Леди без страха

И все эти три женщины — я. Это я. Одно лицо, одно тело, один голос… Будь все проклято… Почему он так ничего и не понял? Он что, глух и слеп настолько, что не видит очевидного?

А что произойдет, если он все поймет? Если любовь возвышенная, плотская страсть и ненависть сольются воедино и обратятся на один объект? Что выйдет в итоге? Какое из трех чувств победит?

— Зачем я нужна тебе? — тихо спросила я, сжимая кулаки.

Сейчас моя любовь отступила в сторону, оставив место только усталости и тихому отчаянию женщины, слишком сильно запутавшейся в собственных отношениях и готовой в любой момент возненавидеть того, кого прежде страстно любила.

— Зачем? — переспросил с недоумением Де Ла Серта, снова пытаясь обнять меня.

Очевидно, ибериец был тверд в своем намерении поколебать мое целомудрие до самых основ. К его несчастью, как бы ни была смела Чергэн, однако же леди Ева не может позволить себя обесчестить кому бы то ни было. Пусть даже мужчине, в которого столько времени влюблена настолько мучительно.

Ничто так сильно не возвращает мужчине здравомыслие как пинок под коленку. Можно было нанести и несколько более деморализующий удар, но тут уже противилось воспитание благородной леди, которое тоже никогда не исчезло.

— И почему же вы, гаджо, так глупы и самонадеянны? Думаешь, можешь получить меня вот так просто? По щелчку пальцев? И почему же? Потому что я простая цыганка, а ты сын маркиза? — шипела я, позволяя всей ярости и обиде вырваться наружу. — И почему ты думаешь, будто делаешь мне тем самым одолжение? Перед тобой стоит шувани, а не продажная девка, которую можно снять на улице за фартинг.

Наверное, я все-таки ждала извинений, ждала того уважения, которое получала от рома, и которое получала как дочь лорда Дарроу… Но ибериец поступил так, как считал верным.

— Так я тебя и не за фартинг покупаю, Чергэн. Я предлагаю много большее. Это не интрижка на неделю или две, Чергэн. Ты получишь содержание до конца жизни. И я… Я собираюсь быть с тобой долго.

Какое редкостное…

— Ты ищешь женщину, с которой встретился на маскараде, — напомнила я, ощущая усталость и горечь. — Ты собираешься жениться на ней, когда найдешь. И хочешь, чтобы я помогала в поисках. При этом ты же просишь стать твоей содержанкой. Ты мешаешь с грязью меня, а заодно и ту, другую.

На породистом лице Мануэля Де Ла Серта появилось выражение крайнего непонимания.

Еще бы… Какая же бедная девушка не пожелает пойти в содержанки к богачу, причем молодому и не уроду. Интересно, окажись я Чергэн целиком, согласилась бы?

Нет.

Все-таки нет.

— И в чем же тут, по-твоему, грязь? — растерянно спросил меня Мануэль и нахмурился. — Едва ли не у каждого мужчины есть дама, о которой жене не следует знать. И это никак не меняет чувств к супруге. Или ты думаешь, будто Эдвард собирается хранить тебе верность или жениться?

Я тяжело вздохнула и прикрыла глаза, чтобы только не видеть его самоуверенного лица.

— Лет шестьдесят назад благородный лорд полюбил цыганку и женился на ней.

Да, разумеется, он скрыл ото всех, что законная супруга — цыганка, придумав для нее куда лучшую биографию, да, в том числе этот союз требовался и для того, чтобы мой отец, наследник лорда, родился с колдовским даром…

Но и на цыганках женятся благородные лорды, если чувства их сильны. Или если им очень нужен этот брак.

— Тебе нравится эта история, я знаю, — хмыкнул недоверчиво Мануэль. — Но это только сказка. Мечта для таких как ты. Сказки не сбываются, Чергэн. Тебе пора посмотреть в лицо реальности. Эдвард женится на девушке своего круга, добродетельной, из хорошей семьи и с приданым. Ты можешь стать законной женой только кого-то из уличного отребья. Такого же, как ты сама.

Я уставилась на Мануэля. Злиться уже не хотелось. Как часто нас обманывают наши глаза и наши ожидания. Мы только встречаем человека, еще даже не заговорили с ним, но уже предполагаем, какой он, считаем, что понимаем его скрытые мотивы, возможности… Если благородная леди в дорого обставленной гостиной — то непременно образ богоматери, чистый и непорочный, если уличная девчонка в поношенной одежде — продаст свое тело.

И частенько все действительно так. Но исключения не так редки, как кажется людям.

— Нет, — с улыбкой покачала я головой. — Из нас двоих ведьма здесь я. Однако будущее пытаешься предсказать ты. Самому-то не смешно, гаджо? Мне — так очень. Любовницей твоей я не стану. И на содержание не пойду. Ни к кому и никогда. На это мы и закончим.

Смешило меня еще и то, что Чергэн показалась Мануэлю привлекательной в роли любовницы, в то время как леди Ева вызывала одно лишь отвращение. Парадокс, да и только.

Пришло время заканчивать бесполезный от начала и до конца разговор. Он никогда не поймет, какова я на самом деле. Не увидит за мной меня. И все продолжится по новой: к леди Еве Мануэль Де Ла Серта будет испытывать сильную необоримую неприязнь, к цыганской ведьме продолжит грязно домогаться, а незнакомку в маске возвышенно любить.

И в итоге я просто сойду с ума или убью его.

Пора уходить. А заодно убить хотя бы одну из трех собственных ипостасей, чтобы облегчить поистине тупиковую ситуацию. Проще всего прикончить цыганку с бала. Все-таки леди Ева — основная личность, Чергэн тоже важна и она связана с сотнями людей, как и Ева Дарроу. А вот возвышенная любовь Мануэля — это только фантом, созданный в большей степени его воображением.

Теперь осталось только придумать, как уничтожить этот фантом так, чтобы ничего не всплыло и не пострадала непорочная репутация леди Евы.

Я повернулась и вышла из комнаты. Только зашуршали цветастые юбки и мелодично зазвенели браслеты и ожерелья.

— Ты ведь еще пожалеешь. Пожалеешь, Чергэн, — крикнул мне вслед Де Ла Серта, однако останавливать не стал. Наверняка сообразил, что это может иметь очень многие неприятные последствия.

Когда доходит до силы, безразлично, насколько твоя кровь голубая, если противник может размазать тебя ровным слоем по стене. А я могла, и Де Ла Серта отлично понимал, насколько на самом деле я сильней него.

— Может, пожалею. А, может, и нет, — хмыкнула я и пошла прочь.

Но до колдуна я непременно доберусь. Даже не ради Де Ла Серта, вовсе не ради него. Просто Альбин — это территория Дарроу, и никто не имеет право распоряжаться в нем как у себя дома. Потому что это привилегия Дарроу и только Дарроу.