Леденящая жажда

— Ахмет, помоги, — послышался сдавленный хрип Асланбека.

Чернобородый на помощь не спешил, он бросил мертвое тело участкового на лестницу — тело подмяло еще одного милиционера — и, сверкнув оскаленными зубами, выбежал из квартиры, взмахивая ножом. Уложил еще одного. Подхватил пистолет и выпустил обойму вслед двоим уносившим ноги по лестнице.

Он вернулся, когда Асланбек уже собирался издать последний хрип, и в этот момент нож взмыл в воздух и завершил свой полет, вонзившись в глаз парня в рваной майке.

Все было кончено.

— Ахмет, ты чего ждал? Чтобы он меня придушил?

— Я же не виноват, что ты не можешь справиться с жалким наркоманом. — Он просто озверел!

— Ты тоже иногда звереешь, но не тогда, когда надо.

— Надо уходить!

— Что с Четырехпалым?

— Сколько раз тебе говорил: если кто старше тебя и выше по положению, называй по имени, никаких прозвищ!

Тело их третьего спутника едва выглядывало из-под трупов двоих милиционеров. На поверхности торчала рука. На ней действительно было всего четыре пальца.

— Мертв.

— Сейчас менты вернутся! Надо уходить!

— Обратно?

— Да, только быстро. Скоро они и туда доберутся.

В квартире на девятом этаже следов разгрома уже не было. Только труп земляка по- прежнему лежал на полу в комнат

— Что будем делать?

— Сказал же — уходить!

— А Шамиль?

— Нет времени. Они, конечно, в результате вычислят его — слишком известная личность. Но будет уже поздно.

— Ты уверен?

— Не лезь куда не следует. Делай, что говорят.

— Я понимаю.

Вместо ответа последовал взгляд, подействовавший лучше любых слов.

Они собрали оружие и вышли в темноту, прорезаемую тусклым светом уличных фонарей.

В это время на лестничной площадке около оставленного ими наркопритона на улице Коллонтай раздался крик.

— Кровь, здесь везде кровь! Кинг, не лижи эту гадость! — Женщина, спускавшаяся по лестнице, едва удерживала на поводке огромного боксера. — Милиция!

Входить внутрь женщина не стала. Если бы она все- таки решила сделать это, то увидела бы, как в груде трупов на полу началось подозрительное движение. Четырехпалая рука, видневшаяся между двумя телами в милицейской форме, зашевелилась, попыталась сжаться в кулак. Затем снова расслабилась и упала.

Один человек в этой жуткой куче-мале был жив.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Афганистан

3 июля 200… года, 19.20

Свет полоснул по глазам, солдаты удачи разом, как по команде, оказались на земле.

Рядом с ногами Пастухова вдруг возникла голова Билла, и Пастух услышал чуть слышные слова американца:

— Ползите за мной.

Пастух толкнул Трубача локтем и, убедившись в том, что тот его правильно понял, молча последовал к небольшому отверстию в стене, где только что исчезла голова американского коллеги.

Как он раньше не заметил эту дыру? И не такая она маленькая, кстати. Ползти можно, будем надеяться, что даже Трубач не застрянет. Стенки, конечно, противные, в чем-то склизком и вонючем, но и это, в общем-то, тоже пережить можно. Самое неприятное, что нужно ползти все время вверх, под углом около сорока пяти градусов. Ноги скользят. Так, теперь нужно передвигаться «в распор», отталкиваясь всеми четырьмя конечностями. А неплохая, кстати, тренировка. Надо будет серьезно заняться пещерами. Как это называется? Спелеология. Звучит! Воздуха, правда, здесь маловато, но что делать, будем дышать через раз. Товарищам тоже кислород нужно оставить.

Куда все- таки он ползет? Зачем? Что ждет его там, наверху? Несколько минут назад Билл казался ему злодеем, а теперь… Он ползет за ним по этой щели и снова верит, почти верит, в его благие намерения. Расстояние между стенками несколько расширилось, теперь, чтобы держать ноги враспор, приходится растягиваться почти в шпагат. Ну тут можно уже перейти на четвереньки. Хотя, говорят, что опытные туристы-экстремалы так не делают. Ну да ладно, сейчас главное — дойти. Пастух выполз на один уровень с Биллом. Тот передвигался прыжками с ловкостью обезьяны. Силен! Так, сейчас самое время прояснить обстановку.

— Где ты пропадал все это время?

— Проверял дорогу. А вы подумали, что я вас завел в ловушку?

— Честно говоря, было такое.

Наконец уже в нескольких метрах показался выход. «Свет в конце тоннеля», — пронеслось в голове.

Они вылезли на поверхность. Мрачновато! Грязно- серый, однообразный пейзаж. Ничем не примечательная местность. Что радует, так это что здесь совсем не видно следов пребывания человека.

Билла трудно было узнать. Его серая куртка и камуфляжные штаны после этого путешествия «туда и обратно» стали теперь вовсе непонятного цвета.

Показалась голова Трубача, он был еще краше. Грязные разводы на щеках напоминали боевую раскраску индейца. Но вид при этом был у него отнюдь не воинственный. Он, как обычно в последнее время, был сосредоточен на каких-то своих размышлениях. Судя по всему, не особенно радостных. Но как только он выбрался на поверхность, сразу же протянул Биллу свою руку, не отличающуюся, кстати сказать, особенной чистотой. Американца это не смутило. Он с нескрываемой радостью крепко пожал ее.

— Спасибо, Билл.

— Тебе спасибо, Трубач.

Вылез на свет божий Муха, и все, больше никого. Пастух заглянул обратно в дырку и крикнул в нетерпеливом ожидании:

— Док, Артист!

Но в ответ — тишина.

— А куда вы Артиста с Доком подевали? — спросил он у Мухи.

Муха подошел поближе:

— Они за нами шли. Может, Док не пролез?

Билл достал из одного из бесчисленных карманов штанов маленький непонятный прибор, несколько секунд повертел его в руках, и он у всех на глазах превратился в бинокль, чем-то напоминающий наш «беркут».

— Пора идти, — сказал он, вглядываясь в темноту.

— Мы никуда не пойдем. Там наши люди, — сказал Пастух.

— Они что, дети? Сами не выберутся?

— Мы никуда не пойдем, — повторил Пастух.

— Как хотите. — Американец передал бинокль Трубачу. — Вот посмотри, видишь то дерево на холме? За ним такие же пещеры. Там и должно быть их логово.

— Я пойду с Биллом, — сказал Трубач.

— Док!!! Артист!!! — снова закричал в дыру Пастух. И снова никакого ответа.

Когда они вышли, так и не дождавшись друзей, уже стемнело. Черт, как это они не подумали о соответствующей для этой местности обуви! Через час отбили себе ноги об острые камни, устилающие всю равнину. Мягкие подошвы, предназначенные для бесшумного передвижения, здесь оказались абсолютно непригодны. К дереву на холме они пришли почти инвалидами. Только Билл, экипированный на все случаи жизни, бодро вышагивал впереди, нетерпеливо оглядываясь на ковыляющих сзади солдат удачи.