Лара. Пленница болот

За деревцами расположилась небольшая полянка, где, прижавшись к стволу ясеня, стояла обломанная, но до сих пор живая берёзка.

— Чего гадать-то, пошли, — подтолкнул нас Трофим.

Растерянно оглядываясь, вышли на дорогу. Впереди виднелись крыши деревенских домов.

— Ну, точно! — закричал Гриша. — Мы на Земле! Ура!

— Погоди радоваться, — дед Михей одёрнул паренька.

— Провода целые, — подняла руку мама, — и трубы газовые. Что происходит?

И следа землетрясения не было заметно на пустой дороге, мы почти бегом добрались до ближайших домов. Те стояли целые, ставни были не заколочены. Только не видно ни единой живой души.

Показался дом деда Михея, во дворе, как в день приезда, стояла наша машина. Ставни чисто вымытых окон были открыты, тихо покачивалась на ветерке распахнутая дверь сарая.

— Ну, дела-а-а, — протянул дядя Лёша.

Постояв на улице, немного придя в себя, все кинулись к своим домам. Только Гриша остался с нами. Мы прошли в сени, всё стояло точно так, как было до нашего переезда к дяде Лёше, даже продукты оказались на местах.

— Ничего не понимаю, — дед Михей, подошёл к полкам, взял коробок спичек, явно сам не зная зачем. Покрутил в руках, положил на место.

— Временная петля замкнулась, — поправила очки мама.

— А народ тогда где? — обернулся старик.

— Те, кто умер в любом из миров, умер и здесь. По-другому быть не может.

— Если я хоть что-то понял, мы вернулись в день катаклизма? — спросил папа.

— Выходит так, — мама устало опустилась на стул.

Я поставила на огонь чайник, шум закипающей воды немного успокаивал, помогая привести мысли в порядок.

— Послушайте, — Гриша взлохматил чёлку, — а если это петля, как в дне сурка, помните такой фильм? Только период — не день, а год. Что, если сегодня нас опять выкинет туда, в Завидово?

Мама побледнела, папа встрепенулся.

— Убираться надо отсюда. Второй раз я на такое не согласен.

— Не мельтеши, Денис, — остановил его дед, — до ночи время есть. Давайте соберём всё, что нужно. На машине поедем, до райцентра. Там посмотрим, что творится.

— И верно, папа, — поддержала я родителя, — надо всех предупредить. Вместе уехать. Не оставим же мы их обратно монстрам.

— Ты права, дочь. Только нервы мои уже ни к чёрту.

— Можно, я домой не пойду, — вдруг жалобно спросил Гриша, — не могу. Как вспомню.

— И не надо, — раздался с порога голос дяди Лёши, — сам подберу тебе одежонку. Тоже смекнули, что аккурат в день землетрясения нас выкинуло?

Мужчина прошёл в дом, грузно опустившись на старый сундук. Мы только молча кивнули.

— Вот и я смекаю, что тикать надо, куда подальше. Можно возле города переждать. Если дома рушить начнёт, нас не заденет.

— Предупредить бы всех, — начала мама.

— Ага, и по радио в новостях передать. Нет, Оленька. За сумасшедших примут. Никто нам не поверит.

— Точно! Радио! Дед Михей, видел я у вас, — радостно спохватился Гриша, — включайте, послушаем, что в мире творится.

— Дело говоришь, — кивнул старик, — доставая маленький радиоприёмник, — сейчас всё и обмозгуем.

Он подключил прибор к розетке, но радио вещать не желало. В эфире царил белый шум. Дед Михей безрезультатно покрутил рычажки приёмника, вздохнул и выключил его.

— Вот и узнали, что в мире творится, — мрачно протянул дядя Лёша.

— Не беда, — папа уже подготавливал ружья в дорогу, — выберемся отсюда. Лёха, пойдём, пройдёмся по деревне. Обсудим всё, и надо людям сказать. Пусть пакуют вещи, готовят машины. Вечером выезжаем.

— Добро, — кивнул дядя Лёша. — А вы пока собирайтесь в дорогу. Гриша, проверь машину.

— Будет сделано! — отсалютовал парень.

Мужчины исчезли в сенях. Мама спохватилась:

— А мы чего сидим? Дед Михей, собирайте провизию. Я пока тесто поставлю. Напечем в дорогу пирожков и хлеба.

— Хорошо, Оленька, как скажешь, — добродушно улыбнулся старик и полез в погреб.

— Может, нам за грибами прогуляться? — Спросил Гриша.

— Нет! — мама, тянувшаяся за мукой, так и застыла с поднятыми руками, — не выходить со двора. Не хочу вас потом по другим планетам искать.

— Гриша, тебе что Алексей сказал, — послышался из погреба глухой голос старика, — займись машиной.

— Иду уже, — подмигнул мне парень и вышел во двор.

К вечеру все опять стояли у калитки деда Михея, под парами пыхтели машины: наш автомобиль, старенький грузовичок дяди Лёши, Фольксваген Льва Андреевича и Нива Любы.

— Все вещи погрузили? — дядя Лёша стоял у борта машины, проверяя, хорошо ли всё уложено.

— Да, вроде, — Мария в последний раз оглядела пожитки, — еду только с собой в салон взяли. Детишкам перекусить.

— Так, — папа подошёл к нам, — поезжайте все за на нашей, Алексей, сади Трофима в кузов. С тобой поедет Зоя. Детей ко Льву Андреевичу. Остальные к Любе. Должны поместиться.

Рассевшись по автомобилям, в последний раз окинули взглядом деревню. Закатное солнце красными бликами отражалось в стёклах, к вечеру благоухало цветущими травами, чуть горьковато пахло пылью. Идиллическая картина. Прогретый воздух тонкой кисеёй мерцал над крышами.

— И всё-таки, — улыбнулась мама, — как я рада солнцу.

— Как говорил Гагарин, — усмехнулся папа, — поехали!

Он пару раз надавил на клаксон, подавая сигнал остальным, и наш караван запылил по просёлочной дороге.

До трассы было недалеко, скоро мы миновали лесок, выехали на асфальт, чуть размытый дождями.

— А где все — вертел головой Гриша, — ни одного человека.

— Не переживай раньше времени, — обернулась мама, сидящая впереди, — мы не знаем, какой кусок земли попал в зону действия портала.

— Вы, молодёжь, по-другому подмечайте, — улыбнулся дед Михей, — электричество и газ есть. Значит, работают ТЭЦ. Отсюда вывод: катаклизму вашего не было. А народ найдётся.

— Верно говорите, — в зеркало на нас глянул папа, — рано себя накручивать.

Мы выехали на трассу, она была пустынна в обе стороны. Ни одной машины не видать. Папа перестроился на разворот к райцентру.

— Что-то не нравится мне это. Дело к вечеру, тут оживлённо должно быть, — забеспокоился отец.

Мама сняла очки, потёрла переносицу:

— Ой, что за напасть опять. Как я устала от этих петель, порталов и монстров.

Кортеж развернулся в сторону райцентра, машины выстроились друг за другом, хотя ехать можно было по всем полосам сразу. Дорога оставалась пустынной. Не шли по обочине деревенские, не сидели бабушки с пирожками и первыми грибочками. Пастухи не гнали коров по домам.