Легенда о Блэке. Глаз Бога

Сириус Орион Блэк

Спальня отца.

Как можно было ходить мимо столько раз и не заметить?

Он прикрыл глаза. Ночные события вдруг окрасились в тухлый зеленоватый цвет, и справиться с этим ощущением стоило немалых усилий. Но у него получилось.

Отец мертв. И на этом, как сказал Зак – конец истории.

В конце концов – у него есть семья, которую он выбрал сам. И сейчас она почти в полном составе находится здесь.

Хотя нет, далеко не в полном, конечно же.

Блэк толкнул дверь. Прошел к комоду, поставил на него всё, что принес, и обернулся обратно к двери.

Ещё немного подумал и стер надпись, заменив другой.

Гарри Сириус Блэк

Гермиона Джейн Грейнджер

Подошел и закрыл дверь.

Теперь у Симуса вряд ли будут какие-то проблемы с поиском спальных мест. Хотя, положа руку на сердце, Гарри надеялся, что подобных ситуаций больше не произойдет.

Он вернулся к комоду, и уже собрался разлить кофе по чашкам, однако приготовленные для него приветы из прошлого ещё не закончились. Взгляд зацепился снова. Из неплотно закрытого ящика торчал пожелтевший от времени бумажный уголок.

Блэк некоторое время посмотрел на него, а потом, отчетливо понимая, что делать этого не стоит, приоткрыл ящик и извлек лист на свет божий.

Тот был заполнен аккуратным убористым почерком, чем-то смахивающим одновременно на гермионин и Альбуса Дамблдора.

Привет, Бродяга!

Думала, что тебе написать, но у меня совершенно ничего не происходит. Ужас.

Петуния разбила горшок. А матери нажаловалась, что это я. Та не поверила, говорит – ну как волшебница может просто разбить горшок? Это она не видела, сколько вы с Джеем переколотили всякой ерунды. А если бы не бедняга Ремус, вообще бы полшколы разнесли. Маньяки.

В общем, Пет наказали, а я теперь даже не знаю, мне стыдно или нет. Вроде она сама виновата, но всё равно.

Вот и всё интересное.

Хочу в Хогвартс.

Люблю, целую.

Лили

P.S. Напиши, когда пойдешь в Косой, может, я вырвусь погулять.

Какое-то время Гарри просто тупо смотрел на лист. По голове словно зарядили бейсбольной битой. Это написала его мать. Он вдруг осознал, что вообще впервые видит ее почерк.

Письмо отцу. Тому человеку, из-за которого она умерла.

Он отбросил лист в сторону и, рванув ящик на себя, ухватил следующую бумагу. За ней ещё одну. И ещё. И ещё.

Привет, Бродяга…

Снова ругаемся с Пет… Помнишь ту штучку у мадам Леонард? Хочу такую…

Джей пишет у них рядом погром… Люблю, целую…

Сириус, твою мать, я боюсь…

По поводу того нашего разговора. Бродяга, ты серьезно?

Я им не верю, я маггла, Сириус!

Я промолчу, но не надо, бросай это дело, Бродяга… Давай просто забудем, ладно?

Мир? Черт, Бродяга, ответь!

Я скажу Джеймсу, он будет рад.

Слушай, тут Дамблдор предложил кое-что. Не письмом.

Придешь завтра? Гарри год будет, он всё-таки твой с…

– И давно ты куришь?

Блэк повернул голову.

– Месяц.

Гермиона нахмурилась и села, закутавшись в одеяло.

– Во имя Мерлина, Гарри, почему я узнаю об этом именно этим утром?

– Я брошу, – тускло отозвался он.

– Бросай, – требовательно произнесла девушка.

Он посмотрел на сигарету. Потом на Гермиону. Потом на письма.

Бросай это дело, Бродяга.

Молча затушил сигарету в ковер и испарил. Достал пачку и повторил операцию.

– Я кофе принес.

До нее, кажется, наконец дошло, что что-то не так.

– Гарри, что случилось?

Не считая того, что Волдеморт захватил кусок страны? Где те чудесные времена четвертого курса, когда он умел делать много маленьких Блэков?

– Письма мамы.

Гермиона изучила задумчивым взглядом разбросанные здесь и там листы, вздохнула и выбралась из кровати. Гарри невольно пробежался взглядом по телу и остановился на лице. То было печальным.

– Знаешь, а он её всё-таки любил. Это из-за меня… То есть из-за нас. Договорился, а они… Блэки же темные. – Гарри замолк.

Она подошла и крепко обняла его, давая силы ещё на несколько слов. Странное ощущение, он в одежде, а она – без.

– Потом, наверное, с ума сошел. Я бы точно сошел. Может, он поэтому и…

– Гарри, посмотри на меня.

Блэк посмотрел.

– Такого не будет.

– Не будет, – согласился он.

Гермиона некоторое время продолжала изучать его лицо, а потом задрала рукав и вытащила его палочку. Обернулась через плечо и взмахнула, собирая листы в стопку. Отправила обратно в комод, задвинула ящик. Вернула оружие на место.

– Ты веришь, что я уйду к Рону?

Гарри треснули битой вторично.

– Что? – тупо переспросил он.

– Вот и я не верю. – Она улыбнулась. Совершенно неподходяще, но, наверное, правильно. – И уж точно я не верю, что ты захочешь договориться с Волдемортом. Знаешь, Гарри, что сказала бы Элис?

Блэк покосился на комод и тоже невольно улыбнулся. Не очень весело.

– Что это просто бумага.

Она кивнула.

– И это просто бумага.

Гарри вернул взгляд к ней. Бумага. Старые буквы на старой бумаге. Хорошо ли, плохо ли. Мертвые мертвы.

Гермиона жива и она стоит рядом. Он правда хочет, чтобы их первое утро было таким? Воскресшие Волдеморты, сумасшедшие Бродяги?

Улыбка стала пусть немного, но шире, руки сами собой обвились вокруг талии, и он повторил:

– Я принес кофе.

Штаб квартиру пришлось поискать, в ней ему раньше бывать не приходилось. И Рон со своими указаниями, как-то раз по случайности там оказавшийся, помог не очень сильно. Учитывая, что истории было лет десять – ничего удивительного.

Друг неожиданно изъявил желание сходить на собрание с ним. И поскольку никаких конкретных требований Боунс не предъявляла – ни одной причины возражать у Гарри не было. Всё-таки в аврорате к ним до сих пор относились немного снисходительно, и в таком случае две головы гораздо лучше, чем одна. Тем более, если это голова Рона.

Было бы еще лучше, если бы к ним присоединилась и Гермиона, но девушка не рвалась, чему Гарри, честно говоря, был рад. Вряд ли там будет сказано что-то доброе.

К тому же, к Рону у него имелся один довольно любопытный вопрос, появившийся еще вчера, а сегодня утром получивший косвенное подтверждение.

– Ну и кто ты? – словно бы между делом поинтересовался Блэк, когда они, пройдя через Дырявый Котел, остановились перед кирпичной стеной.

Рон бросил на него косой взгляд.

– В смысле?