Легенда о черном алмазе

И не успел человек с бородкой закончить объяснение, как за кромкой овражка снова зарокотал и резко смолк мотор, и на откосе возникла могучая фигура великана. Кудряшка успела подумать, что сказка оборачивается правдой,- иначе откуда же взяться ему, великану?
– но Костик громко возликовал:

–  Ур-р-ра!.. Самый высокий человек на весь район, Василий Иванович!..

Широко ступая по откосу, Бочка размашисто козырнул профессору, затем легким движением руки взлохматил Кудряшке и Костику волосы, что заменило слова привета, осторожно опустился на колено перед Михеем Степановичем, внимательно заглянул ему в лицо, вымолвил глухо:

–  Полагаю, что нападение совершил сумасшедший. Нормальному человеку такое в голову не пришло бы. Но вот этими самыми руками,- он вскинул свои могучие руки,- я схвачу негодяя. Ему никуда не уйти! Пусть спрячется в печной трубе - извлеку. Пускай затаится на дне реки под корягой - вытащу. Даже пускай зароется в ил на дне колодца - достану.

И тут он взглянул на профессора, потом на Костика, на Анку:

–  А где же товарищ… Емельян? Пора бы ему прискакать. Конь у него добрых кровей, а это расстояние - для прогулки.

Анка ответила чуть слышно:

–  Ждем…

Гроза всех на свете тунеядцев и мазуриков, плутов и мотов, торбохватов и прочего человеческого отсева, Василий Иванович Бочка озадаченно поскреб пятерней затылок, пробормотал себе под нос: «Ладно, подождем…» - и обратился к Морозу:

–  Для начала, профессор, у меня к вам имеется вопрос. Не удивляйтесь, если он покажется неожиданным. Вскоре вы поймете, почему я об этом спрашиваю… Я коренной донбассовец и знаю, как богата моя земля: уголь, каменная соль, мел и редкий жидкий металл - ртуть, даже золото у нас добывалось, но я не слышал, чтобы здесь находили алмазы.

Ученый смотрел на Василия Ивановича, заметно удивленный.

–  И не могли слышать,- подтвердил он.- Здесь их никогда не находили. Впрочем, лучше спросите Михея Степановича: он геолог, это по его части.

Но раненый откликнулся недовольно:

–  Извините, лейтенант, это не моя специальность. Спрашивайте меня о разведках угля, золота, соли, строительного камня, железной руды… Расскажу охотно, поскольку имею опыт.

Лейтенант, казалось, не удивился ответу: вздохнул, взглянул на часы, осторожно присел у изголовья Михея Степановича, заговорил мягко, даже ласково:

–  Степаныч, постарайтесь помочь мне. Передо мною груда лохмотьев… Когда-то они составляли картину. Я той картины не видел, но знаю - она была. И мне нужно восстановить картину, хотя ее отдельные клочки растеряны. Мог ли я подумать еще недавно, что мне потребуется знать, каков он, алмаз, где добывается, как ценится и многое другое? И все это, чтобы восстановить картину. Поняли?

Геолог еле приметно улыбнулся:

–  Однако что за совпадение! Я собираю камешки - тоже для того, чтобы воссоздать картину. Да, картину чередования пород, секрет затаенного в них клада. Вы собираете факты, приметы, следы, чтобы воссоздать картину события, которое когда-то произошло. Факты и следы - это ваши камешки. Значит, мы оба искатели, оба следопыты! Что ж, коллега… Поговорим об алмазах.

Анка вся превратилась в слух. Что и говорить, она очень обрадовалась редкому случаю - послушать про таинственные алмазы - и лишь досадовала на разиню Костика, который в этот важный момент беспечно лежал в сторонке на траве и сучил ногами, воображая, будто едет на велосипеде.

Но радость Анки была преждевременной: в малом лагере у землянки нежданно-негаданно случился переполох.

Откуда-то издали, быть может, от самой реки, донесся протяжный свист. Бочка прислушался, вытянув шею, медленно встал с выступа. Что его так встревожило? Анка не поняла. Впрочем, возможно, он и сам не смог бы это объяснить. За годы службы у него выработалось особое чутье, и он иногда как будто предугадывал события. Вот и теперь: о чем бы ни думал, ни говорил здесь, у землянки, одна тревожная мысль не давала ему покоя - где Емелька? Мальчишке давно пора бы вернуться. Где же он задержался и почему? Хоть какой парень смышленый и расторопный, а все же в дороге всякое могло случиться…

Первое, о чем подумал Василий Иваныч, заслышав свист,- наконец-то Емелька возвращается. Ну ладно, сейчас он отчитает юнца за задержку… И действительно, по проселку со стороны реки во весь опор мчался всадник. На песчаном взгорке ладный конь блестел в густом свете солнца ярко-медным боком, и лейтенант, знавший толк в лошадях, крякнул одобрительно: «Хорош!»

Но почему всадник сидит на породистом рысаке так неуверенно? Почему его болтает справа налево, почему он, словно боясь свалиться наземь на всем скаку, припадает к самой гриве Гнедого?..

Ах, вот в чем дело! На Гнедом не было седла. Судя но неуверенным движениям, всадник и не правил рысаком, лишь старался на нем удержаться… Что бы это значило? Василий Иванович понял: у Гнедого не было и уздечки. Он бросился на проселок, раскинул руки и засвистел протяжным успокаивающим свистом.

Конь прянул в сторону, потом в другую и резко замедлил бег… Ладный парень в морской тельняшке ловко соскользнул на землю, придерживая Гнедого за гриву.

–  Кто вы такой?
– строго спросил лейтенант, подходя к гостю размеренным шагом.

–  Повар из археологической экспедиции профессора Мороза,- четко, по-военному отрапортовал парень, показывая армейскую выучку.

–  Ясно,- кивнул Бочка.- Почему же без уздечки и без седла? Этаким манером взрослые у нас не ездят.

Подошел и профессор, погладил Гнедому растрепанную челку.

–  Что случилось? Где посыльный?..

Парень пожал плечами:

–  Не знаю. Конь примчался в лагерь без уздечки и без седла. Был сильно напуган, насилу поймали…

Мороз переглянулся с лейтенантом и спросил с расстановкой, подчеркивая каждое слово:

–  Гнедой возвратился в лагерь без посыльного?.. И что же вы? Немедленно надо искать мальчика!

Парень поспешно доложил:

–  Двое сразу пошли в город, в милицию. Можно сказать - по следу. А я на коне сюда… Седла у нас в запасе нету - вот и пришлось так…

23 Полуволки. Емелька а пещере. Невероятная встреча. Бегство. Гнедой исчез. Неизвестный бросает камни. Брод и сон.

В тяжкую пору фашистского нашествия, когда города и села Украины чернели бесчисленными пожарищами, а весь промышленный Донбасс громоздился грудами развалин,- в ту горькую пору на безлюдных окраинах селений, на пустырях, в глухих оврагах и лесистых балках, появился невиданный ранее и неслыханный зверь - полуволи.

В незапамятные времена человек приручил волка, назвал его собакой и сделал своим сторожем, пастух;ом, помощником на охоте, сыщиком, даже водолазом. Собака верно и самозабвенно служила и служит человеку с древнейших времен. Но в 1941 году, когда фашистские банды ворвались, неся разрушение и смерть на землю нашей Родины, остались бездомными не только тысячи и тысячи людей - остался без хозяйского надзора и домашний скот: лошади, коровы, овцы, домашняя птица. Остались бездомными и собаки. Кто мог позаботиться о них, когда тучи фашистских самолетов бомбили наши города, села, железнодорожные станции, рабочие поселки? Из Одессы, Севастополя, Феодосии, Керчи уходили корабли, увозя последних защитников этих городов, а на причалах, среди брошенных чемоданов, корзинок, узлов, вещевых мешков метались, искали своих хозяев, скулили, совсем по-человечьи рыдали оставленные псы: им было бы проще принять смерть, чем разлуку…