Легенда Рока

Я зашел в кухню, чтобы взять Джейка, умыть его и уложить, чтобы Сара по возвращению домой могла расслабиться.

Именно тогда я заметил виноград на подносе Джейка. Целые виноградины. Комок ужаса засел у меня в горле, крепко его стискивая. Джейк не улыбался и не протягивал ко мне свои ручонки, как обычно. Было похоже, что он...

— Нет! — я крикнул и чуть не распластался на грязном полу, подбегая к нему.

Я вытащил Джейка из стульчика и прижал к себе, как нам показывали на этих уроках по основам безопасности жизни. Майк уже набирал 911, как виноградины из горла ребенка пролетели через всю комнату. Я положил малыша на пол, чтобы проверить пульс. Слава богу, он прощупывался. Но Джейк не дышал. Следующие семь минут были самыми длинными в моей жизни, пока я вдыхал воздух в рот младшего брата, заставляя его крошечную грудь подниматься и опускаться. Я молился, надеялся, желал, хотел.

Все случилось из-за меня.

Майк отправился с Джейком на скорой, а я остался ждать Сару дома. Она редко держала телефон включенным,и уж точно не делала это на репетиции. Она пела в хоре. К тому же Майк не хотел, чтобы она потом ехала в больницу одна. Поэтому я ждал. Сложил все бумаги Майка, закрыл ноутбук, убрал все в его рабочую сумку. Прибрался на кухне, вытер поднос Джейка и вымыл пол. Выбросил всю несъеденные макароны и горошек. И виноград.

Когда Сара вернулась домой, я рассказал о случившемся. Не сказал только, что меня не было дома. Сказал ей, что дал Джейку виноград на ужин в качестве десерта. Виноград, который она миллион раз говорила мне разрезать пополам, а иногда и на четвертинки, потому что Джейк мог подавиться.

Мне не хотелось, чтобы она винила Майка, потому что именно я должен был присматривать тогда за Джейком. Накормить его ужином и позаботиться о нем. Резать этот гребаный виноград.

Я только получил права, поэтому сам повез нас в больницу под всхлипы и рыдания Сары. Мы втроем сидели в комнате ожидания. Много плакали и молились, очень мало разговаривали. Я не смог встать, когда доктор вошел через открытые двери, но слышал каждое его слово. Кислородное голодание. Ограничены функции мозга. Ждать и наблюдать. Нам разрешили войти в палату Джейка. Ребенок спал. Нам сказали, что он проснется, но он будет «другим».

Благодаря биологии и естествознанию я понял значение слов врача. Мой младший брат может остаться ребенком на всю свою жизнь.

И это было полностью моей виной.

Младший брат, который научил меня любви, сжимая своими крошечными пальчиками мой мизинец...

Эта любовь превратилась в яд, когда я словно в тумане покинул больницу. Я сложил вещи в сумку и отправился в Лос-Анджелес, где через несколько дней встретил Шейна. Затем к нам присоединились Джетт и Дакс.

После того как Тревис подписал с нами контракт, я рассказал ему о семье, которую оставил. И что хотел отправлять каждую заработанную копейку на реабилитацию Джейку.

ГЛАВА 15

Пайпер

Внутренний двор хоть и не был особо огорожен, но не пропускал ветер. Ни единого дуновения, чтобы я могла прийти в себя после потрясения признанием Лэндона.

— Почему ты не рассказал мне об этом раньше?

По красивым чертам лица Лэндона пробежала тоска, вырвавшаяся из глубины его души. Мою кожу покалывало, а волосы наэлектризовались, когда я встретилась с ним взглядом. Его глаза были темнее, чем я когда-либо видела, наполнены яростью и сожалением.

— Думаешь, так легко признаться, что виноват в повреждении мозга брата?

— Лэндон, перестань! — нежелание поверить в сказанное оставило горький привкус на моих губах. — Ты не виноват. Твой брат получил травму не из-за тебя. Тебя там даже не было…

Я была немного рада, когда он отвернулся. Так я могла перевести дыхание, потому что вес его взгляда давил на мою грудь, стискивая легкие.

— Травма… — он повторил мое слово. — Я раньше считал, что травма — это то, от чего можно оправиться. Идешь к врачу, получаешь рецепт, или тебе накладывают швы или гипс. Может остаться шрам или хромота, но станет лучше.

Лэндон откинул голову назад. Его профиль напоминал резной гранит, когда он смотрел на небо, а пристальный взгляд был настолько интенсивным, что я бы не удивилась, если бы каждое облако в его поле зрения решило бы спрятаться за солнцем.

— Я не хотел брата. Я не хотел даже видеть Джейка. По крайней мере, не сначала.

— Это абсолютно нормально. Ты был подростком и привык, что все внимание Коксов всецело твое.

— Нет, — он вытянул руки и показал на рельефную кожу под татуировками. — Вот к чему я привык. К зажженному концу сигареты и острым лезвиям. Ходить под себя, будучи спрятанным в шкафу, пока родители пьянствуют, а потом принимать удары за устроенный беспорядок. — Он полностью стянул рубашку и стал внимательно за мной наблюдать, пока я изучала спрятанную за чернилами карту боли. — К ударам металлической пряжки ремня, к порезам... К крови. К боли. К страху закрывать глаза ночью. К постоянному чувству голода.

Лэндон всегда неохотно рассказывал о своем прошлом, а я никогда не настаивала, брала только то, что он добровольно предлагал. Сейчас мы ступали по деликатной земле, и я чувствовала, как она смещается и дрожит подо мной. Я боялась что-либо сказать, но отчаянно хотела окружить Лэндона сочувствием и успокоить раненого мальчика внутри него.

Прошла минута, еще две. Я не понимала, что не дышала, пока Лэндон не заговорил снова.

— Я знал только родителей-наркоманов и приюты. Система казалась детской тюрьмой, отправляя детей в семьи, которые жаждали легких денег. Я просто ждал, когда вырасту. Если бы стало все совсем плохо, то сбежал бы, — его интонация соответствовала неровному стуку моего сердца. Предложения скакали, слова кувыркались. Лэндон сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться и продолжить.

— Я не ожидал, что меня когда-нибудь усыновят. Я думал, что просто отсижу положенное время, как тюремный срок. Но все изменилось, когда я встретил Коксов. У меня появился настоящий дом, где со мной обращались как с человеком, а не как с боксерской грушей. Я не был для них бременем. Жизнь, наконец, наладилась.

Лэндон стиснул челюсть, вена пульсировала на его виске. Я знала, что если взгляну в его глаза, то увижу водоворот мучений. Эгоистично, но я была рада, что он не повернулся ко мне. Мне было больно даже его слушать.

— Поэтому, когда я узнал, что все изменится, что у них будет ребенок, которого они так хотели, их собственный малыш, мне это не понравилось… вообще. Я им, конечно, ничего не говорил. Но переживал, что меня отправят обратно. Но когда Джейка привезли из роддома, он стал... моим братом. Я полюбил его. Чертовски сильно, — голос Лэндона задрожал. Я накрыла ладонью его колено и сжала его. Он дотронулся до моей руки, провел пальцами вверх и вниз по моему мизинцу. — Неужели, блять, что-то было настолько важным, что я свалил тогда? Неужели я не мог просто за ним присмотреть, пока Сара пела в хоре, а Майк работал? Они дали мне все, а я не смог уделить для них несколько часов...

Я убрала руку, но только для того, чтобы заползти к Лэндону на колени, прижавшись щекой к его груди и обхватив руками его талию. Я предлагала утешение своим телом, потому что никакие слова не смогли бы помочь.

— Вот почему я не хочу детей. Мы с Джейком даже не кровные родственники, но когда я увидел его посиневшим, я бы отдал все что угодно, лишь бы его спасти. Но я ничего не смог сделать для него. Не в тот день.

— Ты сделал, Лэндон. Ты спас его, помогал ему дышать, когда он не мог. Если бы ты не пришел домой, Джейк бы умер.