Лазурный берег, или Поющие в терновнике 3

– Хорошо, сэр…

– Прошу вас…

Через несколько минут они уже сидели на заднем сидении полицейского автомобиля.

Напарник констебля, сидевший за рулем, окинув детей быстрым и цепким взглядом, произнес:

– Похоже, что это они.

У Уолтера похолодело внутри.

Он попытался было незаметно открыть дверцу машины, чтобы выскочить на улицу, однако она была надежно заблокирована – видимо, полицейская техника предусматривала и такие случаи, когда дежурный констебль задерживал на вокзале двух детей, которые направлялись к себе на родину.

Напарник констебля, который только что разговаривал с Уолтером и его сестрой, вынул из автомобильного бардачка папку.

– Сейчас посмотрим…

Спустя минуту у него на коленях лежала пачка фотографий – когда он принялся внимательно рассматривать их, Уолтер с ужасом заметил, что на них изображен он сам и его сестра…

После пристального изучения задержанных полицейский произнес:

– Да, это они…

И машина, описав по привокзальной площади правильный полукруг, развернулась и направилась в сторону полицейского участка…

Уолтер, с тоской глядя на светящиеся витрины, яркий неоновый свет реклам и тусклые фонари, думал, что теперь для него и для его сестры все кончено…

Неожиданно он почувствовал странный, раздражающий холод в груди, и кисти рук его, мгновенно похолодев, сделались в одночасье вялыми и слабыми, будто из сырой резины.

Ему представилось, что как им вновь придется возвращаться в Вуттон.

А Молли, положив ему голову на плечо, сразу же уснула – она так вымоталась за сегодняшний день, что ей хотелось только одного – спать, спать, спать…

В полицейском участке сомнения констебля относительно личности Уолтера и Молли, если таковые и оставались, быстро улетучились – достаточно было еще раз просмотреть фотографии.

Впрочем, ни Уолтер, ни Молли не упорствовали – они просто боялись, что в подобном случае с ними будут обращаться куда хуже, чем раньше.

Когда все формальности были завершены, когда дежурный офицер связался по телефону с воспитательным домом в Вуттоне, когда протокол был оформлен, подписан и подшит, Уолтер, стараясь не смотреть в глаза констеблю, который задержал его у Центрального вокзала, произнес:

– Можно вас попросить об одном одолжении?

Тот весело откликнулся:

– Хоть тысячу! Кроме одного – выпустить вас отсюда…

– Нет, я не об этом. Я ведь понимаю, что ловить таких, как мы – ваша работа, ваш долг.

Лицо констебля сразу же приобрело очень серьезное выражение.

– Чего ты хочешь?

– Вы не могли бы дать нам чего-нибудь поесть – моей сестре Молли и мне?

И вновь брат и сестра О'Хара были водворены в воспитательный дом Вуттона.

Надо сказать, что их побег не стал в воспитательном доме чем-нибудь из рук вон выходящим – такое случалось по три-четыре раза в год, и воспитатели, и администрация относилась к ним как к неизбежному злу.

Было много неприятных разговоров – особенно с директором.

Разумеется, Уолтер попытался взять максимум вины на себя, выгораживая Молли.

Ему поверили – вряд ли кто-нибудь мог подумать, что одиннадцатилетняя девочка решилась бы бежать из Вуттона одна, не будь рядом с ней брата.

Директор, определив вину Уолтера как «основную» для самого сурового наказания, тем не менее, решил, что недельной отсидки в карцере, на хлебе и воде будет достаточно.

Впрочем, карцер не был «карцером» в привычном понимании этого слова: провинившийся жил там от нескольких дней до нескольких недель, в зависимости от провинности, питаясь преимущественно хлебом и водой (если ему не доставляли каких-нибудь продуктов друзья), ходил на школьные занятия в сопровождении отставного сержанта морской пехоты, служившего в воспитательном доме чем-то вроде надзирателя, но все свободное время находился под замком – Уолтер, помня о мучениях, перенесенных им в Лондоне, счел это наказание минимальным.

Молли же, к радости брата, отделалась минимальным наказанием – лишением прогулок в город на один месяц.

Через несколько дней после возвращения из карцера незадолго до отбоя к Уолтеру подошли Чарли и Генри.

Гадко улыбаясь, Чарли произнес:

– А мы ведь знаем, почему ты бежал.

Уолтер молча отвернулся.

– Нет, вы только посмотрите на него, – Чарли толкнул своего приятеля локтем в бок, – нет, вы только посмотрите, какой он гордый! И говорить с нами не хочет!

Наконец, взглянув на своих мучителей исподлобья, Уолтер спросил:

– Чего вы хотите?

– Должок, должок, – произнес Генри, – ты ведь не забыл, что должен нам кучу денег?

– Я у тебя взаймы не брал, – ответил Уолтер, готовясь к очередной драке.

– Ну, когда ты должен деньги, – хохотнул Чарли, – это вовсе не означает, что ты брал взаймы… Ты ведь обидел моего друга, и потому мы должны взыскать с тебя, так сказать, за моральный ущерб…

В беседу вступил Генри – вид у него был необычайно враждебный:

– Да что с ним разговаривать! Разве мало он тогда получил?

– Подожди, подожди, – принялся успокаивать его Чарли, – набить ему физиономию мы ведь всегда успеем.

– Лучше это сделать сейчас, – произнес Генри уверенным тоном.

Чарли сделал отрицательный знак рукой.

– Не торопись…

Генри с неудовольствием отошел в сторону.

– Ты должен нам пятьдесят фунтов, – продолжал Чарли, улыбаясь, – но, как я понял, денег у тебя все равно нет и не предвидится.

Уолтер молчал.

– Так вот, – протянул юный вымогатель, – я думаю, будет справедливо, если ты будешь отдавать нам с Генри свой обед… До конца этого года.

Генри, зная аппетит своего приятеля, тут же запротестовал:

– Ты один будешь все съедать.

– Нет, ты не прав.

– Я тебя знаю, – неудовлетворенно буркнул тот. – Мне ничего не останется…

– Я буду съедать его обед по нечетным дням, – произнес Чарли, тут же сообразив, что в таком случае ему все равно достанется больше, – а ты – по четным… Ну, Генри, соглашайся!