Леди-служанка

Прибегаю на кухню запыханная. Сама не знаю, отчего пыталась убежать: от мужчины со слишком внимательными светлыми глазами, от своих ощущений, от глупых мыслей, что если бы Айли не была такой разбалованной и заносчивой, то я бы сейчас не служанкой могла быть, а герцогиней. И не титул меня манит. О, нет.

Саша, миленький, прости меня, дуру старую. Сама не знаю, что на меня нашло.

Слуги помогают нам с определением козы на постоянное проживание в хлев и заселением нас в комнату. В помещении оказывается прибрано. Все, что мне остается – занять чем-нибудь детей до вечера. И я предлагаю им вспомнить школьные занятия. Понятное дело, мое предложение воспринимается в штыки и единственное, что получается из них выдавить – это немного почитать найденную книгу, к счастью, не ту, что прежде листала Шарлотта и которую я под шумок убрала с глаз подальше, припрятав для себя. Рано девочке читать любовные романы. К такой литературе нужно иметь трезвый рассудок и жизненный опыт. А то ведь забьет голову романтическими бреднями, как ее мама, и испортит себе жизнь романом с каким-нибудь «завидным холостяком».

А когда дети уже спят, на меня опять накатывает. Пряча слезы в подушку, позволяю себе немного поплакать, снять с души напряжение последних дней. Все эти недели я была спокойна и уравновешенна, не разрешая себе расклеиться или расслабиться. Всегда настороже, всегда в тонусе. Но вот почему-то тут, чувствую себя защищенной. Не знаю. Возможно, это из-за того, что тут полный дом людей. Или из-за того, что я впервые за несколько недель вкусно и сытно поела. Или из-за него…

Я слишком много думала сегодня о герцоге, возможно потому, мне опять приснился сон из прошлого Айли.

Айли собирается очень тщательно. Долго вертится перед зеркалом, бесконечно поправляет локоны прически и кружево на глубоком декольте. Опять туго затянута корсетом талия, специально, чтобы линия груди выглядела аппетитнее, но дышать получается только маленькими глоточками.

Недоумеваю, к чему эти жертвы? Но через минуту становится понятно.

– Госпожа, я ухожу, навсегда...
– молоденькая девушка, возможно горничная, заходит в спальню графини.

– И? Мне зачем это знать? – Айли надменно взирает на девушку.

– Я подумала… неважно. Всего хорошего, - и горничная уходит.

После ее ухода, плечи графини на несколько минут опускаются, спина горбится. Она садится на кровать и долго смотрит в одну точку, шевеля губами. Прислушиваюсь.

– Мне все равно. Пусть уходят. Все пусть уходят. Бесстыжие! Вот я решу этот вопрос и уеду отсюда! И пусть что хотят делают! Сама уеду!

Графиня встает, решительно накидывает пелерину на плечи, прикрыв нескромную линию декольте, и надевает кокетливую шляпку с вуалью. Не то чтобы головной убор скрывал ее лицо, но в то же время, когда девушка опускает голову, видно только подбородок, значит шляпка не только для красоты. Что же она задумала?

На улице Айли садится в наемный экипаж и выходит возле какого-то дома. Одна из главных улиц, значит, тут живет кто-то богатый. Девушка стучит в дверь, ее сразу впускают. Я все это время наблюдаю за действиями графини словно со стороны. Не участвую, как было раньше, а просто смотрю кино.

– Герцог ждет меня, - говорит Айли надменно.

Слуга кивает и провожает ее по коридору на первом этаже. Они останавливаются, стучат. Получив разрешение войти, внутрь заходит только графиня, слуга уходит. Подождите, она сказала герцог?! Не может быть?!

Но нет. Таки может. Герцог Сомерсет, собственной персоной, восседает в кресле возле окна и смотрит на вошедшую Айли как на неизученного наукой зверька: вроде и хорошенький, но возможно и болен чем-то, поэтому руками лучше не трогать.

– Ваша Светлость, - говорит девушка с придыханием, отстегивая пелерину и снимая шляпку.

Бросает вещи вместе с сумочкой на небольшой диванчик и приседает в очень изящном книксене, мне о таком только мечтать. При этом она так низко склоняется, что герцог наверняка успевает оценить не только грудь в щедро открытом декольте, но и пупок, однозначно проглядывающий сквозь тонкое кружево.

– Графиня, вы просили о встрече. Признаться, я был удивлен и заинтригован. Как мне казалось, вы последняя, кто хотел бы со мной встречаться, тем более в такой… интимной обстановке. У вас не будет проблем с мужем из-за подобных визитов?

– Вот, как раз о нем я и хотела поговорить, - Айли делает шаг в сторону кресла, где сидит герцог, но дальше идти не решается, останавливается. – Я тут недавно узнала кое-что, что меня, прямо скажем, неприятно поразило. И я подумала, что этого просто не может быть. Вы, как благородный лорд…

– Графиня, переходите к сути, будьте добры, - перебивает ее герцог.

– Поймите, я не осуждаю никакие мужские забавы. Кто-то любит выпить и кутить с утра до ночи. Кто-то – посещать хм… дома терпимости или заводить молодых зазноб среди служанок…

После каждого слова Айли, брови герцога поднимаются все выше и выше, грозясь переползти на подголовник кресла, в котором тот сидит. Вот это девушка дает! Между тем, графиня не обращает внимание на лицо собеседника по той простой причине, что не смотрит на него категорически. Она водит взглядом по чему угодно, кроме герцога. Ей интересны его сапоги, ковер, потухший камин за его плечом, книжный шкаф. Что угодно, кроме, собственно, хозяина дома.

– А кто-то азартен иногда в меру, а иногда нет, - договаривает Айли.

– Да, я наслышан о вашем муже, - кивает ее собеседник.

– Я сейчас не о нем пришла говорить, - отрезает барышня, в упор не замечая, что герцог остался сидеть без бровей, они благополучно покинули его лоб и поднялись уже куда-то на каминную полку, позади кресла. – Я знаю, что не так давно вы имели удовольствие играть в одном клубе с моим мужем.

– Да, было дело, - подтверждает герцог, один решительным движением возвращая брови на свое лицо, привычно сведя их к переносице.

– И я знаю, что он проиграл вам все мои драгоценности, - продолжает Айли, все так же не глядя в лицо собеседнику, иначе бы увидела, как яростно сверкнули серебристой молнией светлые глаза мужчины. – Я понимаю, это игра, долг и прочее. У мужчин есть свои забавы, да…

– Вы повторяетесь, - перебивает ее герцог, так сжимая челюсти, что мне становится боязно, а вот Айли – нет, потому что она продолжает нести чушь.

– Да, возможно, простите. Я, собственно, что хотела сказать… Эти драгоценности… это мои родовые камни. Они имеют для меня не столько материальную ценность…

– У меня нет ваших драгоценностей, - отрезает герцог, наконец, потерявший терпение.

– Как нет? – Айли открывает в удивлении рот и, наконец-то, впервые за весь разговор, смотрит на мужчину. – Они у вас, я знаю! Прошу, отдайте их мне. Умоляю!

– Повторяю. У меня их нет! – герцог встает, не желая продолжать разговор.

– Но муж сказал, что вы у него потребовали эти драгоценности в уплату долга. Это вы его заставили их…

– А ваш муж, конечно же, никогда не лжет, - сказано таким ледяным тоном, что я бы уже предпочла замолчать, но это же Айли.