Первый квартал, бизнес-комплекс «Игла»

Идан

Через тонированные окна высотки, которые по идее должны были отзеркаливать солнечный свет, все равно пробивались тонкие лучики и блестящими пятнами ложились на темную лакированную поверхность пола. В струйках света кружили частички пыли, медленно оседая на офисную мебель.

Я сидел на совещании и раз за разом прокручивал в голове самый сладкий в моей жизни поцелуй. Зверь внутри тихо скулил, давая понять, что сестра Маргариты тоже пришлась ему по вкусу. Но я это и так знал — чувствовал. Ведь с той самой минуты, как я отпустил девушку из объятий, зверь тосковал по ней. Он, как и я, до сих пор отчетливо помнил вкус спелой вишни и свежесть леса, хрупкое девичье тело в моих руках и ее трепетные губы. Я невольно прикоснулся к щеке, вспоминая звук пощечины, эхом пронесшийся по лестничному коридору, и легкое жжение на коже.

— Господин Белевский, могу я рассчитывать на вашу поддержку? — сиплый голос городского судьи отвлек меня от мыслей.

Инг Матссон — самый молодой судья в мировой истории, родом из ледяных краев государства Брель. Чистокровный брельиец. Сдержанный, холодный, расчетливый и до скрежета зубов воспитанный.

Таких людей, как он, жаждущих власти и наживших себе маленький ее кусочек, лучше держать на коротком поводке. Поэтому я и выбрал его на должность городского судьи.

Ко всему прочему, ходил слух, что Инг Матссон — это его ненастоящее имя, что он сбежал из родной страны. Доказательств этому я не нашел, однако, если данная байка является правдой, могу предположить — господин Матссон мужчина не робкого десятка. И скорее всего, эта пикантная сплетня была распущена специально. Своего рода прикрытие. Иначе почему за ним еще не явились брельские власти? Он ведь здесь как на ладони…

По сведениям, которые сумела-таки добыть для меня Анна, господину Матссону в своей стране (заметьте, одной из самых экономически-развитых стран мира) жилось очень даже припеваючи: три молоденькие жены, собственное имение и мега-успешный бизнес по поставке воды из ледников по всему миру.

Поэтому с момента, когда пару лет назад был убит судья нашего города и господин Матссон проявил интерес к новоиспеченной должности, я не перестаю задаваться вопросами: почему чистокровный брельиец покинул свою страну (а нам всем известно, что случается это очень и очень редко, уж больно патриотичный они народ), каковы его цели и на кого он работает?

Я посмотрел на молодого господина Матссона, с иголочки одетого, стоявшего с гордой осанкой у противоположной стороны длинного стола. В черноте его глаз скрывалась какая-то тайна. Да и пованивало от него немного. В просторном зале для собеседований, где безостановочно работали несколько кондиционеров, вспотеть можно лишь в случае, если человек взволнован.

А господин городской судья был, по-видимому, крайне взволнован.

Я четко слышал его частое сердцебиение. Такой ритм выбивали несколько сердец в зале, но у Матссона пульс был ярче, чем у остальных. Судья явно что-то скрывал.

Я перевел взгляд за его спину на экран и еще раз проанализировал воспроизведенную там информацию. Чертежи зданий, которые при согласовании проекта построят в Пятом квартале, смотрелись внушительно. Диаграммы с серьезными цифрами и процентами, а также перечень солидных инвесторов, согласившихся спонсировать программу «Оздоровительного Центра для населения Бервеста» от начала стройки до открытия дверей, впечатляли.

Отказать такому проекту было трудно.

Особенно когда вишенкой на торте являлась печальная статистика массивного спада здоровья среднестатистического человека, проживающего в Бервестайском регионе. И это при том, что у нас превосходно чистый воздух, на прилавках магазинов высококачественное мясо с органических ферм по выращиванию скота, а свежайшие ягоды и фрукты регулярными партиями доставляются из Южной Долины. К тому же гражданам Адлиона предоставляется льготное медицинское обслуживание.