Ласточка смерти

— После сорока дней, которые закончатся на той неделе, Виола передаст пять процентов акций Волгапромбанка Синельникову.

Я вопросительно подняла бровь.

— Это партнер Гончарова, если ты не знаешь.

— А как она их ему передаст? Это сложно, если учесть, что вдове по закону причитается только то, что нажито совместно. Капитал Волгапромбанка образовался намного раньше.

— Там все так сложно, что законом не обойдешься. Гончаров очень любил Виолу, и в его завещании, скорее всего, есть и она. К тому же Гарик — его сын. Так что Виоле достанется столько, что можно пообещать пять процентов кому угодно.

Ах, вот оно что! На арену вступает партнер. Это интересно. Хотелось бы с ним встретиться, чтобы знать наверняка, чего он ждет от мадам Гончаровой и на что рассчитывает сам.

— А как узнать, чего хочет Синельников?

Сергей почесал в затылке.

— Я слышал, как Виола говорила что-то о контрольном пакете, но я в этих делах профан, так что… — телохранитель Дениса развел руками.

— А у кого сейчас контрольный пакет?

— Виола говорила, что у Рыкова: у него свои акции и акции Павла Гончарова. Только я не знаю, сколько у них процентов. — Сергей был явно не в теме, и его объяснения звучали неубедительно. Нужно выяснить все у более компетентных людей.

— Откуда ты это знаешь?

— Виола говорила по телефону, а я слышал.

Точнее, подслушал. Ну, Виола сама не банкир, поэтому могла пообещать эти проценты, не зная о реальной ситуации. Я бы на ее месте была осторожней. Пять процентов прибыли Волгапромбанка — серьезные деньги. Это постоянный доход, а, как известно, постоянные доходы — самые большие.

— Значит, Синельников не был против?

— Я не слышал, что он ей говорил, ведь разговор шел по телефону, — терпеливо объяснил телохранитель Дениса. — И могу рассказать только то, что обещала ему Гончарова.

Ладно, хватит тупить, пора встретиться с партнером. Может быть, разговор с ним позволит прояснить ситуацию.

В это время к нашему столику подошел хозяин заведения. Жданов был гладко выбрит, от него пахло дорогой туалетной водой, а светлый летний костюм был тщательно отглажен. В руках у Игоря был рекламный буклет. Он поздоровался со мной, кивнул Сергею и, не дожидаясь приглашения, подсел к нашему столику.

— Как дела молодые? — обратился он к нам обоим.

— Игорь, мы просто обедаем, — сказала я ему. — Сергей — мой коллега, телохранитель.

— Ах, вон оно что! — Жданов обрадовался этому сообщению. — Тогда у меня другой вопрос. Женя, ты как смотришь на то, если мы с тобой сегодня опять встретимся? Только без машины. А то ты даже шампанское не пьешь.

Так вот ты чего хочешь! Один отказ тебя ничему не научил. Откажем еще раз, но под другим предлогом.

— Игорь, у нас тут возник один вопрос. Сергей никак не может на него ответить, и я теряюсь в догадках.

— Какой такой вопрос? — Жданов изобразил на лице живой интерес.

— Представь, что тебе пообещали пять процентов акций крупного банка. Но доступ к деньгам появится только после ликвидации прямых наследников. Что бы ты предпринял, чтобы получить деньги? — Я посмотрела Игорю прямо в глаза.

Жданов думал.

— Мой ответ поможет мне встретиться с тобой сегодня вечером?

Ах, вот что тебе нужно. Проценты от доходов банка тебе не грозят, и ты это хорошо понимаешь. А вот встретиться со мной тебе очень хочется, но здесь буду против я.

— А если нет? — Я улыбнулась и слегка прищурилась.

Игорь, видимо, решил, что я не против, и стал отвечать на вопрос.

— Пять процентов с доходов банка — очень большая сумма, даже если банк некрупный. Но если при этом нужно избавиться от наследников, я пас. Не хочу пачкать руки. Здоровую конкуренцию я приветствую, но грязные деньги в руки не возьму. Это принцип. Проживу и так.

— Спасибо, Игорь. Ты мне очень помог.

Если Жданов, который не брезгует ни двойной бухгалтерией, ни антирекламой конкурентов, говорит, что не будет пачкать руки устранением наследников, то заказчика похищения детей Гончаровых, скорее всего, нужно искать среди уголовных элементов. Надо срочно узнать о прошлом Синельникова. Многие банкиры не избежали суда за экономические преступления. Может, и у него нос в табаке?

Мы закончили с мороженым и собрались уходить. Игорь опять стал просить меня о свидании.

— Сегодня вечером я работаю, — соврала я, чтобы пресечь дальнейшие разговоры.

— А завтра? — Жданов был настойчив.

— Если освобожусь, я тебе позвоню, — уж если врать, то по полной, — до встречи! — Я поднялась с кресла одновременно с Сергеем, и мы вышли из ресторана.

— Звони, если что, — сказала я на прощание телохранителю Дениса.

— Ладно, пока! — простился он и зашагал по Проспекту в сторону «Липок».

* * *

Я ехала домой и переваривала полученную информацию. Если предположить, что Гончарова после смерти мужа получит большое наследство, то Синельников, соответственно, может получить свои пять процентов. Честно, так сказать, заработанные. Но чего Виола попросит взамен? Такие деньги даром не даются. Может, у нее возникло желание контролировать работу банка? Но это же полный абсурд. Не имея знаний, без опыта работы на рынке банковских услуг?

А что с Синельниковым? Если для получения обещанных процентов он должен стать сообщником преступления? Но тогда опасаться нужно только за жизнь Дениса, Гарику ничего не грозит, это я чувствовала с самого начала. Почему же вдова боится за своего сына, ведь пасынок… Да, кстати, Денис ей пасынок — ни больше ни меньше! Осталось только вспомнить, как в сказке мачеха старается избавиться от падчерицы. Но падчерица — девочка. И я не знаю ни одной сказки, где бы мачеха хотела избавиться от пасынка. Возможно, эта сказка впереди.

Почему мне в голову лезут такие мысли? Неужели я настолько негативно отношусь к Виоле? Может, мне под благовидным предлогом отказаться охранять Гарика? Но тогда я не смогу следить за Денисом. Придется продолжать. До каких пор? До тех пор, пока все не выяснится. В противном случае мне придется охранять обоих всю мою жизнь.

С такими мыслями я въехала во двор, оставила машину возле гаража и поднялась на свой этаж. Я вставила ключ в замочную скважину, но он, провернувшись два раза, отказался открывать дверь. В замке что-то щелкнуло. Я позвонила, надеясь на то, что тетя Мила дома.

Тетушка подошла к двери:

— Кто там?

— Тетя Мила, это я, открой, пожалуйста, у нас замок заело.

— Женя, это ты?

— Да, да, я! — С каких пор она стала такой подозрительной?

— Сейчас попробую.

Слышно было, как тетя Мила с другой стороны двери возится с замком, пытаясь его открыть.

— Женя, у меня ничего не получается!

Только этого мне сегодня не хватало! Нужно звонить… а кому? Спасателям? Они не приедут, потому что спасать некого и не от чего. Может, позвонить им и спросить, кто открывает замки? Я достала телефон и набрала нужный номер.