Ласточка смерти

— Кредит, — вздохнула я, — ипотека.

— У вас есть собственные средства или вы хотите взять кредит на всю сумму?

Интересный вопрос. А сколько сейчас стоит однокомнатная квартира?

— Давайте на всю сумму.

— С залогом, без залога? — начала меня пытать Светлана Геннадьевна.

— А что считается залогом? Машина? Квартира?

— И то и другое, но квартира лучше.

— Чем?

— Можно взять кредит на большую сумму.

— Хм… — По-моему, мне пора интересоваться заместителем председателя правления, а то она меня либо запутает, либо уговорит взять кредит. — Светлана Геннадьевна, а как я могу увидеть Антона Павловича? — В знак окончания нашего разговора я положила буклет в сумочку.

Светлана Геннадьевна засуетилась, покраснела, но быстро овладела собой. Наверное, она решила, что сделала или сказала что-то не так, поэтому клиентка хочет обратиться непосредственно к руководству банка.

— Вам Антон Павлович нужен по личному вопросу? — В глазах Светланы Геннадьевны светилась надежда. Они будто говорили: не жалуйтесь на меня, я делаю все что могу.

— Не совсем, — надменно произнесла я, — но кредита это касается только отчасти.

Сразу погрустневшая Холодова стала объяснять, как найти кабинет заместителя председателя правления.

— Выйдете отсюда, повернете направо, там будет лифт. Третий этаж, офис триста третий. А потом возвращайтесь ко мне, я не озвучила вам еще одно эксклюзивное предложение. Только для вас. — Светлана Геннадьевна улыбнулась мне очаровательной улыбкой.

Я пробурчала в ответ что-то вроде «чуть позже» и вышла из кабинета. Лифт нашелся сразу: теперь я ориентировалась в здании немного лучше, чем тогда, когда вошла в него с улицы. Он стоял на первом этаже. Я вошла в кабину, нажала нужную кнопку, двери со звоном закрылись, и я почувствовала, что поднимаюсь вверх.

Когда лифт приехал на третий этаж, двери с таким же звоном открылись, и я вышла. Кабинет Антона Павловича нашелся сразу по мягким коврам, которыми была устлана часть коридора и приемная. В остальных помещениях ковров не было.

В приемной сидела секретарша на вид чуть моложе меня. Ее холеное лицо было покрыто тонким слоем пудры, под которой угадывалась молодая загорелая кожа. Легкий умелый макияж подчеркивал естественную красоту ее лица, а темные румяна оттеняли блеск ухоженных каштановых волос. Девушка была в белом хлопчатобумажном сарафане и легкой светло-голубой вязаной кофточке.

— Добрый день, — поздоровалась я, — Антон Павлович сейчас свободен?

— Добрый, — ответила секретарша, — как вас представить?

— Евгения Охотникова, телохранитель.

У девушки сделались большие глаза, она внимательно осмотрела меня с ног до головы и задумалась. Сначала на ее лице я прочла восхищение, но потом оно сменилось обычной секретарской подозрительностью.

— А какой у вас вопрос?

— Вопрос касается безопасности детей его бывшего партнера, Павла Гончарова. — Я изо всех сил старалась сохранить имидж.

Услышав фамилию погибшего шефа, девушка опустила глаза и погрустнела. Может быть, Павел Гончаров был ей небезразличен?

— Ждите, сейчас я доложу, — сказала она и исчезла за массивной дверью кабинета. Через минуту она вернулась и настежь открыла дверь. — Проходите, вас ждут, — сказала она и посторонилась, пропуская меня внутрь.

Антон Павлович сидел за массивным дубовым столом. Он был средних лет, с залысинами на висках и ухоженным лицом, выдававшим человека, привыкшего следить за внешностью. Его русые волосы были аккуратно подстрижены и зачесаны назад, дорогой пиджак по-летнему расстегнут, а ворот рубашки украшал темно-синий галстук с заколкой. Когда я вошла, он вместе с креслом повернулся в мою сторону. При этом глазок на заколке заиграл на солнце так, как может играть только бриллиант.

— Добрый день, Евгения. Чем могу вам служить? — Синельников не стал тратить слов даром, а сразу перешел к делу: — У вас есть что сообщить мне о детях погибшего Гончарова?

— У меня, скорее, несколько вопросов к вам, — сказала я, без приглашения садясь в кресло напротив.

— Например?

— Начнем с того, что я — частный телохранитель. Вдова Павла Гончарова наняла меня охранять Гарика.

— Помню, помню. Это ее ребенок.

— Но это не все. Рыков…

Услышав эту фамилию, Синельников вздрогнул.

— …Рыков же нанял меня в качестве дублера к Денису.

— То есть как это в качестве дублера? — Антону Павловичу это слово ни о чем не говорило.

— У Дениса есть свой телохранитель, а я контролирую его действия как более опытный профессионал.

— Так вот оно что. Продолжайте!

— В течение нескольких дней, что я работаю на Гончаровых, Денис дважды подвергался опасности, а Гарик — ни разу, если не считать случая с бродячей кошкой.

— С какой такой кошкой?

Я подробно рассказала ему, как домработница потеряла ребенка в большом доме и как я его отыскала, после чего задала такой вопрос:

— Почему Виола продолжает бояться за ребенка и почему она же, как мне кажется, игнорирует опасность в случае с Денисом? У вас есть на этот счет какие-то соображения?

Синельников склонил набок голову и с минуту думал, потом сказал:

— Не знаю. Полагаю, что всякая мать беспокоится прежде всего за свое чадо, а в случае с Денисом… Его мать далеко, в Германии, отец погиб, и теперь за него, кроме деда, заступиться некому. Конечно, я не оправдываю Виолу, но, как говорится, своя рубашка ближе к телу. Плохо, что Рыков не каждый день видит внука, но Гончаровы живут отдельно, и нужно учитывать, что женщина в доме… Впрочем, после смерти Павла Денису безопаснее жить у деда. Но это мое личное мнение.

Выслушав эту сумбурную речь, я так и не поняла, к чему клонит заместитель председателя правления Волгапромбанка. Но поселить Дениса у Рыкова — хорошая идея!

— Вы правы, — подтвердила я его соображения, — но у меня к вам еще один вопрос.

— Говорите, только быстрее, у меня через пятнадцать минут совещание.

— Ходят слухи, что вдова пообещала вам пять процентов акций после вступления в наследство. Как вы относитесь к такому приобретению?

Антон Павлович отстранился от стола и в упор посмотрел на меня.

— Откуда у вас эти сведения?

— Скажем так: я не могу раскрыть вам источник.

— В таком случае и я не стану отвечать на ваш вопрос.

— Это попахивает шантажом. — Я решила немного поднажать на Антона Павловича. Никогда не знаешь, ответит человек на вопрос или придется добиваться этого при помощи уловок.

— Пять процентов — очень крупная сумма. Никто не откажется от такого подарка. Но в нашем случае все не так просто. Контрольный пакет у Рыкова, и я думаю, он будет сильно против… Так, по-моему, я вам сказал достаточно. Что-то еще? А то мне пора бежать на совещание.