Ледяное сердце
Шрифт:
Нехитрую поклажу она скатала валиком и, связав, надела на плечи: одеяло и оленья шкура. Вилку, нож, огниво сложила в маленький мешочек для ниток, что оставила портниха, и повесила на пояс, а еду уложила в узел, сделанный из платка, и взяла в руку. Идти должно быть удобно, потому что путь у неё неблизкий. В свои старые ботинки вырезала стельки из второй оленьей шкуры — так теплее.
Замок спал. Под его тёмными молчаливыми сводами даже собственное дыхание казалось Кайе громким. Она шла той дорогой, что указала ей Райда, и молилась только об одном — лишь бы ещё какая-нибудь дверь не оказалась заперта! Но на её пути дверей почти не было, переходы между башнями были открытым пространством: арки, галереи, анфилады
Наконец, и заветное окошко. Она взобралась на подоконник и открыла запертые изнутри ставни. Сбросила вниз мешок и узел с едой, перебралась на толстую ветку старого вяза. Вяз спал, надев свой последний в этом году праздничный наряд из жёлтых листьев.
Спасибо!
Она похлопала ладонью по шершавой в глубоких рытвинах коре.
В Обители она часто лазила по деревьям, и это у неё хорошо получалось. Приходилось собирать вишню, огромные корявые деревья которой занимали почти половину сада за главным Храмом. Ещё черешню. Абрикос, усаженный шипами длиной в палец, персики и груши. Аккуратно, чтобы не повредить нежную кожицу. Потом послушницы укладывали это все в корзины на солому, и Обитель отправляла ихв Шерб и Фесс. И в том, чтобы лазить по деревьям, у Кайи не было равных. Так что узловатый старый вяз, привалившийся к каменной стене, совсем её не пугал, и, спрыгнув на землю, она посмотрела наверх и улыбнулась сама себе.
Получилось!
На северной стороне замка стражи почти не было. Бродя по этим стенам в кошачьем теле, она видела, что здесь редко проходят один или два стража. Видимо, с севера замок был в безопасности. Она взяла вещи, одёрнула платье и зашагала вверх по холму, пока утренний туман, стелившийся по земле, скрывал её от посторонних глаз. И от мысли, что совсем скоро ей не придётся бояться ни Эйгера, ни Дитамара, ни кого-либо другого, у неё было радостно на душе.
Сначала холм был пологим, затем круто пошёл вверх. Длинная жухлая трава лежала конской гривой и бугрилась местами большими кочками муравейников. Ноги путались в её длинных стеблях, колючая дереза и барбарис цеплялись за подол платья и плащ, словно пытались удержать её, и идти становилось всё труднее. Дойдя до середины холма, Кайя обернулась и посмотрела назад. Небо зарделось алым, окрасило в розовый стены замка, и туман, сползая полосой вниз, к реке, обнажал черепичную мозаику городских крыш. А над Южной башней замка появилась робкая струйка дыма — на кухне затопили первую печь.
Нужно торопиться.
К вершине холма Кайя совсем выбилась из сил, и даже упала несколько раз, оцарапав руки о колючие кусты, но, подгоняемая страхом, вскакивала и шла дальше. До того, как кто-то из служанок придёт в её комнату чистить камин, оставалось совсем мало времени. Ей должно повезти! Должно.
Но… не повезло.
У самой вершины, там, где трава стала ниже и появились проплешины каменной основы, когда до того, чтобы скрыться из виду ей оставалось не больше четверти кварда, она услышала звук трубы, тревожный и заунывный одновременно, и на северной стене появились движущиеся фигуры. Ветер донёс собачий лай и стало понятно, что её побег обнаружен.
Она бросилась бежать. Здесь уже бежать было легче — вершина холма стала почти лысой, лишь кое-где покрытой редкими подушечками камнеломки и очитка. Дальше начиналась седловина, а за ней — спасительный лес. На самой вершине она увидела драйг, только в отличие от всех айяаррских столбов, что им попадались по дороге в Лааре, этот был очень высоким и чёрным. На нём виднелись какие-то руны, но
ей было не до того, чтобы их читать. В другое время она, быть может, сочла это дурным знамением, но сейчас страх заставлял думать только о бегстве.Ей казалось, она слышит конский топот, и что земля содрогается под ногами, но страх был так силён, что Кайя бежала, не останавливаясь и не оборачиваясь. Лес приближался слишком медленно, а силы кончались слишком быстро. И, зацепившись за кротовую нору, она упала и покатилась вниз, налетев на выступающий из земли камень. Поднялась, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле, кровоточит ободранная рука и голова кружится от удара о камни. Обернулась и увидела первого всадника, выскочившего чуть левее того места, где она взобралась на холм. А за ним — собак.
И собрав остатки сил, бросилась бежать дальше.
— Стой! Остановись! Остановись! — разносился крик.
Но он только подхлестнул её, потому что это был голос Эйгера. Он гремел так, что, казалось, сотрясался воздух.
— Остановись! Не ходи туда! Не входи в лес! Не входи! Стой!
Ещё три шага.
Быстрее, Кайя!
Солнце выглянуло из-за горизонта и осветило горы, заиграв на их вершинах оттенками алого, разогнало остатки тумана и окрасило лес богатыми красками: золотым, жёлтым, багряным.
А топот копыт был уже почти за спиной.
Ещё немного!
И она успела. Вбежала под спасительную сень лиственниц и клёнов, когда между ней и всадниками оставалось почти ничего.
В лесу было сумрачно.
Первыми её встретили огромные папоротники, и как верные стражи, протянули гостье узорные ладони. Она шагнула… и провалилась с треском куда-то в переплетенье сухих ветвей. Упала и покатилась вниз по траве, валежнику и ковру опавших листьев в овраг. Летела долго, кувыркаясь и выронив свой узелок с едой, а папоротники лишь качались, расступаясь, и смыкались позади неё.
Её остановил ствол старого дуба, о который она ударилась, но тут же вскочила на ноги, не чувствуя боли и бросилась бежать дальше по пологому склону оврага. Здесь внизу папоротники были такой высоты, что доходили ей почти до подбородка. Кайя упала рядом с могучим кедром на подушку из опавших листьев, и папоротники сомкнулись над ней, застыли, скрывая свою добычу. Она сжалась в комочек и замерла, с трудом удерживая хриплое дыхание. Прижалась разгорячённой щекой к бархатной прохладе мха и затихла. Теперь её спасение только в одном — тишине и неподвижности. И рунах.
Она сбивчиво сплела руну, отпустила её запутать собак и обратилась с молитвой к лесу. Укрыть её. Спрятать.
И лес откликнулся.
Она слышала, как вверху по склону оврага идут горцы, перекликаясь между собой, как где-то там гремит голос Эйгера и лают собаки, как колотится её сердце, оглушая, и дыхание с хрипом рвётся наружу, но она закрыла рот ладонью.
Ни звука.
В Обители в ложбинах между виноградниками жили куропатки. И Кайя помнила, как они, убегая от охотников, падали на склонах и замирали, идеально сливаясь с землёй, травой и каменным крошевом своими пёстрыми перьями. И можно было пройти совсем рядом и не заметить её, искать и не видеть, и только если ты наступишь на птицу, она внезапно вспорхнёт из-под ног с резким криком.
Вот и она сейчас, как та самая куропатка, должна лёжать неподвижно.
Лес то тут, то там ронял шишки, заставляя качаться и дрожать папоротники, и бросаться туда лаарцев в поисках беглянки, трещал сухими ветками в другой стороне и дальше по ручью, кричал сойками и стрекотал белками. Собаки почему-то потеряли след, бегали кругами и скулили.
Кайя различила голоса Оорда, Кудряша и Ирты.
— Как сквозь землю провалилась! — восклицал Кудряш.
Они прошли совсем близко, так, что между мохнатыми стеблями мелькнули расшитые красным узором сапоги Оорда, и остановились невдалеке.