Легенда Рока

Он подождал моего ответа, но когда я промолчала, встал и отнес поднос с остатками нашего ужина в мусорное ведро, прежде чем подойти к банке с чаевыми. Лупе отмахивалась от него, но, судя по выражению ее лица, ему удалось всучить ей деньги.

Очередь перед фургоном еще больше разрослась, поэтому я просто чмокнула Лупе и помахала ей рукой на прощание, не отвлекая от работы. Затем мы с Лэндоном молча пошли к моей машине. Вместо того чтобы скользнуть внутрь, я села на капот, скинула босоножки и положила босые ноги на бампер.

— Мой отец в молодости любил мою тетю, сестру мамы. Мама и тетя были близняшками. Ну, в общем, тетя встречалась с каким-то парнем за спиной моего отца, и, рассказав это маме, попросила ее прикрыть, потому что знала, что он той нравился. То есть попросила встречаться с папой, пока сама ходила на свидание с другим парнем.

Я исподлобья посмотрела на Лэндона в поисках осуждения. Его лицо было бесстрастным, и он жестом попросил меня продолжать.

— Конечно, сразу после этого, тетя поняла, что папа был любовью всей ее жизни, бла-бла-бла, и взяла клятву с мамы молчать о подмене. Что, наверное, сработало бы, если бы мама не узнала, что беременна.

— Охренеть!

— Ага. Маме с тетей пришлось во всем признаться, после чего папа женился на маме, чтобы «поступить правильно», — я показала жестом кавычки. — Но сам он так и не простил ее.

— Твой отец не понял, что спал с другой, и посмел обвинять кого-то кроме себя?

Я резко подняла глаза. Сама я никогда не думала об этом с такой точки зрения.

— Наверно...

— Как насчет твоей мамы? Как она это приняла?

— Ну, у нее состоялась поспешная свадьба с человеком, который ее ненавидел. И плюс она фактически потеряла из-за этого сестру.

— Ты узнала обо всем от своей тети?

— Нет. Я даже никогда ее не встречала, — призналась я. — У моей бабушки была болезнь Альцгеймера, и она жила с нами какое-то время. Она принимала меня за мать и ругала за то, что я опозорила нашу семью и стоила ей дочери. Доходило до того, что я едва могла возвращаться домой, потому что бабушка приходила в ярость каждый раз, когда видела меня.

— Мне жаль, Пиппа.

В горле сжалось, но я продолжила говорить, не в силах остановить поток слов, словно меня прорвало.

— Не стоит. По крайней мере, стало ясно, почему мама всегда подталкивала меня к отцу, словно я какой-то утешительный приз. Доказательство того, что оно того стоило. Но ему было наплевать на меня, как бы сильно я ни старалась быть идеальной дочерью.— Я не понимала, что плачу, пока Лэндон не провел большими пальцами под моими глазами. — Всю свою жизнь я пыталась доказать, что достаточно хороша. Это мой крест. Мне не нужно впутывать еще и ребенка в свою безумную жизнь. Это было бы жестоко.

Лэндон

Я притянул Пайпер к себе, пораженный ее честностью. Оглядываясь назад, можно было сказать, что никто из нас особо не делился деталями своего прошлого. Но теперь я понял, почему она так неохотно говорила о себе. Не только со мной. Трудно рассказывать то, о чем стараешься не вспоминать.

Первые несколько лет своей жизни я провел с наркоманами, а затем почти десятилетие прыгал между детскими домами и приемными семьями. Под моими татуировками были спрятаны шрамы моего воспитания. Раны и ожоги от сигарет. Меня оскорбляли больше раз, чем мне хотелось бы признавать.

Но история Пайпер была другой. Ее вырастили не злые люди. Просто безумное стечение обстоятельств разрушило ее семью.

Идеальный фасад Пайпер теперь обрел смысл. Все всегда должно быть на своем месте, всегда идеальная чистота и всегда вовремя. Она взяла под контроль абсолютно все.

Я же справлялся со всем по-другому — я контроль потерял. Напился и обдолбался, чуть не отбросив коньки на руках Аны.

Пайпер и я были похожи своей противоположностью. Словно зеркальные отражения друг друга.

И глядя на нее сейчас, я увидел трещины. Крошечные пробоинки, через которые я мог бы проскользнуть.

Если она позволит мне.

Если бы я только захотел.

Позволит ли она?

Хочу ли я?

Блять, да. Больше всего на свете.

И я начал понимать, что не знал Пайпер так хорошо, как считал. Некоторые вещи не изменились. Ее любимый цвет все еще был синим, она все еще стонала, пробуя еду, особенно когда была голодна, и она все еще не могла спать с накрытыми одеялом ногами.

Но теперь я знал, как много она скрывала.

Так же, как и я.

Может, правда в том, что тогда никто из нас не был готов к отношениям? Что мы просто встретились не в то время?

Глядя на Пайпер сейчас, я видел красивую, но сложную женщину. Меняющийся калейдоскоп прошлого и настоящего: темнота, скрывающаяся в свете, и смелые, яркие цвета.

Желание провести вечность, пялясь в объектив, к которому она, наконец, подпустила меня, было похоже на удар в живот. У меня перехватило дыхание.

Дыхание Пайпер согревало основание моего горла, пригоняя кровь к моему члену. Я подвинул пальцы к пульсу Пайпер. Ускоренный. Утешительные объятия переросли в нечто более глубокое.

Пайпер приподняла подбородок, ее шелковистые волосы легли на мои предплечья. Я подавил стон, когда ее глаза встретились с моими. Все в этой девушке было... слишком. Слишком хороша, чтобы я ее заслужил. Но, черт возьми, я хотел показать ей места, где она никогда не была, поведать о темных уголках своей души, которые скрывал всю жизнь.

Я сделал глубокий вдох, почувствовав содрогания в горле.

— Пайпер, — прошептал я на выдохе, вибрируя желанием и предупреждением.

Она раздвинула колени, и я скользнул между ними, вцепившись руками в ее задницу и приблизив ее.

— Ты это чувствуешь? — я спросил не просто о выпуклости в моих джинсах.

Пайпер кивнула, слегка откинувшись назад и уставившись мне в лицо.

— Чувствую, Лэндон. Но... Я тоже хочу тебя узнать, — девушка напряглась в моих объятиях. — Что случилось? Что заставило тебя сбежать? Я хочу... Нет, я заслуживаю объяснений.