Лед, ветер и пламя

– Легилименция? Как я не подумал!

– Тебе надо учиться закрываться. Я мог бы потренировать тебя, хоть и не являюсь мастером в этом деле. У тебя был самый лучший учитель, но он не хотел учить.

Гарри нахмурился, вспоминая Снейпа, и пристально глянул на Малфоя, пытаясь проникнуть в его мозг, но тот, предвидя это, закрылся.

– Вы слишком много обо мне знаете. Странно, - покачал головой Поттер.

– Я пристально слежу за тобой, - сообщил Малфой.

– С чего вы решили помогать мне?

– Хочу из добрых отношений с тобой извлечь пользу.

– Какая может быть от меня польза?

– Поверь мне, очень большая. Причастность к славе победителя, например.

– От общения со мной можно нажить одни неприятности и геморрой, - весело сказал Поттер. В его глазах появились лукавые бесенята, заражая собеседника беспечностью. Но взор быстро потух.

– Я просто хочу помогать тебе. У меня свои счеты с красноглазым демоном. Одному плохо. Тебе нужны спутники, чтобы прикрыть тылы, мне тоже. Я много знаю и умею, - пояснил Малфой.

– Я думаю, мне надо быть одиночкой, так как я боюсь за близких мне людей. Вот недавно был на свадьбе. Мой друг и его девушка, моя близкая подруга, между прочим, хотели сопровождать меня в путешествии. Моя девушка тоже рвалась с ними. Я сбежал, обещав вернуться, но я не поступлю так.

– В случае со мной ты не станешь испытывать ничего подобного. Я тебе не друг и не родственник, ты не станешь меня жалеть. Так что я могу быть твоим попутчиком. В конце концов, я могу даже настаивать. У меня есть некоторые права: я же тебя спас. Я предлагаю помощь, не отвергай ее.

– Я, в принципе, не против. Одному, и в самом деле, тяжело. Но я так мало знаю о вас!

Малфоя смутили эти слова. В нем боролись два чувства: стремление не раскрывать себя подольше, чтобы успеть привязать к себе Поттера, и желание сказать правду. Это была дилемма. И вновь у него внутри появилось интуитивная догадка: Мальчик, который выжил не потерпит лжи. Поттер скорее простит честного врага, который изменился.

Сегодня вечером был наиболее благоприятный момент. Смерть Нарциссы, как ни странно, обострила у Поттера чувство одиночества и беззащитности. Интуиция вопила: «Куй железо, пока горячо!» Хоть он и был убит горем в этот печальный день, Малфой послушался интуицию.

* * *

Поттер сидел понурившийся, осунувшийся. Он никак не мог отойти от похорон чужого ему человека и представлял себя на месте Драко. На его лице и в голове ясно читалась жалость к врагу за то, что тот не смог проститься с матерью. «Чертов гриффиндорец!
– зло подумал Люциус.
– Это его безграничное благородство… Но, с другой стороны, меня трогает его искренность. У гроба моей возлюбленной должны были стоять только те люди, которые искренне сопереживали».

Молчание затягивалось. Малфой налил два бокала вина и протянул один Поттеру. На его глазах блеснули слезы, и он сказал с дрожью в голосе:

– Давай еще раз помянем милую Нарси, нежный цветок!

Они выпили, не чокаясь. Малфой глухо проговорил:

– Есть ритуал, который может связать кровью спасенного и спасателя. Но, перед тем как провести его, я должен признаться тебе. Ты имеешь право знать, с кем свяжешь себя.

Поттер удивленно взглянул на собеседника, но промолчал, ожидая продолжения. Люциус молчал, подбирая слова. Затем заговорил, стараясь называть подростка по имени, хоть и не привык к такому обращению.

– Я многие годы был Упивающимся смертью, Гарри. Правда, никого не убивал, но… делал ужасные вещи. Мне нравились идеи Темного Лорда. Особенно вначале, до истории с тобой. Я был тогда молод и высокомерен. Когда он исчез, моему сыну едва исполнился год. Я радовался вместе со всеми его исчезновению. Ты мне можешь не верить, Гарри, но это так… Потом Темный Лорд возродился. Я повел себя, как трус, потому что испугался за семью, за свою жизнь.

Люциус снова умолк, налил себе вина и выпил. Поттер не торопил его: то ли думая о чем-то своем, то ли рассуждая про себя над словами собеседника.

– Затем я участвовал в деле, которое претило моим принципам, - продолжил Малфой.
– События потрясли меня настолько, что когда пришли авроры, я растерялся и не успел сбежать… хотя, видит Мерлин, готовился скрыться в любой момент: и от Лорда, и от министерства. Вместо этого я попал в Азкабан…

Поттер воззрился на него, судорожно сглотнул и. наконец, подал голос:

– Вы откупились и вас оправдали?

– Нет, Гарри!
– покачал головой Люциус.
– Я сбежал.

– ЧТО?! Оттуда невозможно сбежать! Особенно теперь, после того как… - Поттер споткнулся об имя крестного, но мужчина понял его, кивнул и пояснил:

– Да … Авроры считают, что все предусмотрели после побега твоего крестного. Прости, что говорю об этом. Теперь Азкабан охраняют гоблины, а камеры запираются не решетками, а железными дверями. Но они кое-чего не учли. Там нет решеток на высоких окнах.

Поттер глянул на него заинтересованно и спросил:

– Как же вы сбежали?

– Я освоил анимагию и превратился в голубя.

– Вот так просто?.. Си… Сириус учился этому три года. А вы?

– Я учился около года, но не успел подобрать образ. Потом, в тюрьме, у меня появился стимул. Мною двигал страх за семью. Темный Лорд решил уничтожить моего наследника, разве меня могло что-то остановить, Гарри?!
– взволнованно заговорил Люциус.
– Я сделал невозможное!
– стал птицей и полетел… Вырвавшись на свободу, я, первым делом, решил обезопасить себя от Темного Лорда…

– В каком смысле?
– спросил гриффиндорец, перебивая.

– Метка у каждого своя, как отпечаток пальца. Именно так вычислили Каркарова. Он скрывался: жил в землянке, в лесу, но и туда доходили призывы Темного Лорда. Я, когда сидел в камере, тоже ощущал зов. По отклику Темный Лорд может определить местоположение носителя метки, - объяснил Малфой.
– Как бы я не пытался скрыться, с меткой это невозможно. Рано или поздно меня бы убили.

– Кошмар!

– Да. Вот я и спешил, так как, сбегая, хотел защищать семью, а не подвергать ее лишней опасности.

Малфой закатал рукав и показал чистую руку. Поттер присвистнул.

* * *

Снова повисло молчание. Хозяин налил вина, в очередной раз выпил и проговорил:

– Прости, я сегодня много пью. У меня, поверь, есть причина. На чем я остановился?.. Ах, да… я опоздал: снова спас себя, но не свою любимую. Ты представляешь, Гарри, как это больно?
– Поттер кивнул, хотя вопрос был риторическим.
– Да, ты представляешь… Мною сейчас движет только страх за сына и чувство мести. Я хочу отомстить. Мне не будет жизни, пока жив Темный Лорд. Ты веришь мне, Гарри?