Леди для Конюха

— Не знала, что у тебя есть дочь, — говорю тихо.

— Да я сам не знал, — пожимает плечом. — Но иногда, Карина Анна фон Корф, жизнь подкидывает нам невероятные подарки, от которых просто невозможно отказаться. Так что бери и наслаждайся.

И протягивает мне документы о расторжении брака.

— Просто живи, Кэр. Эй, я уже ревную! — наигранно обиженно поддевает он девочку, в один миг переключив все свое внимание на белокурую егозу, совсем на него не похожую. Она замирает в мужских руках. Одна секунда, две, три…и вот она уже на земле и маленьким смерчем влетает в широкие объятия своего отца.

И мне вдруг тоже хочется промчаться навстречу улыбающемуся мужчине напротив, обнять его, вдохнуть родной запах и снова почувствовать, что жива.

Но он сам сокращает расстояние между нами, сгребает меня в охапку, целует в висок.

И я обнимаю его так крепко, что становится трудно дышать, но я ни за что его не отпущу. Как ему удается сдвинуть меня в сторону — ума не приложу, но вот он прижимает меня к своему боку, такую маленькую и беззащитную в его руках, что я просто затихаю, уткнувшись носом в его грудь.

Он достает из заднего кармана ключи, бросает Риху.

— Документы и деньги в бардачке. Еда и все необходимое в багажнике.

— Спасибо.

— Ерунда, — отмахивается этот невозможный мужчина. И мне становится тепло-тепло от осознания, что я рядом с тем, кто меня любит.

— Нет, не ерунда, — упрямится Рих. — Спасибо за дочь.

— Если что-то понадобится — мой номер у тебя есть.

Рих кивает. А через минуту тишину леса взрезает рев мотора черного монстра, уносящего из моей жизни еще одного важного мужчину.

Поднимаю голову и встречаюсь с серо-рыжими глазами родного брата.

— Привет, куколка. Давно не виделись.

Глава 14

Март. Сейчас.

— Привет, куколка. Давно не виделись, — и улыбается довольно, уже отсканировав меня своим проницательным серым взглядом.

А я смотрю на Криса и не знаю, что сказать. Мне и радостно, и тревожно, и стукнуть его хочется чем потяжелее. Почему — сама не знаю. Он нашел способ, чтобы вытащить меня из золотой клетки барона. Пришел весь такой…довольный собой и спас нерадивую сестрицу, вечно попадающую во всякие неприятности. Только…хотелось увидеть совсем другого мужчину, вдыхать его запах, слушать биение его сильного сердца. Ощущать его рядом…живого.

Шмыгаю носом, чувствуя, что еще немного и разревусь…некрасиво так, с красным носом, соплями, подвыванием и икотой.

— Ууу, кажется у нас плотину прорвало, — хохотнул мой невыносимый братец и снова сгреб меня в охапку, а я…а что я? Меня действительно прорвало и я, уткнувшись носом в ворот куртки, пахнущей хвоей, все-таки всхлипываю.

— Так, прекращай реветь, куколка, — отлепляет меня от себя, приподнимает подбородок, заставляя посмотреть в его внимательные серые глаза с рыжим солнцем на самом дне. Красивые, лучистые глаза. Девчонке бы такие, одним взглядом убивала бы.

— У тебя красивые глаза, знаешь? — утираю нос кулаком. — Смертельно опасные, я бы сказала.

— О да, девки до сих пор не отлипают, — раздается за спиной насмешливый женский голос.

— Катька, — выдыхаю с восторгом, развернувшись на пятках. На губах улыбка, слезы долой. Жена моего брата стоит на подножке джипа, сложив на крыше руки. Темные волосы скручены в косу, в прищуренных глазах — веселье. Красивая. И я тут такая…с красными глазами, распухшим носом и…немножко беременная. Закусываю губу, чтобы снова не разреветься. Елки-моталки, взрослая деваха, мамой скоро стану, а веду себя, как школьница — страшно и плакать хочется. — Катька, — пищу и уже через добрый десяток шагов впечатываю подругу в темный бок джипа. Она смеется, обнимает меня.

— Я тоже рада тебя видеть, сестренка.

— А я…а мне так много нужно рассказать и… — осекаюсь на полуслове, закусываю губу, оглядываюсь на замершего напротив нас брата. — Нам же ехать надо, да? Там же… — киваю в сторону трассы, откуда, судя по моим подсчетам, вот-вот должна появиться свита барона.

— Не волнуйся, куколка, там все схвачено, — подмигивает мой братец. Взрослый уже, а такой…просто счастливый. И становится так тошно, что все внутри скручивается тугим узлом.

— А Машка где? — спрашиваю на автомате, обнимая свой живот, где уже живет маленькое чудо. Только говорить о нем не хочется. Никому, кроме того, кто мне подарил это чудо.

— Крестному мозг выносит, — фыркает Крис. — Он у нас упрямый засранец, в монахи решил податься. Вот Машка его…перевоспитывает.

— Его перевоспитаешь, как же, — бурчит Катька, усаживаясь в машину.

— А почему в монастырь? — спрашиваю, когда Крис выруливает на трассу в противоположном от Дюссельдорфа направлении. — Верующий? — других причин я не видела, хотя идея заманчивая. Может, и мне податься? Интересно, а с ребенком возьмут или туда только невинных принимают?

— Карин? — кажется, я сильно задумалась и пропустила, что мой братец ответили ответил ли. Катька смотрит встревоженно. — Ты в порядке?

— Нет, — на выдохе. — Крис, отвези меня к…Егору. Пожалуйста.

Кажется, последнее выходит слишком жалобно, потому что взгляд Катьки неуловимо меняется.

— Хренушки ему, пусть валит в свой монастырь, — злится и совсем не слышит моей просьбы.

— Крис… — зову и ловлю его взгляд в зеркале заднего вида.

— Родной, — Катя кладет ладонь поверх его и что-то есть в этом жесте такое интимное, что я вдруг ощущаю себя лишней. Кутаюсь в куртку, вздыхаю, — Карина…хочет попрощаться с Егором. Верно, сестренка?

Киваю, чувствуя как озноб пересчитывает позвонки, ледяными пальцами сжимает сердце, замораживая. Снова.

— В каком смысле попрощаться? — а следом отборные маты. — Вот же сукин сын. Придушу собственными руками и не посмотрю, что этот ублюдок мой отец.

— Крис, — кажется сегодня я просто “блещу” логикой, но его слова причиняют боль. — Расскажи мне все.

— Что именно, куколка? — спрашивает, снова на короткий удар сердца перехватывая мой взгляд.

— О Рихе, моем клубе и партнере. Это часом не ты?

— Часом не я, — злится.

— Ты злишься. Почему?

— Потому что хочу грохнуть собственного отца, — почти рычит, — и одного безногого кретина.

— Крис, — это Катя. Тихо, но настойчиво что-то выговаривает брату.

— Понимаю, — хмыкаю. — Сама хочу.

— Брат и сестра — одна сатана, — фыркает Катька.

— Муж и жена, — поправляю, задремывая.

— У тебя и муж не святой, — доносится сквозь сон, но тут же стирается волнами Морфея.

Мы едем долго. Пару раз меняем машину, ночуем в придорожном мотеле. И всю дорогу говорим обо всем на свете. А на деле — все это пустая болтовня. Ни о чем. Брат так и не ответил ни на один мой вопрос, только обронил, что лично познакомит меня с партнером, тот все и расскажет. Что именно расскажет — непонятно. Машка звонила на вторые сутки пути. Щебетала без умолку. А когда услышала меня, заверещала радостно и быстренько распрощалась.