Лебедь(СИ
Шрифт:
– И у меня... Ну, и у Машки твоей тоже... Ничего сверхъестественного. Есть таблетки, твоя бабушка наверняка знает.
– Слушай, уже 11 часов!
– Нам еще продержаться часок.
Когда я вернулся к Машке, она продолжала плакать. Отец опять начинал злиться:
– Не могут за детьми следить! Давно нужно было проверить, анализы сдать.
Я попытался вступиться за маму с бабушкой, но Машка заорала:
– Это твоя тетя Альбина меня отравила!
Отец вскочил.
– Да, вы что тут все с ума посходили? Сами сдурели и детей туда же! Против меня настраивают! Головы им заморочили!
– Нет, не любит. И тебя она не любит. Она твои денежки любит!
Да, тут Машка переборщила...
– Замолчи!
– закричал отец. Я никогда не слышал, чтобы он так кричал. Он, вообще, раньше не кричал.
Потом, опомнившись, отец как-то странно посмотрел на нас и сказал:
– Значит, так, Иван, ты уже взрослый. Температуры у нее уже нет. Живот не болит. Если что опять - позвонишь на сотовый. Я сразу приеду.
Я заморгал Машке. Она жалобно заскулила:
– Папочка, я боюсь!
Тут принесло эту Царапкину. Совсем не кстати. Машка ее взяла и стала целовать. Отец строго сказал:
– Вот отсюда и глисты. Развели тут зоопарк, а дети болеют! Если что - звоните.
Он поцеловал Машку и ушел, хлопнув дверью. К своей Альбине поехал. Я разозлился. Лешка пришел к нам.
– Что делать будем?
– Все пропало. Он больше не приедет, - сказал я.
– Может, еще что-нибудь придумаем.
– Нет. Не выйдет. Я его знаю. Э-эх, Машка! Говорил я тебе: не ешь у этой Альбины. Вот тебе и результат.
– Да нет, - сказал Лешка, - не пугай ее. Это обычное дело у детей. Не бойся, Маша. А Царапкину нужно продезинфицировать.
Машка уже клевала носом. Я накрыл ее одеялом, вытащил банки из-под кровати, и мы пошли в мою комнату. Естественно, в банках ничего не было, кроме воды. Я ее вылил. Банки вернул на кухню. Мы еще поболтали немного и уснули. В эту ночь никто не стучал.
Что такое совесть
Утром следующего дня я уже рассказывал Дарье Ивановне о нашем провале. Она качала головой. Бородавок на ее лице уже не было. Она сказала:
– Ну, ничего, попробуем по-другому, раз так не помогло. Я смотрела вас всех. Вы - Лебеди. Что нужно, чтобы лебедей поймать? Приманка. Потом окольцевать и привязать. Приманку он съел. А вот кольцо носит, ее кольцо. Она же себя сделала тоже Лебедью, чтобы ему понравится. Но Лебедь у нас одна - твоя мать. Надо кольца найти и подменить.
– Что за кольца?
– Ваши, родовые. Э-эх! Ничего вы про себя не знаете. А ведь было время - ваши предки, знаешь, кем были?
– Ну, и кем?
– спросил я с нотками сомнения в голосе, а сам подумал: "Надеюсь, не семейкой Адамсов".
– Могущественные, царский род. Ты прочитал Пушкина?
– Да. Там мало об этом, в основном, сказка.
– Не сказка это, а правда.
В этот момент вошла, вернее, вбежала, какая-то рыдающая женщина.
– Дарья Ивановна, - она кинулась на колени перед Олиной бабушкой, -спасите наших деточек. Опять она собирается. Я вчера случайно узнала, ей визу дали. Билеты уже купила, ненормальная.
Дарья Ивановна стала очень
серьезной и почти воинственно заговорила:– Да, что ж это такое! Ну и дочка у тебя! Ладно, разберемся. Куда билеты, небось, в Турцию взяла? Нет, чтобы сразу в Германию, так они хитро делают. Через турков. Она до Германии не доедет. Посиди там, подожди. Я с полковником Вертлужным свяжусь.
Женщина плача вышла.
Олина бабушка тихо мне зашептала:
– Дочка ее, переводчица. Симпатичная такая. Муж бросил. Детей двое. Решила уехать заграницу. А тут какой-то Отто подвернулся. Она влюбилась. Хотела уехать. А мать ее, вот эта несчастная женщина, что-то стала подозревать. Я посмотрела. А этот Отто - он ужасный человек! Увозит заграницу женщин с детьми и продает их на органы.
– Как это?
– А так. Пересаживают то почки, то сердце. А стоит это очень дорого. Так они наших деточек с дурными мамашами заманивают и все. На органы. Никто не найдет потом.
Она взяла старый телефон, набрала номер:
– Алло! Мне Валерия Ивановича. Да! Это Дарья Ивановна. Как дела? Ну-ну. У нас опять тут этот Отто, фашист проклятый, активизировался. Его бы припугнуть. А я пришлю ее, сегодня же. Да, да.
Она вышла и сказала плачущей женщине:
– Поезжай к полковнику Вертлужному. Туда же, где ты была. Скажешь от меня. Он все сделает. А я тут по-своему тебя подстрахую. Все проверю. Никуда они не уедут. Не бойся.
Женщина перестала плакать, стала ее благодарить, руки пыталась целовать, а потом ушла.
Дарья Ивановна перекрестилась, глядя на иконы.
– Не приведи, Господи, с такими людьми в жизни столкнуться! Детей не жалеют! На органы... Что за время такое!
– А что, его арестуют?
– Если бы? Не за что! У-у, проклятые, что творят!
Я был поражен. Как же такое может быть? Наконец, Дарья Ивановна успокоилась. Зашла Оля и дала ей пластиковую бутылку с водой.
– Лягушачья?
– спросила Олина бабушка.
– Да. Квакают сильно на нашем пруду, к дождю.
Дарья Ивановна открыла бутылку и стала что-то шептать над ней. Потом снова закрутила крышку.
– Хорошо. Вот тебе, Ваня, лягушачья вода. Пора эту Альбину нейтрализовать. Она пустышка. Хотя дел натворила много. А сама не ведает, под чью дудку пляшет. Думает, что хитрая. Отнесешь эту бутылку и выльешь на дорожку перед кафе. Она ведь там каждый день бывает.
– И что?
– А ничего. Станет она жабой для твоего отца, - сказала она и рассмеялась, - пусть поквакает.
Я опять представил, как подхожу к кафе, боясь, что меня увидят. И вдруг мне стало противно.
– Бери бутылку.
– Я не смогу. И она здесь не причем. Все дело в отце.
– Не причем? А матери твоей змеюку и все остальное кто сделал?
Я взял бутылку и пошел. Когда я свернул в переулок, прямо перед собой на дороге увидел огромную серо-зеленую жабу. Она смотрела прямо на меня каким-то строгим и грустным взглядом. "Сейчас скажет человеческим голосом: а теперь женись на мне, Иван-царевич", - подумал я и невольно отпрянул в сторону. Но она молчала и даже не квакнула. Здесь недалеко был небольшой, заросший камышом пруд. Скорее всего, она оттуда припрыгала. Я зашагал быстрее. Не хватало мне еще и в сказку "Царевна-лягушка" попасть!