Лед

– Придумаем что-нибудь, – уже менее уверенно ответил Ветрицкий.

– Что? Колья осиновые строгать пойдем? Или сразу застрелимся? – Я в упор посмотрел на него. – В общем, так. До Снежных Пиков идем вместе с Жаном. И это не обсуждается. Все ясно?

– Все. – Ветрицкий обиженно сжал губы и отвернулся.

– Коля, – позвал его я..

–Да?

– Спасибо, что с оборотнем помог. Он бы меня порвал. – Мне почти не пришлось делать над собой усилие, чтобы признать это. – И насчет лука я тогда неправ был. Ты уж извини.

– Да чего там, – махнул рукой Николай и, расправив плечи, зашагал к поджидающему его Максу.

Я погрозил тому пальцем, вздохнул и потер гудящие виски. Не рейд, а детский сад какой-то. Будь здесь Крест, мигом бы присмирели и лишний раз почесаться боялись, а мне как няньке за всеми следить приходится.

– Собирайтесь, выходить пора. – Я дожевал бутерброд и вытер руки о штаны.

– Чем пешком идти, не проще обоз какой подождать? – засомневался Жан.

– Не проще, – не согласился я. Теперь понятно, почему меня сразу не разбудили. Ножками топать неохота. – До полудня вряд ли кто проедет, а нам время терять не с руки.

– А ведь и верно. – Жан закинул ремень сумки на плечо. – Если кто с утра из Волчьего лога или Ключей выехал, пока лишь до половины пути добрался.

Мы вышли на дорогу и пошли через поле. Повезет – кто-нибудь нагонит, нет – часа через два сами в Лудино придем. Тем более что погода вполне ничего себе: солнце почти не проглядывало из-за облаков и глаза не слепило, да и потеплело. Только почему я так мерзну? Ох, сейчас бы кофейку горячего с коньячком. На худой конец чаю с лимоном. Я отдернул потянувшуюся к фляжке руку – путь предстоит неблизкий, еще пригодится.

Макс, раздраженно пиная пушистый снег, шел впереди, Ветрицкий с Вороном немного поотстали. Я молча плелся рядом с Жаном. Да и о чем разговаривать с совершенно незнакомым человеком? Нет, конечно, тему всегда найти можно, но особого желания пообщаться у меня не возникало. У Жана, видимо, тоже. Нельзя сказать, чтобы мы и рта не раскрыли, но несколько ничего не значащих фраз нормальным разговором назвать нельзя.

– Как думаете, найдут нас вампиры? – Я потеребил рукав фуфайки, пытаясь почесать зудящее предплечье.

– Кто их знает? – Жан поправил съехавший ремень сумки. – Не должны. Но если ауры ваши запомнили и даже случайно рядом окажутся – обязательно достать попробуют.

И снова тишину нарушали только скрип снега под ногами и тихо переговаривающиеся сзади парни. Ветра не было, но облака над головой неслись с бешеной скоростью. Темно-зеленый лес впереди время от времени светлел, и по полю начинали бег полосы сверкающего под солнцем снега. Разрывы в тучах стремительно смещались, и освещенные пятна часто исчезали, даже не успев добраться и до середины поля.

– У вас, я смотрю, больно амулеты хитрые. – Жан повернул голову, и я увидел почти незаметную паутинку белых шрамов, тянущуюся от виска к скуле. На последствия ранения не похожи, уж больно аккуратные. Если бы не покрасневшее от мороза лицо и солнечный свет, ничего разглядеть бы не получилось. – Глядишь, и не смогут вас по аурам отыскать.

– Хитрые? – переспросил я и хмыкнул. – Да нет, вроде стандартное все.

– Ну, может быть, – не стал спорить колдун, но мне показалось, что он остался при своем мнении.

– Ворон, ты как думаешь, в Лудине затариться съестным получится или там три шкуры сдерут? – повернулся я к идущим сзади парням.

– Лед, я тебе еще раз повторяю – я в Лудине ни разу не был, – отмахнулся Ворон и спросил у Ветрицкого: – А это что у тебя за ножичек?

– Это не нож. – Николай вытащил клинок из ножен и поймал солнечный луч украшенным драконами лезвием. – Это саньцайцзянь. Вот и отверстие для веревки.

– У кореша моего почти такой был – ну, он по дурости его всегда с собой и таскал. Так вот, отработался парнишка как-то по формовкам на рынке, чешет домой, никого не трогает. И тут менты. А у него такое палево на руках. Был ему тогда и сань, и цзянь, две недели кровью ссал. – Ворон оценивающе осмотрел нож. – Как ты сказал, саньзаоцзянь? Откуда слова такие умные знаешь?

– Я у-шу занимался. – Ветрицкий убрал нож.

– А! Ты из этих. Видел тут недавно двух узкоглазых – все никак не могли решить, что круче – боевые грабли или боевая лопата.

– Зря смеешься. Умеючи…

– Вы в Лудине раньше не были? – Я потерял интерес к их разговору и решил расспросить Жана по более важному для нас вопросу. И заодно выяснить хоть что-нибудь о нем самом. – Не знаете, как в селе с едой?

– Бывать там не доводилось, но по опыту могу сказать…

– Смотрите!

Крик Макса заставил меня вздрогнуть и машинально скинуть с плеча ружье. Что случилось? Неужели засада? Но Макс повел себя странно: он не стал хватать висящий на ремне автомат, а, открыв рот, молча уставился на нас.

– Чего блажишь? – Ветрицкий потер покрасневший на морозе нос. – Рот закрой, муха залетит.

– Пирамида! – Макс трясущейся рукой ткнул куда-то нам за спину.

– И когда только чем закинуться успел? – прикинул Ворон. – Это ж вроде с ангеликса всякая экзотика мерещится…

Я неторопливо обернулся и обмер. Посреди поля примерно в метре над землей парила огромная пирамида. Ее стены казались монолитными, без щелей и зазоров между немного отличающимися по цвету квадратами плит. В высоту странное сооружение было никак не меньше девятиэтажки. Солнечные лучи не проходили сквозь кристальные грани, и снег под основанием казался черным. Как ни странно, тень была только под пирамидой и за ее периметр не выходила. Мне пришлось прикрыть глаза ладонью – до того ослепительно сверкал отраженный от небесно-голубых плит свет.

– Что это? – охнул Николай.

У меня по спине пробежали мурашки, захотелось лечь и зарыться с головой в снег. В этот момент по плитам побежали радужные разводы, они подернулись рябью, пирамида начала поворачиваться, на мгновение стала плоской – словно было в ней не четыре грани, а всего одна, тонкая как волос, – и исчезла.

– Что, что… конь в НЛО, – увидев, что мы тоже ничего не понимаем, пришел в себя и ответил Николаю Макс.

– Обычный мираж, – как ни в чем не бывало объяснил Жан.