Леди Ева. Леди с разбитым сердцем

Да… Сложно будет заставить Мануэля Де Ла Серта отказаться от мысли, что я влюблена в него, если в итоге я буду постоянно подле него.

Хотя…

— Нужно заставить их как можно чаще посещать наш дом, — задумчиво произнесла я, чувствуя, как в голове складывается план, который заодно позволит мне на законных основаниях следить за иберийцами.

Брат с отцом вопросительно посмотрели на меня, ожидая продолжения. И оно не заставило себя ждать.

— Молодые люди падки на хорошенько личико и сияющие глазки, — пояснила я с хитрой улыбкой. — А Эмма — девица редкой красоты.

Папа едва заметно нахмурился.

— Эмма еще не выезжает.

В ответ я только фыркнула. Да, сестренка еще не выезжала и ужасно страдала из-за этого.

— Самое время это изменить. Ей уже шестнадцать лет, и младшая тоскует в доме без развлечений.

О том, что мне с десяти лет доводилось бродить по улицам столицы в компании цыган, я тактично не стала напоминать. Все же я — это я, с самого детства моего родители поняли, что дикая кровь во мне подняла голову.

— Думаю, это возможно… — без излишнего энтузиазма, но все же согласился с моим предложением отец.

Что же, теперь Эмма наверняка станет меня боготворить. Если бы все шло так, как желал отец, она бы еще как минимум год не получила вожделенную свободу.

На следующий день мы всей семьей направились на пикник, который устраивали Греи в своем загородном доме. Обмершая от счастья Эмма явно не могла поверить в свою нежданную удачу.

Я готова была поспорить на собственное приданое, что сыновья посла не упустят возможности лишний раз увидеться с Глорией Грей и наверняка появятся. Из-за того, что Мануэль Де Ла Серта жаждет встречи с племянницей, сердце предательски ныло, но я заставляла себя не думать о своем горьком невзаимном чувстве. Тем более, что я собиралась сделать все, чтоб иберийцы пленились моей младшей сестрой.

Эмма нарядилась в платье изумрудного цвета. Чересчур ярко для юной девицы, но для нашего замысла подобный наряд подходил идеально, поэтому младшей позволили одеться так, как она пожелала. На пикнике нашей младшей предстояло привлечь внимание иностранцев. И не просто привлечь, а еще и надолго удержать.

Я же отдала предпочтение бледно-голубому и синему. Спокойные цвета, которые словно бы заявляют, что кровь моя холодней льда.

— Надеюсь, все получится, — на ухо шепнул мне Второй, с нежностью глядя на Эмму.

Та уже немного оправилась от потрясения и принялась вертеть головой во все стороны и ерзать на сидении экипажа от нетерпения.

— Не зря же я весь прошлый вечер говорила с ней об Иберии, — одними губами произнесла я. — Она жаждет общения с настоящими иберийцами. Живыми Де Ла Серта от нее не уйдут.

Если Эмма Дарроу чего-то действительно желала, то шла к цели прямым путем, не замечая препятствий. Самым прямым путем. Моей же задачей было проследить, чтоб сестренка не проломила ненароком какую-нибудь стену.

Наверняка Де Ла Серта сметет волной детской непосредственности и любопытства.

Сама я намеревалась держаться с Мануэлем Де Ла Серта и его братом холодно и сдержанно. Строго в рамках приличий. Как и пристало благовоспитанной леди из уважаемой семьи.

Пикник в начале лета — это всегда удачная идея. Солнце еще не стало по-настоящему безжалостным, а зелень приятно радовала взгляд. А в устройстве подобного рода развлечений Греям равных не было. Сколько я себя помнила, наши родственники каждое лето приглашали на подобного рода приемы. И до последнего времени я наслаждалась каждым пикником.

Но вряд ли этот также доставит мне искреннюю радость.

Иберийцы действительно прибыли, причем, по словам раскрасневшейся от удовольствия и смущения Глории, Де Ла Серта явились одними из первых.

На меня племянница все еще глядела виновато, очевидно, до конца пока не поверив в мою ложь о безразличии к старшему сыну посла.

Одного взгляда, брошенного на Мануэля Де Ла Серта хватило, чтоб понять: дела его идут дурно, очень дурно. Будто черный плащ укрыл молодого человека, понемногу отрезая от мира.

Ему нужно было помочь. Как можно скорей. Но как же подойти мне к постороннему мужчине вот так запросто? А ведь для того, чтобы снять проклятие нам придется еще и наедине остаться. Надолго.

Ах, все было бы куда проще, будь я и впрямь просто бедной девушкой, цыганской шувани. Но благородная леди по рукам и ногам связана условностями и обязана блюсти родовую честь.

Только бы Шанта оказалась права… Только бы мне удалось спасти его. И заодно не погубить себя.

— Не волнуйся, Первая, ты невозмутимей мраморной статуи, — поспешил заверить меня близнец, беря под руку.

Брат решил, что я разволновалась, как бы не выдать свои чувства. И я не стала его разуверять. Рядом с ним стало спокойней. Казалось, вместе с Эдвардом я могу сделать непосильное.

Молодые иберийцы не стали нас избегать, и поприветствовали, как и было прилично.

Я воспользовалась случаем и представила Де Ла Серта Эмму, и с огромным удовольствием понаблюдала за тем, как у молодых людей в глазах загорается охотничий азарт.

Верно. Красавица с глазами лани, стройная как кипарис… Младшая завораживала. И улыбалась она так ясно и светло, как святые на иконах.

— Каков контраст… — вполголоса на иберийском сказал Мануэль брату. — Такой ангел — и вдруг сестра этой угрюмой дурнушки.

Я не подала вида, что понимаю их язык, хотя стало и горько. Эдварду притворство далось куда трудней: ведь Второй любил меня всей душой и готов был вызвать на дуэль любого, кто посмел бы обращаться с его Первой без должного уважения.

В неведении осталась только Эмма, которая восторженно вздохнула:

— Какой прекрасный язык. Мне бы так хотелось научиться на нем говорить!

Хорошо, что ей не пришло в голову заявить что-то вроде «а то Ева и Эдвард на нем разговаривают, а я — нет».

Подобные слова моей сестры иностранцам польстили, и они наперебой принялись уверять, что с огромным удовольствием возьмутся обучать прелестную сеньориту. Я едва не ухмыльнулась. Вот и попались. Никто не удивится тому, что старшие брат с сестрой будут постоянно присматривать за совсем юной младшей.

Ко взаимному удовольствию сторон обучение началось тут же.

— Первая, ты гений, — шепнул мне на ухо Эдвард. — Теперь эти двое приговорены к нам.