Лара. Пленница болот

Мы пошли по домам, дядя Лёша стучался в ворота, спрашивал, как прошла ночь. Все ли живы? Так странно, интересоваться не обычными житейскими делами, а тем, не умер ли кто за эту ночь.

— Ты сказал, что нас ждут у сельсовета. А выходит, все по домам сидят, — спросила я тихо у Гриши.

— Лев Андреевич ждал и с ним несколько наших мужиков. Женщины все делами заняты, — парень развёл руками.

Мы обошли уже почти всю деревню. Ни люди, ни живность не пострадали. Выходит, эти уроды не смогли пробраться. Уже собрались возвращаться, когда дядя Лёша спохватился:

— Постойте, к старой Никитишне мы не зашли. И вчера её никто не видел.

— Она особо ни с кем и не общается, — пожал плечами Гриша.

— Но проверить всё равно надо. На собрании я её не видел. Только там, где Степана нашли.

Алексей развернулся, и мы следом за ним. Домик старушки стоял в одном из переулков, за сгоревшими строениями. Маленький, покосившийся. Он состарился и ждал смерти вместе со своей хозяйкой. Скособоченная калитка была распахнута, как и входная дверь.

— Не нравится мне это, — нахмурился Фёдор.

Мы заторопились внутрь. Первым зашёл дядя Лёша.

— Никитишна! Ты дома?

Неестественная тишина окружала избушку. Во дворе не топтались в пыли куры, не видно собаки. Внутри не слышны звуки улиц. Гуськом прошли в комнату. Возле угла с иконами, страшным повторением вчерашнего кошмара, висел кокон. Но в этот раз он не был спелёнат так туго. Снизу, там, где была голова покойницы, сочилась жёлто-зелёная, дурно пахнущая жидкость. Со шкафа на нас зашипел матёрый серый котище, заставив прийти в себя.

Странно устроена человеческая природа. Вчера меня выворачивало наизнанку от одного воспоминания о том, как мы нашли дядю Стёпу. Сейчас я спокойно смотрела на висящую в коконе старушку, лишь подмечая новые детали происходящего. Паутина, удерживающая в своих объятьях труп, не была плотной, будто её покромсали в нескольких местах, и теперь оттуда свисали рваные лохмы. Под телом скопилась лужа жёлтой дряни, вперемешку с остатками плоти. Останки старушки казались осушенным сосудом, маленьким и несуразным.

Гриша позеленел и пулей выскочил во двор. Фёдор, напротив, подошёл ближе, вглядываясь в малейшую деталь и словно наслаждаясь зрелищем. На его лице появилось странное выражение: извращённая удовлетворённость и почти детский восторг. Зрачки расширились, ноздри трепетали, вдыхая смрад, исходящий от тела.

Мы с Алексеем переглянулись и, не сговариваясь, вышли прочь.

— Жуткий тип, — с содроганием сказал дядя Лёша, — я всё думал, зачем он со мной напросился? С приезда ни с кем не общался, никому не помогал. А тут. Доброволец, — он с отвращением сплюнул на землю, — пошли, позовём остальных.

Из-за угла дома показался бледный, как полотно, Гриша.

— Сначала зайдём к маме, она врач. Пусть осмотрит первая, возможно, это поможет нам.

Алексей молча кивнул и направился к нашему дому. Фёдора мы дожидаться не стали.

Глава 7

Мама, выслушав, взяла свою сумку и отправилась за нами. Фёдора уже не было. Содрогнувшись от увиденного, она приступила к осмотру, как обычно, выключив все эмоции.

— Алексей, её надо снять.

Богатырь, сдерживая подступающую тошноту, забрался на табурет и, приподняв труп за ноги, срезал паутину. Скорбные лики с икон равнодушно наблюдали за всем происходящим из своего угла. Мама надела перчатки, чтобы помочь мужчине, придержала тело снизу.

Они опустили кокон на пол, где, перевернув лицом вверх, срезали окутывающую тело паутину. Труп напоминал сдутую резиновую куклу. Кожу покрывали многочисленные трупные пятна. На животе и затылке виднелись рваные отверстия. По комнате поплыл тяжёлый дух разложения и ещё чего-то, чему названия не существовало. Я открыла нараспашку окна, впустив свежий ветерок, хоть немного сбивающий смрад.

Мама деловито осматривала тело, как пациента на приёме. По лицу сложно было догадаться, что она обо всём этом думает. Вердикты заранее она тоже выносить не привыкла.

Вскоре во дворе загомонили люди: новость распространялась по деревне быстрее, чем пожар. В комнату было сунулся Лев Андреевич, но, увидев останки, стремглав ретировался.

В окне показались дед Михей и папа.

— Оля, что тут? — отец заглянул к нам.

— Я осматриваю, Денис. Выйди и забери Лару с собой, — распорядилась мама.

На улице нас обступили селяне:

— Что там? Её сожрали? Фёдор говорит: выпотрошили старушку, — неслось со всех сторон.

Самые ретивые попытались было пройти внутрь, но в дверях встал хмурый дядя Лёша. Пыл у назойливых жителей сразу поугас.

— Угомонитесь вы, — вдруг прикрикнул на народ дед Михей, — тут горе, а им знай, дай языками почесать.

— Что с нами теперь будет? — заголосила краснолицая дебелая баба.

— Замолчи, Люба, — шикнули на неё мужики, — выть дома будешь.

Женщина присмирела и отошла в сторонку.

— Сейчас дождёмся Ольгу Романовну, — кивнул старик на дверь, — и обговорим всё порядком.

В этот момент на крыльцо вышла мама. Лицо её было неожиданно уставшим и обескураженным.

— Что там, Оля? — отец подошёл к ней, обнял за плечи.

Мама сняла очки, протёрла их и сказала:

— То же, что и вчера. Тело стремительно разложилось от неизвестного яда. Впрыснули его через рот, по пищеводу он попал в желудок. А вот ел её не один, рваные раны говорят о том, что через них высосали субстанцию, что осталась от внутренних органов. Странно… Как будто их яд стал сильнее. У Степана внутренности так разложиться не успели. Здесь же… Всё заняло не более двух часов. Я так думаю.

— Откуда такие выводы? — подошёл к ней Лев Андреевич.

— Мы видели, когда существа вошли в деревню. Если они пытались попасть в другие дома, надо учесть это время. К тому же это ночные хищники, а значит, управились до рассвета.

По толпе прошёл шепоток страха, словно по ней пролетел ледяной ветер.

Дед Михей рассказал о вчерашнем наблюдении за монстрами. Женщины испуганно заозирались, подзывая к себе детей.

— Мы сейчас с Денисом вкруг деревни прошли, — продолжил он, — не наши это места. Село, будто в тайгу выкинули, кругом буреломы, чащи непролазные. Ни одной тропки.