Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты

— Оскорбила? Ничего себе. Он же мне предложил кое-чего.

— Ну хорошо, только зачем оскорблять-то? — недовольно проговорил мужчина.

Неожиданно один из солдат рассмеялся глубоким грудным смехом, потом словно стер смех с лица коричневым рукавом и отхлебнул еще пива. Я потер колено. В том месте, в какое пришелся удар, все еще жгло, припухлость не спала, но ощущение онемения прошло.

С утренними газетами вошел крошечный мальчишка-мексиканец с огромными черными глазами и затрусил вдоль кабинок, торопясь продать хоть несколько номеров, прежде чем бармен вышвырнет его на улицу. Я купил газету и просмотрел ее, чтобы проверить, не было ли еще каких-нибудь интересных убийств. Ничего не было.

Я сложил газету, и в этот момент откуда-то появилась стройная темноволосая женщина в черных брюках, желтой рубашке и длинном сером пальто. Не взглянув на меня, она прошла мимо кабинки. Я пытался понять, знакомо ли мне ее лицо или это всего лишь стандартный образец худощавой злой красотки, каких я встречал тысячи раз. Обойдя ширму, она вышла на улицу. Две минуты спустя в бар снова вошел мальчишка-мексиканец, бросил быстрый взгляд на бармена и подошел ко мне.

— Мистер! — сказал он, глядя на меня своими большими сверкающими озорными глазами. А потом сделал мне манящий знак и заторопился к выходу.

Я допил коктейль и пошел за ним. Перед магазином подарков стояла женщина в сером пальто, желтой рубашке и черных брюках и смотрела на витрину. Когда я вышел, она чуть скосила глаза. Я подошел и встал рядом.

Она опять посмотрела на меня. Лицо бледное и усталое. Волосы казались темнее каштановых. Она отвернулась и заговорила, обращаясь к витрине:

— Будьте любезны, передайте мне деньги. — На стекле от ее дыхания появилось запотевшее пятнышко.

— Мне надо знать, кто вы, — сказал я.

— Кто я, вы знаете, — спокойно возразила она. — Сколько вы принесли?

— Пятьсот.

— Этого мало, — сказала она. — Очень мало. Быстро передайте их мне. Я целую вечность прождала, пока кто-нибудь их принесет.

— Где мы смогли бы поговорить?

— Нам не о чем разговаривать. Просто отдайте мне деньги и идите своей дорогой.

— Все не так-то просто. Я очень рискую, занимаясь этим делом. По крайней мере взамен хотя бы узнаю, что происходит и чего мне ожидать.

— Черт бы вас побрал, — злобно прошипела женщина. — Он что, сам не мог прийти? Не хочу я разговаривать. Я хочу смыться отсюда как можно скорее.

— Вы сами не захотели, чтобы он приходил. Он понял, что вы даже по телефону не захотели с ним разговаривать.

— Правильно, — быстро проговорила она, тряхнув головой.

— Но со мной вам поговорить придется, — сказал я. — От меня вы так просто не отделаетесь. Или разговор со мной, или с полицией. Третьего не дано. Я частный детектив, и мне тоже необходимо предпринять кое-какие предохранительные меры.

— Нет, Кингсли просто очарователен, — пробормотала она. — Со всеми своими частными детективами, и всем остальным. — В ее голосе чувствовалась издевка.

— Он сделал лучшее, что мог сделать. Ему было нелегко сообразить, как поступить в такой ситуации.

— О чем вы хотите говорить?

— О вас. И о том, чем вы занимались, где побывали и что собираетесь делать. О таких вот вещах. Пустяки, но важные.

Она выдохнула на витрину магазина и подождала, пока испарится туманное пятнышко от ее дыхания.

— Думаю, — заговорила она, — для вас было бы гораздо лучше, если бы вы отдали мне деньги и оставили меня в покое.

— Нет.

Она снова бросила на меня острый косой взгляд. Нетерпеливо передернула плечами под серым пальто.

— Ну ладно, коли так. Я в «Гранаде», два квартала на север по Восьмой. Квартира 618. Дайте мне десять минут. Будет лучше, если я войду одна.

— Я на машине.

— Будет лучше, если я войду одна. — Она быстро повернулась и пошла.

Дошла до перекрестка, перешла на другую сторону бульвара и исчезла в тени перечных деревьев. Я пошел к «крайслеру», забрался в него и выждал десять минут, прежде чем завести мотор.

«Гранада» оказалась безобразным угловым серым зданием. Входная дверь из матового стекла находилась на одном уровне с тротуаром. Я повернул за угол и увидел молочный шар с красной надписью: «Гараж». Крутой спуск вел в глухую, пахнущую резиной тишину, где в ряд стояли машины. Из стеклянной конторки вышел тощий негр и оглядел мой «крайслер».

— Сколько будет стоить оставить здесь машину на время? Я поднимусь наверх.

Негр бросил на меня плутоватый взгляд.

— Поздновато уже, хозяин. Да и пыль обчистить не мешает. Доллар.

— У вас тут что?

— Доллар, — тупо повторил негр.

Я вышел из машины. Он вручил мне квитанцию, я ему — доллар. Хотя я и не спрашивал, он сообщил, что лифт находится за конторкой, рядом с мужским туалетом.

Я поднялся на шестой этаж и стал разглядывать номера на дверях, прислушиваясь к тишине и вдыхая морской воздух, гулявший по коридору. Дом производил вполне приличное впечатление. Но ведь в любом многоквартирном доме могут обитать «веселые» дамы. И этим можно объяснить тот доллар, что содрал с меня тощий негр. Большой знаток человеческой натуры этот парень.

Я подошел к двери квартиры 618, постоял несколько секунд, а потом тихонько постучал.

31

Серое пальто все еще было на ней. Она пропустила меня в квартиру, и я оказался в квадратной комнате с двумя совершенно одинаковыми кроватями-близнецами и самым минимумом ничем не примечательной мебели. Маленькая лампа на столике со стеклянной поверхностью светила тусклым желтоватым светом. Окно было раскрыто.

— Ну что же, присаживайтесь, — предложила женщина, — поговорим.

Она закрыла дверь и прошла к унылому бостонскому креслу-качалке в дальний угол комнаты. Я сел на жесткий диван. Рядом скучная дверная занавеска прикрывала проход, ведущий, должно быть, в гардеробную и ванную. Напротив была закрытая дверь, скорее всего, в кухню. Больше не было ничего.

Женщина забросила ногу на ногу, откинула голову на спинку кресла и посмотрела на меня из-под длинных, необычайно густых ресниц. Брови тонкие, изогнутые дугой, такого же каштанового цвета, что и волосы. Лицо спокойное, непроницаемое. Лицо женщины, не расходующей эмоции понапрасну.