Лакомый кусочек

Ладно, мрачно пообещала я убийце, я до тебя доберусь. Я обязательно доберусь до тебя, кем бы ты ни был…

Как сказал бы мой любезный друг Андрей Николаевич Мельников, надо отбросить сантименты и заняться отработкой версий. Как я безнадежно поняла, смерть Илюши тоже подпадала под наинесчастнейший случай. Видимо, население Тарасова, не дождавшись обещанных зарплат и пенсий, решило самоуничтожиться с помощью героина.

Я постаралась успокоиться. По-видимому, моему противнику надо было кого-нибудь зарезать или пристрелить, чтобы привлечь внимание милиции к своей персоне. Пока у него не кончились запасы героина, он этого не сделает. А вот пополнить их он уже не сможет — Соня зорко следит за покупателями. Как я поняла, убийца не был подростком и вряд ли относится к хиппи. Значит, он засветится. Из разговора с Илюшей я поняла, что зверюга Мангалиев все-таки был не чужд человечности и по-своему к Илюше был нежно привязан. Ему незачем вешать на уши спагетти о неудачном уколе. Он прекрасно знает, что Илюша не страдал наркоманией. Значит, его убили. И если умная Соня подведет его к мысли о связи некоего «дяди» с убийством Илюши — дяде придет конец. Мангалиев его найдет. В отличие от меня, ему знакома его внешность. И вот тут его мстительная восточная особа может мне помешать.

Поскольку я была намерена нашего доброго «дядю» сдать. Я человек не злой, но одна смерть за три — маловато. Посему пусть он, дружочек, немного побудет среди таких, как он. Представив себе эту картину, я не смогла сдержать улыбки. Бог мой, я становлюсь злой!

А это мешает работе.

Кстати, о работе… Куда же удалились вчера трое моих знакомцев? Не был ли кто-нибудь из них свидетелем моего разговора с Илюшей? И если они не причастны к его убийству, они могли видеть кого-то или что-то, что прошло мимо меня… Нет, Таня, что-то много мимо тебя проходит.

Я вспоминала, кого мы встретили в вестибюле, когда там остановились на секунду с Илюшей. Горничные? Электрик? Портье? Швейцар? Больше никто не всплывал, а вышеперечисленные были слишком заняты своими делами, и никто из них не проявлял к нам интереса.

Или — это мне только так кажется?

Глава 8

Поднявшись в номер Виктории, я обнаружила ее за самым мирным занятием на свете — Виктория покрывала лаком ногти на ногах. Лицо у нее было спокойно, и вся она была воплощением невинности.

— Доброе утро, — поздоровалась она, сияя улыбкой хорошо выспавшегося ребенка, — я вас вчера потеряла.

— А я — вас, — сказала я, — когда я вернулась, никого не было.

— Мы ушли, — засмеялась она, — мне совсем невмоготу стало слушать воспоминания о моем муже. Поэтому мы с Сашей поднялись ко мне в номер выпить бутылочку «Мартини».

Судя по ее лицу, общение с Александром было плодотворным и радостным. Так что сомневаться в правдивости ее слов не приходилось.

Остался Сечник.

— Вика, извините, что я опять напоминаю вам о муже, — решилась я, — но вы не помните, звонил ли он в Тарасов кому-нибудь, кроме сестры? И звонил ли кто-нибудь ему?

Она задумалась, потом покачала головой:

— Нет. Только Галина. Правда, один раз звонил какой-то мужчина, но Елисеев сказал, что это из казино.

— А когда примерно был этот звонок?

Виктория наморщила лобик, стараясь вспомнить. Потом улыбнулась:

— Ну конечно! Как раз за неделю до фестиваля… Потому что Витька очень разозлился и сказал, что это не его дело. Что-то они там напутали. Сейчас даже число попробую вспомнить… Тогда был какой-то праздник… церковный…

Церковных праздников было много. Виктория же не относилась к людям, хорошо их знающим.

— Троица! — закричала она. — Была Троица. Я вспомнила! Потому что я на него накричала, а он сказал, что в Троицу грешно так орать. А потом сам орал по телефону, вот почему мне это запомнилось.

Я воспользовалась ее телефоном и, набрав Андрюшкин номер, попросила его срочно выяснить, с какого номера был звонок Елисееву в Москву 7 июня сего года, где-то около двенадцати дня.

Андрей позвонил через полчаса. Судя по мрачному голосу, ему не удалось ничего узнать. Впрочем, я ошиблась.

— 7 июня? — переспросил он.

— Да, — подтвердила я.

— С номера Галины Елисеевой. Все, — сообщил Андрей. — Больше междугородных звонков абоненту Елисееву из Тарасова не поступало.

— Ладно, — немного притушила я радость. — Спасибо. Ты мне помог.

— Не за что, — ответил он. — Я тебе не так уж и помог. Галины-то нет. Кто теперь поведает, кому приспичило попользоваться ее телефоном?

Я не стала его разубеждать.

— Вика, — сказала я, повесив трубку, — мне надо оставить вас на час-другой. Это очень важно.

— Конечно-конечно, — легко согласилась Вика, привыкая к тому, что ее пресс-секретарь занят чем угодно, только не своим делом.

Не удержавшись, я чмокнула ее в щеку. Она посмотрела на меня удивленно и улыбнулась.

— Вы очень мне помогли, — сказала я в ответ на ее недоуменный взгляд. И выскочила на улицу.

Через двадцать минут я была возле двери Галининой соседки. Она открыла мне дверь быстро, посмотрела на меня и спросила:

— Вы — Таня? Вы тогда к Гале приходили?

Память у нее была хорошая. Если она помнила меня, есть вероятность, что и Галиного знакомого она тоже вспомнит.

— Извините, что я вас беспокою, — сказала я, — но мне надо кое-что уточнить.

— Проходите, — пригласила она меня.

У нее было тихо и уютно.

Оказалось, что ее зовут Ксения Гавриловна. Галя была ей как дочь, тем более что своих детей у Ксении Гавриловны не было. Новость, что я частный сыщик, она восприняла спокойно, только посетовала, что работа такая опасная. Потом Ксения Гавриловна поведала мне следующее.

Галю назвать счастливой было нельзя. Жизнь у нее не складывалась. По мнению Ксении Гавриловны, происходило это исключительно из-за того, что Галя ждала сказочного принца небывалой красоты. Всех остальных Галя безжалостно отвергала. Когда Ксения Гавриловна пыталась ее образумить, Галя смеялась и отвечала, что он придет и ей надо его дождаться.

— Да нету твоих принцев, — говорила Ксения Гавриловна, — а вот останешься в старости одна, некому будет стакан воды подать, вспомнишь меня.

— Во-первых, принцы есть, — смеялась Галя, — а во-вторых, я вряд ли до этой вашей старости доживу.

Здесь моя бедная рассказчица вздохнула.

— Накликала на себя беду Галька…

Месяца два назад она ездила в Москву, к своему брату, и вернулась счастливая. Мягче стала гораздо и вся изнутри каким-то светом засияла.

— Ну что, тетя Ксеничка, — говорит, — а принцы-то бывают… Скоро ты его увидишь. Я ведь, тетя Ксеня, скоро замуж выйду… Он меня просил в наш загс заявление отнести. Будешь свидетелем на моей свадьбе?

Ксения Гавриловна ответствовала, что вначале ей на этого «принца» глянуть нужно. Потому что если ей мозги кто-то из Витькиных друзей запудрил, она не то что в свидетели не пойдет, она Гальку запрет. Нет у Витьки приличных мужиков рядом.

— А вот и неправда, — засмеялась Галина. — Ты вот Витьку не любишь, а он мне обещал французское свадебное платье купить.

— Разве что спьяну, — здраво рассудила тетя Ксения, зная, что Витька был беспросветный жмот. Чем обещать девчонке французское платье, лучше б деньгами иногда хоть помог, а то Гальке картошки иной раз купить не на что было.