Лавка сновидений Юнсыль

Постепенно свет Камня грез становился все сильнее и ярче. Затем в какой-то момент он стал сопровождаться громким шумом. Камень начал работать. В то же время Кассель уловил неразборчивый шепот. Казалось, что звук проходит не через барабанные перепонки, а попадает напрямую в мозг. Это были голоса женщин и мужчин, старых и молодых, людей и животных. Словно тысяча звуков слились в один.

Язык, на котором они говорили, напоминал древнее наречие Королевства Грез, но не полностью совпадал с ним. Кассель смог различить лишь несколько слов.

— Избранный… Воля… Оружие… Расплата?

Кассель стоял в растерянности, на лице его отразилось полное непонимание. В это время вибрация Камня стала сильнее. Казалось, он был чем-то раздражен.

— Если хочешь заключить сделку, назови мне цену, дурак!

В этот момент неразборчивый шепот внезапно превратился в отчетливый язык Королевства Грез. И пока Кассель медлил, не в силах понять, что же ему делать, голос снова закричал:

— Цена!

— Сила, сила!

— Сделка состоялась.

С последним словом вибрация Камня грез прекратилась. Он перестал поглощать энергию Касселя. С руки, что сжимала осколок, капал пот.

А еще в ней оказалось громадное копье, на рукояти которого виднелся узор из переплетенных хвостов двух чудесных драконов. На древке, превышающем длиной рост Касселя, красовалось изящно вырезанное изображение сплетенных тел чудищ, настолько реалистичное, что казалось, будто они живые. У навершия оба дракона сливались воедино. В открытой пасти вместо традиционной жемчужины торчало конусообразное острие. Копье выглядело угрожающе, будто готово было разорвать противника на части. Но оставалось великолепным: из прозрачного металла и золота, а еще из него исходили пять разноцветных лучей, совсем как Камень грез.

Осколок исчез, но Кассель каким-то образом смог определить, что он и превратился в копье.

Принц легко взмахнул магическим оружием: внешне оно казалось очень тяжелым, но в руке ощущалось невесомым. А законы физики на него будто бы вовсе не действовали: Кассель перекинул копье влево, а затем изменил направление движения оружия на середине пути, совершенно не ощущая инерции.

— Нет, ну и что мне с этим делать?

Будучи принцем, Кассель обучался нескольким боевым искусствам, но только азам. Фактически он не владел ни одним из них в совершенстве, а уж тем более никогда не держал в руках настоящее копье.

Кассель неосознанно вытянул руку и ткнул наконечником в воздух. И вдруг почувствовал, как из острия вытекает сила. В этот момент лезвие начало светиться белым, а затем из конусообразного наконечника вырвался направленный луч, словно Кассель нажал на невидимый поршень. Пока принц пытался побороть резко возникшее головокружение, свет от копья свободно разлился в пространстве небытия. Будто вокруг резвилось несколько сотен маленьких фей.

Везде, куда проникал свет, появлялось сновидение.

Кассель оперся на копье, чтобы не упасть. Он и так едва держался на ногах после того, как израсходовал столько сил. Голова все еще кружилась, а в животе бурлило, но он продолжал стоять, изучая открывшуюся перед ним фантастическую картину. Свет не застыл, не разбился, не исчез. Он существовал по собственной воле, струился и двигался, словно сам знал, что делает.

По всему пространству небытия расплывались сновидения, словно чернила на тончайшей бумаге для рисования. Некоторые из них представляли собой фантазии, рожденные в воображении, другие — воспоминания о прошлом из реальной жизни. Все они оказались черно-белыми, как немые фильмы ушедшей эпохи, но тем не менее это были сны. Кассель коснулся самого большого из них, и сон вдруг пришел в действие: он начал прокручивать разные сценки, совсем как в кинотеатре. В черно-белом воспоминании были мама Юнсыль, сама девочка и… там был Кассель.

Неизвестно, сколько прошло времени, но наконец свет сделал все, что намеревался, и медленно погас. Пространство небытия теперь полнилось огромными и прекрасными черно-белыми картинами.

Из небытия, которое уничтожало все, к чему прикасалось, Кассель создал бытие.

Собрав последние силы, принц начертил магический круг, через который мог бы выйти из сна. Пыльца тоже изменилась — она не застывала и не исчезала. Во вновь созданном пространстве магический круг функционировал вполне нормально. Кассель вывалился из сна и тут же потерял сознание.

А открыл глаза от звука зовущего его голоса:

— Кассель! Кассель!

Услышав стук, он машинально повернул голову к двери и увидел, что она заперта. Юнсыль неистово колотила и крутила дверную ручку, пытаясь попасть в спальню. Кассель вскочил на ноги. В глазах вдруг потемнело, голова закружилась. Он чуть не упал, но успел ухватиться за стену.

— Как же долго я был без сознания…

В правом кармане мундира лежало что-то тяжелое. Принц нащупал там осколок разбитого Камня грез. Кусок вернулся в ту же форму, в какой был до того, как Кассель вошел в сон. Может быть, в следующий раз не придется наполнять его таким количеством силы, чтобы превратить в копье… Принц повернул ручку двери, а сам непроизвольно оглянулся на кровать, где спали родители Юнсыль.

И поймал взгляд дяди, который к тому моменту уже проснулся.

Глаза его были открыты, но что-то все равно ощущалось неправильным. Пока Кассель стоял в онемении из-за необъяснимого чувства ужаса, в комнату ворвалась Юнсыль. Ее лицо было мертвенно-бледным. Она подбежала к лежавшему с открытыми глазами отцу.

— Папа, ты в порядке? Ты ранен? Кассель, ты все исправил?

Юнсыль все еще была в замешательстве и не находила себе места, но в конце концов немного успокоилась, села на кровать и вытерла слезы. Отец, который до этого смотрел на Касселя, перевел взгляд на Юнсыль. Принц заговорил как можно спокойнее:

— Юнсыль, подойди сюда.

— Что? — ошарашенно спросила она, вытирая слезы.

Кассель протянул ей руку.

— Подойди.

— В смысле? Почему? В чем дело?

И в этот момент заговорил отец Юнсыль. Его голос был слишком четким для человека, который так долго спал.

— Дочка!

Юнсыль подскочила и схватила его руку, что безвольно лежала на кровати. Дрожа от волнения, прижалась к ладони губами. Касселя охватила тревога. Казалось, что-то не так. Принц не мог понять, что именно, но с дядей происходило нечто странное. Его дочь так сильно плакала прямо у него на глазах, а он даже не успокоил ее. Юнсыль была вне себя от счастья, поэтому не заметила ничего необычного. Она с радостью прошептала:

— Я думала, с тобой что-то случилось… Слава богу, все хорошо! Прости меня, прости… Папа, я люблю тебя.

— Я хочу есть.

— М-м?

— Я голоден.

Буквально потеряв дар речи, Юнсыль подняла голову и застыла в такой позе. Кассель подумал, что лицо его дяди напоминает восковую фигуру. Не живого человека, а именно искусно смоделированную куклу.

— Дочка, я хочу есть. Дочка, я хочу есть. Доченька, я хочу есть.

Отец Юнсыль повторял фразу «я хочу есть» каким-то механическим голосом, при этом выражение его лица оставалось неизменным. По спине Касселя заструился холодный пот. Юнсыль, казалось, не понимала, что происходит. Она попеременно глядела то на мать, которая все еще не открыла глаза, то на отца, что смотрел на нее без единой эмоции. Внезапно Юнсыль вскочила.