Ледовый десант

Сказав это, Анатолий Петрович даже съежился, боясь, что Наташа станет обзывать его трусом, эгоистом, который думает только о своей шкуре. Но она молчала, и он успокоился, не желая нарушать молчание, так много значившее для него.

2

Над степным хутором зажглась вечерняя звезда. А неподалеку висел серп молодого месяца, который, казалось, хотел скосить эту звезду. С десяток хат спрятались в густых вишневых и яблоневых садах. Разместить в них всех людей, прибывших на рытье окопов, было невозможно. Поэтому многие спали на чердаках (ночи были теплые), на погребках и сеновалах.

Анатолий Петрович взял Наташу за руку.

— Милая ты моя, золотая ты моя! Послушай меня, и мы уцелеем в этой страшной круговерти. Завтра чуть свет подвода будет готова.

— Не надо, люди увидят, — выдернула она свою руку.

Возле хаты, где жила Наташа с девчатами, стояло несколько красноармейцев с винтовками. Все были возбуждены, хотя и разговаривали вполголоса.

— Я снимаю с себя командование взводом! — решительно заявил лейтенант. — Из окружения можно вырваться лишь поодиночке.

— А я тебе что говорил? — прошептал Анатолий Петрович, снова взяв Наташу за руку. — Военные и те кто куда…

— Будем пробиваться все вместе на Харьков. По своей же земле идем! Чего нам бояться тех немцев? — сказал сержант. — Кто со мной — три шага вперед! За ночь пройдем километров тридцать.

— Не корчи из себя командира, товарищ Пепинка! — сплюнул под ноги лейтенант.

— Еще в боях под Киевом я нутром почувствовал, что ты не выдержишь до конца, — в сердцах, но все так же негромко заметил сержант Пепинка.

— За такие слова против своего командира и к стенке можно! — повысил голос лейтенант.

— Я против такого командира, который может командовать взводом, лишь когда армия прочно стоит в обороне, и у которого не хватает духа командовать взводом, когда армия в беде! Угроз твоих я не боюсь! В случае чего моя десятизарядная винтовка всегда наготове и пронзит тебя и тех, кто с тобой собирается податься по домам, чтобы там, возле жены и матери, воевать с оккупантами!.. Вы нужны в армии! А если хотите партизанить, то это надо делать подальше от матери и жены, чтобы они не угодили на виселицу…

Лейтенант и его единомышленники молчали. Да и что они могли ответить?..

Наташа вдруг вспомнила своих старших братьев Гришу и Степана. Их в первые дни войны призвали в армию. Как они? Пошли бы за сержантом Пепинкой или же решили бы остаться здесь? «Ну а с кем вы?» — посмотрела она на красноармейцев, стоявших рядом с лейтенантом.

Однако те будто воды в рот набрали. Им, видно, нужно было время, чтобы осмыслить слова сержанта.

— Ну что вы, товарищи, — вмешался Анатолий Петрович. — Что вы как в гражданскую — брат на брата. Успокойтесь. Сейчас поужинаем. У нас тут кавуны есть, чего-нибудь и мясного добудем…

— А вы кто такой? — поинтересовался лейтенант.

— Я здесь со своими студентами на окопах. А другие подробности ни к чему.

— Последний раз обращаюсь к вам! Кто со мной? Времени в обрез… Пошли! — поторопил красноармейцев сержант Пепинка.

Несколько бойцов вышли на широкую, хорошо накатанную степную дорогу, потрескавшуюся от жгучего солнца. Трое колебались, переступая с ноги на ногу. Два красноармейца подошли к лейтенанту и стали рядом, давая этим понять, что они думают так же, как и он. Наконец и те, что раздумывали, колебались, направились к сержанту.

— Ты не раз говорил до войны о чести бойца и командира. Куда же эта твоя честь девалась, лейтенант?! — крикнул с издевкой Пепинка.

— Прекрати болтовню, сержант, иначе я!.. — лейтенант выхватил гранату из сумки, висевшей на ремне.

— Далеко куцему до зайца! — усмехнулся Пепинка. — Вставь сначала в гранату запал! У тебя хватит мужества, лишь когда наши придут, чтобы бить себя в грудь, что ты тоже кровь за народ проливал. Идите, вояки!.. И не говорите о борьбе. Вы о ней сразу же забудете, как только окажетесь с глазу на глаз с фашистами. Вы станете трусами, а то и предателями. Идите!..

Наташа смотрела на сержанта и думала: «Сколько твердости, уверенности у этого парня в такое страшное время!..»

Пепинка повесил винтовку на плечо, поправил на голове пилотку, проверил указательным пальцем, на месте ли звездочка.

— Пошли, товарищ сержант! Пошли! — раздались голоса бойцов.

3

Сержанта Пепинки и его красноармейцев уже не было видно, а Наташа все думала о нем. «Отчаянный, храбрый… Неужели для него так важно: посередине звездочка на пилотке или нет?.. Да, что-то страшное вокруг творится. Попробуй вырвись из этого ада. И не только Анатолий Петрович, а и лейтенант такого же мнения. Ну а сержант Пепинка?.. Как тут разобраться, кто из них прав?..»

Лейтенант спрятал гранату и сказал, с трудом сдерживая злость:

— Шалопут! Ну что он понимает в обстановке? Ему всего-то восемнадцать лет. Сам погибнет и других подставит под немецкие пули. Вокруг — парашютисты-десантники врага. В десяти километрах отсюда танковая армия немцев. Куда ему пройти?

«Куда действительно пройдешь? Пожалуй, зря сержант так злился на своего командира…»

Раздумья Наташи прервал лейтенант:

— А вы, девонька, откуда?

— Мы из харьковского техникума. А это Анатолий Петрович, наш преподаватель.

— Как зовут?

— Наташа.

Лейтенант еще раз глянул за крайнюю хату, за которой скрылись бойцы, процедил сквозь зубы:

— Скатертью дорога!

Наташа вздрогнула. «Скатертью дорога…» Эти слова когда-то вырвались и из ее уст. Но произнесла она их тогда, на станции, не потому, что хотела прогнать Гната Михалюту, а наоборот, чтобы вернуть его, когда он решил уйти. Потому что Гнат нравился ей. И хотелось немного пококетничать с ним. А какой смысл вкладывает в эти слова лейтенант?

— Кажется, кто-то об ужине говорил? — нарушил молчание командир взвода. — Вот здесь, возле хаты, можно и перекусить. Садись и ты, девонька, с нами! Натомилась, наверно, на этих окопах?

Анатолий Петрович бросил ревнивый взгляд на Наташу и ничего не сказал. Ему не хотелось, чтобы Наташа, на которой он давно уже решил жениться, сидела в темноте рядом с красивым, чубатым (он завидовал всем, кто имел шевелюру) лейтенантом. Но командир взвода стал сейчас как бы его союзником. Ему понравилось, как он вел себя с сержантом. Кто знает, может, этот жесткий разговор повлияет на Наташу, сломит ее.