Лечить нельзя помиловать

– Если первое, нужно подключать исследователей-микромагов. Вряд ли они обрадуются необходимости молекулярно просканировать человека, но другого способа нет. Если второе – анализ крови в лаборатории.

– Я уже анализировала.

– Аля, – коллега утомленно вздохнул. – Я верю. Но если изменений не найдено, нужны приборы и профессионалы. Ты можешь вылечить даже смертельную болезнь, они – не смогут. Но дай им сделать свою работу и прислать тебе развернутый состав крови вплоть до точного количества лейкоцитов.

– Ты прав, – когда Мартин начинает говорить таким голосом, всегда становится стыдно. – Спасибо. Ты приедешь?

– Не знаю, – целитель зашуршал бумагами и продул трубку. – Завтра уезжаю в Ликантроп на неделю. Ты вовремя меня поймала, завтра связались бы только в здании телепортатора или не поговорили вовсе. Послушай, держи меня в курсе событий. Отписывайся вестником, он тут хорошо работает. И обязательно записывай все этапы, результаты и ход экспериментального лечения.

– Само собой. Волколаки опять делят территории?

– Не знаю, – знает, но не скажет. Еще одна военная тайна. – Будь умницей. Тебе очень повезло столкнуться с необъяснимым. Тянет на кандидатскую, если согласишься писать. Я бы мог стать твоим руководителем, мне как раз до профессора не хватает двух защитившихся подопечных.

– Да ну тебя, профессор, – я беззаботно рассмеялась, задирая голову к выглянувшему солнышку. – Лучше приезжай, когда освободишься.

– Непременно. Всё, обнимаю, до встречи.

– Хорошей дороги, – в трубке раздались гудки.

С Мартином Лютером, доктором магической медицины, почетным целителем Объединенного королевства было легко и забавно. Такой же простолюдин, как и я, Мартин избрал путь медицинской науки, посвятив себя преподаванию и образованию молодых одаренных. Мы сошлись с ним по случаю: я ездила на конференцию от роддома для фениксов, заменяя приболевшего заведующего отделением, а господин Лютер выступал с докладом в качестве почетного гостя. Тогда еще доцент, целитель обратил внимание на скромную эрлу, использующую в речи неспецифические для королевства термины. Во время перерыва он подошел первым и немудрящей шуткой разбил скованность, охватившую меня. Слово за слово…

– Очаровательно, – вода хлынула в ботинок, стоило ступить на брусчатку. – Насморк, кашель и боль в горле? Сегодня по скидке, пара воспаленных миндалин по цене новой обуви. Покупаешь ботинки – жар и ломота в подарок.

– Мама, мама, а почему тетя с ботинками разговаривает? – мимо проходящая девочка тыкнула в меня пальцем.

– Пойдем, Лиззи, она сумасшедшая, – осуждающе покачала головой горожанка, уводя ребенка прочь в магазинчик сладостей.

«Боги великие, уже с собственными ботинками поговорить нельзя» – возмутительно. Может, я заразилась от капитана скудоумием, и нет для меня лучшего собеседника, чем пара собственной обуви. Хотя… На фоне Гвардейшества даже половая тряпка – лучший собеседник.

Ух, оторвать бы ему… Уже оторвано. Само усохло и отпало, необратимо повлияв на мозг: рухнула адекватность, повредилось достоинство, а давление на самооценку вызвало ее неадекватный рост. О чем я только думала? Лучше остальных? Ха-ха-ха, наивная лекарка! Он такой же заносчивый и надутый индюк, как прочие аристо. И не стоит даже мизинца моих пациентов, лечащихся на честно заработанные деньги, а не отобранные у крестьян под видом налогов на узурпированный чернозем.

Землю – крестьянам, фабрики – рабочим, мне – броневик и транспарант!

«Он просто мальчишка, – безнадежно констатировала рассудительность. – Мальчишка, болезненно переживающий потерю смысла жизни, и дергающийся на каждый ядовитый взгляд».

Двойная утрата: мужественности и потенциальная потеря титула загнали маркиза в угол, вынуждая остро переживать жизненные изменения. Но я ему не психотерапевт. Пусть сам разбирается с собственными тараканами и извиняется, если хочет продолжать сделку. А если нет – скатертью дорога. Мне не нужен мужчина, не умеющий работать над собой и справляться с перепадами настроения.

Тьфу, то есть не мужчина, а партнер по сделке!

И извиняться лучше показательно с поклонами в пояс и корзиной мясных деликатесов.

Бредя по лужам в сторону дома, я невольно погружалась в легкое уныние. Отдавать кровь на анализ – это почти расписаться в собственном бессилии. Но простатит с ним, этим бессилием. Куда хуже, что лаборатория работает только на корону, исполняя частные заказы абы как. Тут бы мне пригодился статус будущей маркизы, но… Противно прибегать к нему. До тошноты противно. Особенно после вчерашнего вечера, когда я вернулась злющая и голодная, собственноручно замесила тесто и выместила на нем свое негодование. Как говорила бабушка, нет лучшего тестомеса, чем разозленная девка.

– И что прикажешь делать с пятью килограммами сдобного? – поинтересовалась наутро Женевьева, оглядывая мучное побоище на кухне. – Как прошло свидание? Он подарил тебе экипаж?

– Он подарил мне повод его ненавидеть.

– Ну-ну, милые бранятся, – заговорщицки подмигнула домработница, принявшись за выпечку. – Не принимай близко к сердцу, Аленька, мужчины – они как дети, сначала наломают дров, а потом ходят вокруг и чешут репу.

– Да он…

– Если решит сжечь поленья – смело бросай, – мудро продолжила женщина. – А если построит из этих дров поленницу, укроет от дождя и обеспечит тебе тепло в очаге, не спеши рубить с плеча, ладно?

Наверное, я слишком прагматична, чтобы понимать метафоры и местные афоризмы. Ибо на мой взгляд, капитан не просто наломал дров, а сжег единственный мосток взаимопонимания между нами. И без того хрупкое перемирие, построенное на тернистом диалоге двух сложных индивидуальностей, рассыпалось в пыль. А я, между прочим, каблуки вчера надела ради него!

«Взять бы тебя за химок да в онкодиспансер. Посмотреть на бедняков, лечить которых якобы зазорно. Или в детский туберкулезный стационар, чтобы до конца жизни тремором и заиканием страдал», – гневные мысли слеплялись в жвачку, гоняя по кругу негодование.

– Эрла! – по плечу хлопнула чья-то рука. – Вы – эрла Пономарёва?

– Да, я, – озадачено повернулась к говорящему.

Позади стоял мокрый почтальон, прикрывая голову кожаной сумкой. Из внутреннего кармана рабочей формы торчал серый конверт – магический вестник.

– Как вы меня тут нашли? – изумление тронуло до глубины души.

– Это моя работа, – пожал плечами курьер. – Вам срочное письмо.

Вот у кого профессия хуже моей. Волшебные конверты не только поступают на почту двадцать четыре часа в сутки, но еще и зачаровываются работниками от промокания, сожжения, заломов на бумаге, вскрытия посторонними лицами, и доставляются как можно скорее. Надо же, я никогда не получала вестники на улице, считая, что курьеры приходят исключительно на домашний или рабочий адрес. Но вот так, посреди города… Колдовство.