Лебедь(СИ

– Ну, баб Даша, ну, пожалуйста, ну в последний раз...

– И не проси, Людочка. Ни за какие деньги. Совесть надо иметь. Ведь он тебе и квартиру в центре купил, и шубу, вон какую, и машину, и заграницы всякие.

– Я его люблю и хочу, чтобы он был моим мужем. Мы так вместе смотримся! Просто загляденье!

– Не проси. Ты ведь знаешь, у него жена больная. Я все понимаю, мужик молодой, жена болеет. Ладно, погулял. Всю тебя одарил.

– Да, ладно, не обеднел... Он такими миллионами ворочает. Я бы ему ребеночка родила.

– Ну, Людка, стерва ты. Совесть иметь надо. От жены мужа я никогда не уводила и не дам увести.

– Ну-у, баб Дашь!

– Не проси, а то рассержусь, вообще сюда дорогу забудешь! Все, иди уже.

Из дверей вылетела яркая блондинка, явно недовольная, и, цокая каблуками, быстро пролетела мимо меня. С некоторых пор я стал недолюбливать блондинок. А теперь нашел еще одно подтверждение этому. Женщина с букетом цветов, улыбнувшись, сказала мне:

– Я ненадолго, - и вошла к Дарье Ивановне.

Было слышно, как она благодарила ее. Вскоре она тоже ушла. Настал и мой черед.

– Здравствуйте, Дарья Ивановна! Это вам, - сказал я и протянул ей пакет с булочками.

– Здравствуй, проходи. Что там у тебя? А-а, булочки с маком. Спасибо, Ваня. Да мне нельзя их, касатик. Мак - это же мака, магия. Сами с Оленькой съешьте.

Я ничего не понял. Почему ей нельзя? Она что, боится этой магии? Потом я подумал о том, как мало мы знаем о происхождении и истинном смысле наших слов. Вот я ничего не знал о том, что "магия" от слова "мак" происходит. Решил про себя - потом проверю.

– Так ты у нас Лебедь в квадрате, оказывается.

Я удивленно посмотрел на нее и вздрогнул. На ее морщинистом лице, на лбу и левой щеке были те самые бородавки, какие я недавно видел на этой тетеньке, только что заходившей передо мной.

– Не бойся, это уже завтра пройдет. Эта хворь поправимая. Еще отчитаю вечером и все. Так ты, оказывается у нас Лебедь настоящий, да еще и в квадрате.

– Как это?

– У тебя и мать, и отец - Лебедевы?

– Да. А откуда вы знаете?

– Я много, что знаю. А вот вы нет... А жаль.

Действительно, у матери девичья фамилия была тоже Лебедева, как и отца. И ей не нужно было менять фамилию, когда они поженились. У них почти весь курс на свадьбе был.

– Вы - потомки воссоздавшегося рода. Две ветви Великого Рода Лебеди объединились, наконец-то. И вот что! Силы зла с этим не могут смириться.

Я, признаться, стал сомневаться в ее нормальности. Как в каком-то сказочном фильме про Короля Артура или эльфов. Я, конечно, уже начал верить в сказки, но еще не до такой степени.

– Просто, вы ни во что не верите и ничего не знаете и не хотите знать! Свою родословную не знаете. Э-эх!

Это, конечно, интересно, но мне сейчас не до родословной.

Я рассказал ей про бумеранг, и она меня похвалила.

– Все, этой ведьме конец. Можешь проверить. Скоро ее там не будет. А вот с вами все гораздо сложнее. Боюсь, я чего не досмотрела.

Я старался перевести разговор в нужное русло:

– Мы с Машкой придумали, как отца заполучить, чтобы банки поставить.

– Ой, молодцы, молодцы... За день до этого придешь, я тебе воды дам. Да подстрахую. Но все тут у вас гораздо сложнее, чем казалось. Что-то тут не то...

Она покачала головой, достала какие-то таблетки и положила под язык.

– Здесь есть Коршун. Но где он?
– она бормотала себе по нос какую-то ерунду. Коршун хитрый, он ждет. Ты Пушкина-то почитай. Помнишь сказку, где Царевна-Лебедь?

– Я читал. Ее все знают, с детства.

– Ты внимательно почитай. Это ж твоя родословная.

Я решил не перечить, обещал перечитать и, попрощавшись, пошел писать сочинение. И не одно. Второе для Оли Шмаковой.

Что бы там не было, а первый результат на лицо - мама перестала плакать. И это благодаря Оле и ее бабушке. Конечно, с отцом легче не стало, но мама стала той же веселой мамой. Гора с плеч. Я постепенно вернулся к своей привычной жизни и даже в субботу пришел на тренировку на баскетбол. Мы с Лехой уже два года ходим.

Лешка - мой единственный друг. Правда, учится он не в моем классе, а в параллельном, где и Вовка учится. С Лешкой мы познакомились в больнице, когда моя мать лежала с пневмонией, причем летом. У Леши в больнице бабушка лежала. В той же палате. И мы приходили вместе и уходили. Так и подружились. А до этого только в лицо друг друга знали. Я думаю, как и все рыжие коты - добрые по своей натуре, так и все Алексеи тоже добрые люди. Сейчас редко встретишь доброго человека. Умного- пожалуйста, красивого - сколько хочешь, а вот доброго - днем с огнем не сыщешь. А Леха - очень добрый. Поэтому я им дорожу. А еще мне нравится, что у нас с ним чисто мужские взрослые отношения. Без всяких подростковых закидонов.

Когда у нас это случилось с отцом, мы с Лехой как-то реже общаться стали. Я замкнулся в себе. Лешка все понимал и не лез особо. Помощь предложил, да чем тут поможешь? Помню, как только мы переехали к дедам, он пришел, пытался меня отвлечь и развеселить. Но я был чернее тучи, и разговор сводился лишь к моей беде.

– Ну что у вас, все также?

– Да...

– И чего мужикам надо? У тебя такая мать красивая! Образование, воспитание, двое детей. И готовит классно!

– Она сейчас и готовить не может...

– Ну, ясно. Моя тетка говорит всегда, пока человек на себе не испытает, почем фунт лиха, ни за что не поймет, как другому плохо бывает.

– Точно.

– Ну, может, все в порядке будет. Вернется еще.

– Не вернется он. Злющий он стал. Как зверь.

Я тогда, помню, чуть ну разрыдался.

Теперь, встретив Лешку, я готов был на шею ему кинуться. После баскетбола мы решили прогуляться. Идти три остановки. И я ему все рассказал. Не мог в себе это столько держать. Словно, камень с души упал. Не знаю, поверил ли он мне. Но вид у него был! Все говорил: "не может быть".

– А хочешь, сам увидишь эти порчи?

– Хочу. А как?

– В четверг приходи ко мне, отпросись на всю ночь. Будешь помогать.

Мы с ним договорились обо всем и расстались.

Неудача

На следующий день я привез воды для снятия порчи с отца от Олиной бабушки. Оля, кстати, получила по сочинению 5/4. И была мне очень благодарна.

Дома мама собиралась в командировку, больничный лист ей закрыли. Бабушка потчевала дядю Пашу и готовила план наступления на "продажного" судью, который, по словам бабушки, хотел нас по миру пустить. Дед смотрел телевизор, а более чем сытая Царапкина разлеглась у него на животе и дремала, позволяя деду поглаживать свою шею и щекотать за ушками.