Ледяная Кровь

— Как ты меня нашел?

Он разжал челюсти, чтобы ответить. — Когда Витгерм вернулась в конюшню, я последовал по ее следам, пока они не исчезли. А потом я услышал, какое-то мычание и бред, и я знал, что это должны быть ты.

— Кто это, Витгерм?

— Лошадь, которую ты украла у аббатства, — сказал он, как, будто разговаривая с простаком.

— Ты имеешь в виду Баттер. И я не украла ее. А одолжила. Я так понимаю, она в безопасности?

— Замерзла и устала, но в безопасности, в конюшне, ест не отрываясь. Это она, вероятно, благодаря тебе. И ее имя не Баттер.

— Сейчас да.

— Она не твоя, чтобы назвать.

— Теперь она моя по духу, у нас было совместное приключение. И это имя ей подходит. Она мягкая и желтая, как масло.

Он издал насмешливый звук. — Если бы у всех нас были имена, подходящие нам, тебя бы назвали «Занозой в моей зарнице». Или «Наказанием богов».

Я ответила в его язвительном тоне. — И ты был бы «Жалкий Болван».

— Это лучшее, что ты смогла придумать?

– Дай мне время. Я наполовину замерзла.

Теперь, когда я была вне сугробов, чувство вернулись к моим ногам, тепло наполнило грудь. Единственная часть меня, которая не согрелась, — это моя спина, прижатая к Аркусу. С каждым движением лошади, я стала более осведомлена о незнакомом ощущение присутствия рядом мужского тела так долго. Его прямая осанка, была непоколебима, пока я покачивалась из стороны, в сторону удерживаясь от падения его руками крепко державшими меня.

— Ты меня заморозишь, — пожаловалась я, чтобы скрыть свое смущение. — Возможно, имя Ледяной Тиран подойдёт тебе больше. Нет, подожди. Холодный Деспот.

Он не пытался подражать моему дразнящему тону. — Меня не волнует, как ты меня называешь. Если бы не приказ Брата Тисла, я бы оставил тебя умирать.

После этого я молчала весь путь до аббатства.

Глава 8.

На следующий день Брат Гамут отчитал меня за то, что я убежала, особенно зимой без провизии. Я умылась, переоделась в сухую одежду и сидела на койке в лазарете, а он тем временем заставлял меня выпить ещё одну чашку горячего чая.

Я сделала еще один глоток. — Я думала, вы будете рады, что я уйду.

Он смотрел на меня своими серыми глазами, поднимая кустистые брови. — В течение последних нескольких дней все было мирным. Честно говоря, были те, кто надеялись, что ты не вернёшься. Тем не менее, братья и сестры доверяют Брату Тислу и верны ему. Он дал многим из них дом и предназначение, когда они бежали из провинций, где разворачивались боевые действия. Если он скажет, что мы должны спрятать тебя здесь, они будут исполнять его волю. И ты завоевала симпатию некоторых, когда спасла Сестру Пастель из пожара.

Несколько дней назад я бы сказала язвительное замечание. Я бы не позволила себе признаться в том, что беспокоюсь о том, что последователи Форса подумают обо мне. Но как ни странно я была рада, тому что завоевала их доверия.

— Как твоя лодыжка? — спросил Брат Гамут.

Я пожала плечами. — Ваш чай помогает.

— Хорошо. Теперь пей. Тебе нужно встретиться с Аркусом в библиотеке для беседы.

Я застонала. — Вы имеете в виду для упреков.

— Возможно, если ты прикусишь язычок. Он будет спокойнее, когда у него появится возможность выйти. — Он помолчал. — Я думаю, он беспокоился о тебе.

Я усмехнулась. — Аркус — это глыба льда. Если у него и есть какие-то чувства, они, не будут тратиться на меня.

— Это не легко для Ледокровных признать свои чувства или даже допустить, что они имеют их. Логика и самоконтроль ценятся среди последователей Форса. Но мы должны идти. Ты не должна заставлять его ждать.

Я вздохнула, и последовала за ним из лазарета.

***

Когда я вошла, в библиотеку за одним из столов сидела высокая монахиня, с вздёрнутым носом и длинными пальцами державшими кисть. Она держала кисть с осторожностью, но при этом каждое её движение было легким и точным. Я заметила, что гобелен с изображением Темпуса был очищен от дыма и сажи, и висел над разбитым окном.

За монахиней в самом темном углу комнаты, задумчиво сидел Аркус. Его присутствие пульсировало в воздухе с почти слышимым гулом. Он сидел в деревянном кресле, которое я за несколько дней до этого использовала, чтобы выломать окно, его пальцы ритмично стучали по подлокотнику. — Сестра Пастель, не будете ли вы так любезны, предоставить нам комнату? — спросил он.

Сестра Пастель подняла глаза и заметила меня. Она торжественно склонила голову, и я кивнула в ответ, с облегчением увидев, что она выздоровела после пожара.

Когда она ушла, я осмотрела стол. Оказалось, что она работала над пергаментом с яркой иллюстрацией, изображающей богиню Циррус, одетую в чисто белую одежду и бросающую ее доброжелательный взгляд на поле, полное жирных овец. Богиня западного ветра, была также богиней дождя и земледелия. И моряков тоже. Фактически, она была богиней многих вещей, которые были благоприятными. В отличие от Форса, чей ледяной меч клялся, уничтожит любого, кто бросал ему вызов.

Краем глаза я заметила, что Аркус показывал мне, чтобы я села. Я покачала головой.

Он встал и подошел ближе. Все мое тело сжалось.

— Ты ушла, — наконец сказал он.

Тепло подкралось к моей шее. — Если ты планируешь ударить меня за нарушение твоей драгоценной границы, то мог бы выбрать место получше. Ты же не хочешь испачкать ни одну из книг.

Он ничего не сказал, но фактически вес вибрировал от напряжения. Его угрожающих размеров в сочетании с волнами холодной ярости, исходящими от его кожи, было достаточно, чтобы мое сердце в страхе забилось быстрее.

Я знала, что он делает. Охранники были экспертами в этом. Они были слишком напуганы, чтобы приближаться ко мне, но находили способы подвергнуть меня мучению и страху: ведро с ледяной водой, тяжелый предмет, брошенный в мне, когда я сжималась в дальнем углу моей камеры, удары стального меча о металлическую решетку, как только я засыпала. Тишина была своего рода насилием в руках людей, которые играли при раздаче боли.

Меня охватило разочарование. По какой-то причине я не думала, что Аркус такой человек. Я не сомневалась, что он накажет меня. Я просто не думала, что он сделает это игрой.

— Веселишься? — поддразнила я, изогнув губы.

— Я рассказал тебе правила, — сказал он тихим голосом.

— И я их нарушила. — Когда он все еще молчал, мой голос поднялся. — Позволь мне облегчить тебе жизнь. Жаль, что не я зажгла огонь в церкви. Хотелось бы, мне чтобы все аббатство сгорело дотла!

— Я никогда не хотел, чтобы ты была здесь.

Меня удивило, что его заявление было обидным. Он уже говорил об этом раньше и сказал ещё хуже: он позволил бы мне умереть в лесу, если бы не Брат Тисл. Но тогда это было сказано в гневе, теперь же он был спокоен и холоден. Я напомнила себе, что мне все равно, как он себя чувствует.