Лед Апокалипсиса 3

Он слабо улыбнулся.

— Конечно, просил о помощи. Вот там на столе в основном помещении мои запасы. Всё разложено по контейнерам, с циферками дней до полного голода и последующей смерти от истощения. И их там осталось немного. Я настроил всю систему на автономную работу и какое-то время, может месяц-другой, радио будет вещать даже после моей смерти.

— А электричество откуда, стесняюсь спросить?

— У радиостанции было два штатных ветрогенератора, они и работают. Стоят около реки, на холме, ветер сдувает оттуда весь снег, поэтому их не заносит. Энергии мало, хватает только на радиостанцию.

— Не заметил ветряков, — пожал плечами я. — Думал, у Вас дизель-генератор?

— Был, я использовал его энергию… Пытался тут в подвале устроить теплицу, как в фильме «Марсианин». Короче, не преуспел. Ящики с грунтом вынес, картошку оттуда выкопал и съел, а топливо уже давно кончилось, это произошло ещё примерно к середине прошлой весны.

— Вы деятельный человек, Ярут-джан, — похвалил я.

— А толку? Большинство моих начинаний не принесли успеха.

— Это Вам только так кажется. А по факту, пока Вы их предпринимали, смогли выжить. Ну что, Вы готовы уходить с нами? Простите, что так долго до Вас добирались, были два факта против этого. Во-первых, никто не знает, где Вы.

— Я же в каждом выпуске дважды говорю, в начале и в конце… Раньше так можно было номер рекламного отдела диктовать, а я диктую координаты и название села Прокуроровка, — искренне удивился Вадим.

— Навигаторы не работают, — скупо бросил Проводник.

— Аааа… А вторая причина?

— Вас слышат, Ваше радио многим даёт надежду. Но выживших мало, и они недостаточно сильны, чтобы прийти к Вам на помощь. Ну, не все, конечно. Мы вот решили доехать. Так как, Вы готовы отправится за нами?

— Куда?

— Община выживших, порядка двухсот пятидесяти человек. Запасы угля, другого горючего, швейный цех, группа сталкеров, грядки имени Ивана Ивановича. Ну, у него тоже мало что всходит, но картошка растёт.

— А как он смог?

— Спросите у него. Система подогрева от генератора, только не расход топлива, а отвод выхлопных газов, плюс работа серверов нашей компьютерной сети. Если хотите, есть оборудование для радиостанции, можно оборудовать её и… занимайтесь тем же самым, оглашайте эфир.

— Я тогда пойду и сообщу радиослушателям. Знаете, мои слушатели, которых я, к сожалению, не слышу в ответ, это всё что у меня есть, кроме, конечно, жизни.

— Да, Вадим, — кивнул головой Проводник, — мы знаем. И мы думаем, что идея об этом — это то, что оставило Вас в живых, удержало.

— Я подумаю над этим.

— Но Вы согласны переехать к нам, точнее, ко мне? Мы с Проводником из разных мест, и я предлагаю за себя. А?

— Да, согласен. А какой у меня выбор, Странник? Умереть?

— Ну да, умереть — это всегда выход.

— Короче, я согласен. Завтра поедем? Или мы пешком?

— Мы на транспорте, но он за лесом, в четырёх километрах, так что да, завтра.

— А в каком направлении ваша база?

— В юго-западном, — соврал я.

В реальности база «Завод имени Фрунзе» была на востоке. Вот только я не хотел, чтобы Вадим сообщал об этом в эфир, который слушали в том числе и ордынцы.

Вадим ушёл делать объявление по радио, мы с Проводником пообщались и решили обустраиваться на ночлег.

Я поднялся на чердак и позвонил Киппу, сказал, чтобы грелся в машине, чтобы ждал нас к утру втроём.

Спальное место у Ярута было одно, что не удивительно. Но на то мы и сталкеры.

Мы прошлись по зданию, нашли в одной из подсобок парочку листов пенополистирола, сняли кое-какие шторы из жуткой синтетики в качестве одеял и простыней, плюс наши спальники, постелили в его «квартире» на полу и улеглись.

Свет притушен, радио выставлено на автономную работу, Ярут суетливо собирал вещи, в какой-то момент бросил это занятие.

— Завтра соберусь. Вы мне дадите время?

— Конечно. У нас впереди вечность до Весны. Суета не наш стиль.

Он улёгся и какое-то время возился, устраиваясь.

— Ты спишь, Вадим? — спустя десяток минут спросил Проводник.

— Нет. Уснёшь тут…

— А расскажи свою историю?

— Я однажды всё по радио рассказывал.

— Извини, но я её пропустил, всякое случалось за зиму, — усмехнулся Тимур.

— Да короче. Когда тряхнуло, то есть прямо-таки дата… помните дату? Седьмое августа, двенадцать часов и сколько-то там минут.

— Да, я даже видел татуировку с этой датой, — согласился Проводник. — Люди придают ей большой смысл, пытаются объяснить, подтянуть мистику.

— Ну и вот. Поезд стал в паре километров от этой станции. Само собой, она не была конечной точкой назначения ни для меня, ни для почти всех пассажиров. В общем, затрясло жутко, вагоны закачались. Какая-то истеричная тётка орала так, что уши закладывало. Но несколько мужчин поспокойнее догадались открыть двери вагонов и кричали, чтобы все бежали на выход. И я побежал.

— И как поезд, упал?

— Как ни странно, упал только локомотив. Это жуткое зрелище, когда вагоны качает как детские игрушки. Земля ходила ходуном. Привыкаешь же воспринимать землю как что-то незыблемое? Колёса отрывались от рельсов и со звонким стуком падали обратно. Но… Вагоны остались на месте. Мы, то есть пассажиры, ещё с полчаса сидели в лесочке. Кто-то пел.

— Пел? Песни? — не понял я.

— Да, это от нервов. Короче, вернулись мы к поезду. Вещи перемешаны в кашу. Некоторые люди не выскочили. Они так и прятались внутри вагона, хотя именно вагон представлял опасность. Машинисты спаслись, они нас потом и организовали. Они, ну и проводники. Довольно много было переломов у народа. Люди сигали на насыпь кто как, некоторые разбили головы, сворачивали ноги. Короче, они построили нас в большую колонну, какие-то сознательные мужчины помогали тем, кто ранен. Я тащил бабку одну, Наталью Прокофьеву, так она, пока шли, мне всю свою историю жизни рассказала. Тоже, наверное, у неё это от нервов.

— И вы пошли на станцию?

— Ну да. Ну, как пошли? Мы с Прокопьевной здорово отстали, у неё была сильно повреждена нога. Колонна ушла вперёд, а мы плелись… Мне иногда, когда я закрываю глаза, кажется, что я до сих пор тащу эту бабку. Землетрясение случилось около полудня, а на станцию я и Прокопьевна попали, когда уже темнело. Там были сотни, если не тысяча беженцев. К чести начальника станции, он пытался всех разместить. Но тут случился первый конфликт. Какие-то подростки ограбили буфет, почти в открытую. Им сделали замечание, люди пытались их приструнить, а один из них пырнул увещевателя дешёвым ножиком-бабочкой.