Лебёдка аэронавта

Гримм Корабельные Деревья обходил павших и раненых воинов. Роул это одобрял. Точно также Наун проведал раненых и погибших из Девяти Когтей. Вожак закончил обход и подошел к Роулу, его окровавленные боевые когти цокали по полу.

– Роул.

– Наун.

– Ты сразил столько же сколько и я, - заметил Наун.

– Правда?
– беззаботно спросил Роул.
– Я не отслеживал.

Хвост Науна взмыл в воздух.

– Моей стае ничего не угрожает. Ты сыграл важную роль в том, чтобы это случилось.

– Не стоит благодарностей, - сказал Роул.

Наун пристально посмотрел на него. Затем произнес:

– Ты сохранил жизнь моему котенку, хотя у тебя были все основания убить его.

– Несомненно.

– Почему?

– Из уважения, - ответил Роул. Он поднял правую заднюю ногу и посмотрел на окровавленные лезвия на ней.
– Его боевые когти хороши.

– Редко пользуется, - проворчал Наун.
– Оставь себе.

– Нийну это не понравится, - заметил Роул.

– Нийн заработает свои когти снова. Может в этот раз он усвоит урок.

– Желаю удачи в этом, - сказал Роул.
– Надеюсь, извинишь меня. Когти натирают.

Наун дернул ухом на прощание.

– Передавай отцу мое почтение. Его посланникам будут рады на территории Девяти Когтей.

– Обязательно, - ответил Роул.

Наун поднялся и удалился без лишних слов.

Роул вновь повернулся к Гримму Корабельные Деревья и отметил, что мужчина отдает распоряжение нескольким своим уцелевшим воинам, чтобы те помогали человеческому целителю перенести раненых в более безопасное место.

Если бы он чувствовал еле уловимый запах дыма в воздухе как Роул, он бы двигался быстрее. Но это был путь людей. Как и мозги, их чувства были не особо острыми и всё было бы не так уж плохо, но они тратили огромное количество времени, игнорируя их или даже притупляя своими напитками, так называемой музыкой и своим мылом. И неважно, что они стояли в единственном хаббле во всем Шпиле Альбион, заполненным легко воспламеняющимися зданиями и что всё вокруг могло в одночасье превратиться в гигантскую духовку и поджарить их разом. Возникающая суматоха перед каким-либо действием, была отличительной чертой всех людей.

Годы жизни рядом с людьми научили Роула, что бессмысленно торопить их и сделали его более терпеливым, чем, когда он был у власти. Они будут готовы, когда будут. Не теряя времени, он подошел к Мышонку, устроился поудобнее и занялся креплением своих новых боевых когтей. Узлы были нецивилизованным творением. Его лапы были плохо приспособлены для того, чтобы подтянуть кожаный шнурок, крепивший манжеты на лапах, поэтому в дополнение к оружию не мешало бы обзавестись парой помощников.

– Роул, - на кошачьем обратилась к нему Мышонок.
– Позволишь мне помочь?

– Да, - быстро сказал Роул и растянулся, расслабившись, пока Мышонок развязывала узлы своими неприлично длинными и точными пальцами. Он предположил, что у каждого существа есть что-то, в чем они преуспевают. Люди, например, могли легко управляться с узлами, а кошки - делать всё остальное.

Мышонок, наконец совладала с завязками и осторожно стащила широкие кожаные манжеты с его лап. Роул, в отличие от какой-нибудь ничтожной кошки, смог сдержать недостойный его вздох облегчения, когда избавился от этих тесных, давящих приспособлений. А еще он чувствовал себя довольно грязным. Жидкости из чрева тупых шелкопрядов, к счастью не замочили его шкуру, как это случилось с медлительными воинами из стаи Науна, но его шерсть безусловно была заляпана разной дрянью и смердела.

Роул зевнул и, поджав ноги, опустил голову у ног девушки.

Она опустилась на колени перед ним и почесала ему за ушами, что, по его мнению, тоже было особым умением человеческих пальцев.

– Ты был таким храбрым только что, Роул, - сказала Мышонок. Её голос был таким мягким и теплым.
– Ты спас нас.

Было бы неприлично изгибаться от удовольствия, слушая такое, поэтому Роул заставил себя встать и, выгнув спину, потерся об её руку всем телом, заодно счищая с себя кое-какую грязь.

– Я знаю, - сказал он.

– Как ты убедил Девять Когтей?
– спросила Мышонок.

– Я спас котенка их вожака.

– От чего?

– От себя, - ответил Роул. Он потянулся и потер задние лапы друг о друга, пока не убедился, что шерсть пригладилась.
– Я бы разнес шпиль за тебя, Мышонок.

Мышонок пискнула и сгребла его в неуклюжие человеческие объятья.

Роул прижался щекой к её щеке и замурлыкал. В конце концов, его вряд ли можно было обвинить в непристойности, если человек, даже такой исключительный человек, как Мышонок, поддалась чувству привязанности.

И к тому же её рукава очищали его шерсть.

Момент длился пока высокий молодой воин рядом с Гриммом Корабельные Деревьями не призвал:

– Все строимся за мной! Выдвигаемся!

И, наконец, когда Роул успел вздремнуть разок-другой после сражения, они начали двигаться.

* *

Запах дыма становился все сильнее и сильнее пока люди пыхтели и отдувались на тесных улицах хаббла Лэндинг. Довольный Роул вприпрыжку бежал рядом. Из всей группы только его Мышонок двигалась ровно, бухая теми же самыми ботинками, в которых она бегала с гвардейцами. Очевидно, все эти бессмысленное пробежки сделали своё дело, подготовив её к этому вечеру. Она очень хорошо двигалась по сравнению со всеми остальными в маленьком отряде. Конечно, не так, как кошка, это было просто невозможно. Но много лучше, чем другие люди, даже воинорожденный.

Роул с любопытством глянул на человека Бенедикта. Он всегда казался Роулу половчее остальных людей, но сейчас это умение куда-то улетучилось. Его ноги заплетались, и он хватал ртом воздух, как и все прочие. Он, должно быть, устал, хотя и в таком состоянии у него хватило ума поднять нос повыше и принюхаться, заметив наконец запах дыма, который был очевидным для Роула еще до того, как они начали эту скачку.

Роул что-то услышал и сосредоточился на этом звуке.

– Мышонок, - окликнул он, - Впереди стреляют из наручей.

Мышонок покорно передала сообщение или, скорее, попыталась. Первый человек, которому она велела передать по цепочке информацию капитану, слишком сильно хрипел, чтобы товарищи его поняли. Мышонок покачала головой, ускорилась и побежала к Гримму Корабельные Деревья, чтобы самой известить его.

Люди рассыпались по мере приближения к храму и пошли медленней, осторожно крадясь, если это можно было назвать подкрадыванием. Для Роула они шумели с грохотом и гамом парового двигателя, исключая Мышонка, которая, к её чести, производила шума не больше очень неуклюжего, увечного котенка.