Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты

— Конечно, стоит, — кивнул Веббер. — Более того, я сам помог бы вам, если бы видел для этого какие-либо основания. Ту женщину мы еще не нашли, но и времени у нас было мало. А вот помогать вам навлекать подозрения на одного из моих подчиненных я не могу.

— Я слышал, как вы называли Дегармо Элом, — сказал я. — А я думал об Алморе. Его зовут Элберт.

Веббер посмотрел на свой большой палец.

— Но доктор никогда не был женат на той женщине, — спокойно произнес он. — А Дегармо был. Могу вам сказать, что она устроила ему веселенькую жизнь. Все его отрицательные качества — результат этого.

Я сидел не шевелясь. Через несколько секунд сказал:

— Я узнаю вещи, о существовании которых и не подозревал. Что за женщина была Милдред Хэвилэнд?

— Сообразительная, спокойная, но злая. Умела обращаться с мужчинами. Могла заставить их пресмыкаться перед ней. Этот здоровенный детина мог в момент оторвать вам голову, если бы вы только сказали хоть слово против нее. Она с ним развелась, но для него дело этим не закончилось.

— Дегармо знает, что ее нет в живых?

Прежде чем ответить, Веббер довольно долго молчал.

— По этому поводу он ничего не говорил.

— Насколько мне известно, в горах он ее так и не нашел. — Я встал и наклонился над столом. — Послушайте, капитан, вы ведь не дурачите меня?

— Нет. Нисколько. Есть женщины, способные заставить некоторых мужчин пойти на такое. Если вы думаете, что Дегармо поехал разыскивать ее, чтобы отомстить, то вы далеки от истины.

— Вообще-то я никогда так не думал, — сказал я. — Такое можно было бы предположить, если знать, что Дегармо хорошо знаком с окрестностями. Тот, кто убил ту женщину, прекрасно ориентировался на местности.

— Между нами, — произнес Веббер, — я бы хотел, чтобы вы продолжали работу в этом направлении.

Я кивнул, но ничего не пообещал. Еще раз попрощался и пошел. Пока я шел по комнате, Веббер смотрел мне в спину. Вид у него был усталый и печальный.

«Крайслер» стоял на служебной стоянке сбоку от здания; ключи торчали в зажигании, оба крыла были целы. Коуни не осуществил своих угроз. Я поехал в Голливуд, в свою квартиру в «Бристоле». Было поздно, почти полночь.

Коридор, с преобладанием цветов слоновой кости и зеленого, был безмолвен, и лишь в одной квартире звонил телефон. Звонил настойчиво, и по мере моего приближения к квартире звук становился громче. Я открыл дверь. Звонили мне.

В темноте я прошел к тому месту, где на дубовом письменном столе стоял телефон. Должно быть, раздалось еще не менее десяти звонков, прежде чем я поднял трубку.

Звонил Дерек Кингсли.

Голос был непроницаемый, напряженный.

— Где вас носит, черт побери? — резко спросил он. — Я уже несколько часов пытаюсь до вас дозвониться.

— Все в порядке. Я уже дома, сказал я. — В чем дело?

— Она дала о себе знать.

Я крепко сжал телефонную трубку, медленно выдохнул и так же вдохнул.

— Продолжайте, — проронил я.

— Я нахожусь неподалеку. Буду у вас через пять-шесть минут. Будьте готовы к выходу.

Он повесил трубку.

Я застыл, держа трубку на полпути между ухом и аппаратом. Потом очень медленно положил трубку и посмотрел на ладонь. Полусжата и напряжена, как будто по-прежнему держит трубку.

29

Послышалось сдержанное постукивание в дверь, и я пошел открывать. В кремовом спортивном костюме и в желто-зеленом шарфе, обмотанном вокруг шеи, Кингсли казался огромным, как лошадь. Темно-коричневая шляпа низко надвинута на лоб, глаза, выглядывающие из-под полей, похожи на глаза загнанного животного.

С ним была мисс Фромсетт. На ней были широкие брюки, сандалии и темно-зеленый плащ; шляпы не было, и волосы озорно поблескивали. В ушах — серьги в виде крохотных садовых цветов. Вместе с ней в комнату проник запах «Королевского Гиллерлейна. Шампанского духов».

Я прикрыл дверь, указал на стулья и сказал:

— По стаканчику наверняка не повредит.

Мисс Фромсетт села в кресло, закинула ногу на ногу и осмотрелась в поисках сигарет. Нашла, зажгла одну неторопливым небрежным жестом и мрачно улыбнулась, глядя куда-то в угол комнаты.

Кингсли стоял посреди комнаты и пытался укусить себя за подбородок. Я пошел в свою кухню-нишу, смешал три коктейля, принес в комнату и вручил каждому. Со своим бокалом сел в кресло рядом с шахматным столиком.

— Где вы были и что у вас с ногой? — спросил Кингсли.

— Один полицейский Ударил, — ответил я. — На память о полиции Бэй-сити. У них это входит в программу обслуживания. А был я в тюрьме, за езду в нетрезвом состоянии. И судя по выражению вашего лица, могу очень скоро опять там очутиться.

— Не понимаю, о чем вы, — оборвал Кингсли. — У меня вообще сейчас ни одной мысли в голове. Да и нет времени дурачиться.

— Ну что же, не будем, — согласился я. — Узнали, где она сейчас?

Кингсли сел, держа бокал в левой руке, а правую сунул в карман. Вынул оттуда конверт, довольно пухлый.

— Это вы должны передать ей, — сказал он. — Здесь пятьсот долларов. Она хотела больше, но это все, что я смог достать. Получил по чеку в ночном клубе. Это было не просто. Ей надо уехать из города.

— Из какого? — спросил я.

— Она где-то в Бэй-сити. Не знаю, где точно. С вами она встретится в заведении под названием «Павлинья гостиная» на бульваре Аргуэлло, это на углу с Восьмой улицей или где-то рядом.

Я перевел взгляд на мисс Фромсетт. Она по-прежнему смотрела в потолок, будто зашла сюда просто за компанию.

Кингсли швырнул конверт через всю комнату, и он упал на шахматный столик. Я заглянул внутрь. На самом деле деньги. Рассказ Кингсли приобретал какой-то смысл. Я оставил конверт на маленьком полированном столике, инкрустированном коричневыми и бледно-золотистыми квадратами.

— А почему она сама не может получить свои деньги? — спросил я. — В любой гостинице у нее примут чек. Во многих ей выдадут по нему деньги. Ей что, заморозили банковский счет?

— Сейчас не время рассуждать, — тяжело проговорил Кингсли. — Она в беде. Как она об этом узнала, мне неизвестно. Разве что по радио объявили розыск. Объявляли?

Я сказал, что не знаю. У меня не было времени слушать объявления полиции. Хватило того, что я наслушался полицейских живьем.