Лакомый кусочек

— Итак? — спросил он.

— Меня интересует Елисеев.

— Елисеев? — удивился он. — Покойный певец? А я чем мог бы помочь?

— Он был связан с кем-то из вас?

Илюша пожал плечами.

— Нет. Мы ему были не нужны. Он сбывал товар по своим каналам. К нам он подкатился один раз, но его не устроили наши условия.

Подтверждение нелегальному бизнесу Елисеева я получила.

— А кто, по-вашему, мог бы помогать ему здесь?

— Кто угодно, — ответил он. — Деньги-то большие. Любой человек. Даже его сестра.

Сонины старания были бесполезны. Елисеев не был связан с местными, или это скрывалось. Карлик доедал мороженое и смотрел на меня вопросительно. Я его настораживала, хотя он не хотел в этом признаться.

— Соня сказала, что вы — частный сыщик.

— А что?

— Странно. Красивая женщина, и занялись таким бизнесом… Это опасно.

— А ваш бизнес? — вскипела я. — Уж чистым его никогда не назовешь! Вы губите этих мальчишек и девчонок для того, чтобы получше набить себе живот!

— Я никогда не буду такого роста, — задумчиво сказал он. — Заметили? Даже самый маленький из них вдвое выше меня… Так что мне наплевать, что с ними будет. Так же, как им наплевать на меня…

Он наклонился над своим мороженым. Поднял на меня свои злые глаза и сказал:

— Я вызываю у вас отвращение? Не так ли?

Я отрицательно покачала головой.

— Вы лжете, — вздохнул он. — Если бы ко мне относились иначе, может быть, я стал бы другим. Но не у каждого хватает сил выступать в цирке. Некоторые обладают чувством собственного достоинства. А чем другим я могу заработать на свой, как вы изволили выразиться, желудок?

Я не могла его понять.

Он поднялся:

— У вас больше нет вопросов ко мне? — и, не дождавшись ответа, вышел.

Я подошла к Соне, тронула ее за руку:

— Надеюсь, я тебя не подвела?

— Нет, — удивилась она, — я сказала, что вы нашли меня и попросили о встрече… Так что не беспокойтесь.

Пока я шла домой, меня не покидало острое чувство беспокойства. День кончался — второй день. До конца фестиваля оставалось только три дня. А мои ниточки еще болтались в воздухе…

Спала я плохо, постоянно вскакивала, мне снились кошмары. В очередной раз проснувшись, я встала и подошла к темному окну. На улице никого не было. Ветер качал деревья, отчего мне стало совсем тревожно. Я поежилась. Если бы не глубокая ночь, подумала я, можно было бы попробовать убежать от этой тревоги на улицу. А сейчас от нее не было спасения.

Я чувствовала себя виноватой. В том, что убили Галину. В том, что не могу найти убийцу. В том, что я подставила Соню. Понятно, что теперь Илюша не спустит с нее глаз.

И все это происходило из-за абсолютно бездарного певца! Или из-за моей бездарности…

Чтобы уйти от этих мыслей, я включила телевизор. Работали только два канала. На одном шла какая-то порнуха, белокурую пышнотелую красотку трахал маленький, отвратительный карлик. Меня разобрал жуткий хохот. Я не могла остановиться. С ужасом я поняла, что вот-вот мой дебильный смех перерастет в истерику. Я схватила пульт и переключила на следующий канал. Там шла музыкальная программа. Я с облегчением вздохнула. Смех прошел. Я была рада даже Меладзе с его «Девушками из высшего общества», лишь бы не думать… Кажется, я успокоилась. В это время на экране собственной персоной возник Елисеев. Видеть его сейчас было выше моих сил. Я выключила телевизор. Стало темно и тихо. Бог мой, кажется, я устала за эти два дня. Как же я устала…

* * *

Проснулась я от того, что надрывается телефон. За окном сияло солнце — в Тарасов вернулась жара. Я посмотрела на часы. Было семь утра. Подняв трубку, я услышала голос Сечника.

— Извините, что разбудил, — сказал он. — Мне надо встретиться с вами.

Так. Он был чем-то недоволен. Может быть, он меня уволит, подумала я с надеждой.

— Хорошо, — сказала я, — я подъеду через час.

— Нет, — отрезал он, — я сам подъеду к вам через двадцать минут.

Он повесил трубку.

Я вздохнула. Жизнь продолжается, Танька. Значит, надо вставать. Одеваться. Приводить себя в порядок. Может быть, сегодняшний день будет лучше вчерашнего.

Впрочем, судя по его началу, он предвещал нечто совершенно иное.

Глава 6

Он явился точно через двадцать минут, ворвавшись в мой дом, даже не пытаясь скрыть свою ярость.

— Как вы можете беспокоить мою дочь вашими подозрениями, Таня? — спросил он.

— Игорь Сергеевич, я подозреваю всех, кто был близок к Елисееву, — сделала я слабую попытку отбиться. — Виктория всего лишь одна из них.

— Всего лишь? — переспросил он. — Как добры… Всего лишь… Вообще вы занимаетесь самодеятельностью. Вы разочаровываете меня. Что за посещения казино? Почему вы потащились к наркогонцам? Вы ищете убийцу или роете под… — он прервался.

«Меня…» — закончила я мысленно.

— Я ищу убийцу везде, где могу его найти, — холодно ответила я. — Если вы надеялись, что я буду сидеть дома и размышлять, как Ниро Вульф, ухаживая за орхидеями, вы ошиблись. У меня иной метод работы. Если он вас не устраивает — откажитесь от моих услуг.

Он понял свою ошибку. Мигом его лицо разгневанного барина изменилось.

— Ну, Танечка, вы уж сразу и обиделись… — благодушно промолвил Сечник, — я все понимаю… Я за вас волнуюсь. Вы же рискуете.

— По-моему, — сухо произнесла я, — судя по вчерашней смерти Гали Елисеевой, рискуют абсолютно все, пока некто, по неизвестным причинам, убивает, и пока некто нами не обнаружен. Искать его, признаюсь, нелегко — либо настолько умен, что спрятал все концы умело, либо он… незаметен, как серая мышь… Может быть, и то и другое. Поэтому я не понимаю, почему вы решили, что я справлюсь с этим легко и играючи.

Он вздохнул. Его величество было явно не готово к моему отпору.

— Вика не может быть убийцей, — сказал он тихо, — она даже муху убить не способна.

— Вы хорошо ее знаете? — спросила я. — Вы знаете о ней абсолютно все?

Он кивнул.

— Если имеете в виду ее странную привязанность к этому жиголо — да. Я это знаю.

Я удивилась.

— Я пытался бороться с этим, — продолжал он, — но Вика его любит. К тому же — вы видели Елисеева? После него Александр кажется совершенством.

— Почему вы уверены, что она не могла избавиться от Елисеева? — рискнула спросить я.

— Потому что это не входит в условия ее игры, — задумчиво сказал он. — У каждого человека есть своя игра. Викина игра — сплошная романтика. Она отказывается принимать этот мир таким, каков он есть. Елисеев был ей необходим. Он вписывался в образ. Викин образ красивой страдалицы. Потеряв его, она не вышла из образа, и ей тяжело. Поэтому можете вычеркнуть ее из списка подозреваемых. Именно поэтому, несмотря на мою антипатию, туда не подходит и Александр. Его тоже устраивал порядок вещей. У него ведь тоже своя игра.