Легенды петербургских садов и парков

Восточное крыло садовой ограды в свое время замыкала адекватная по архитектуре «картинному дому» Померанцевая оранжерея, о ней мы уже упоминали. К сожалению, до наших дней она не сохранилась. За оранжереей, образованный сложной системой запруд и плотин, возник Нижний пруд, в Петровскую эпоху носивший характерное название: «Малое увеселительное море», служившее для острых развлечений пресыщенной знати.

После падения и политической смерти Меншикова Ораниенбаум потерял значение загородной резиденции и приморского увеселительного парка. В тридцатых годах XVIII века из Большого дворца вывезли почти все декоративное убранство, мебель и украшения и начали приспосабливать его для размещения Морского госпиталя.

Однако вскоре все вернулось на свои места, а строительная жизнь Ораниенбаумского парка резко активизировалась и приобрела новую окраску. В 1743 году императрица Елизавета Петровна объявила своего племянника, сына дочери Петра I Анны — Петра Федоровича, наследником русского престола и подарила ему Ораниенбаум. С 1746 года наследный принц и его молодая супруга принцесса София-Фредерика Августа Ангальт-Цербтская летние месяцы проводят в Ораниенбауме со своим так называемым «Малым двором».

Будущий русский император Петр III, немец по отцовской линии, детские годы проведший в Германии и преклонявшийся перед военной системой Фридриха II, все свои юношеские забавы и развлечения свел к изучению воинского устава и играм в оловянные солдатики. С возрастом эта болезненная страсть заполнила почти все его свободное время, с той только разницей, что деревянные игрушки заменили живыми — специально выписанными из Гольштинского герцогства солдатами. Для них Петр Федорович решил построить в Ораниенбауме настоящую крепость, полностью отвечавшую требованиям фортификационного искусства XVIII века.

Крепость, названная на немецкий манер Питерштадтом, в плане представляла собой двенадцатиконечную звезду, окруженную рвами, заполненными водой, с подъемными мостами и земляными валами. Пять крепостных бастионов имели на вооружении двенадцать пушек. Солдаты располагались в миниатюрных казармах. Для офицеров и двух гольштинских генералов выстроили специальные дома. Вход в крепость оформляли так называемые Почетные ворота, на оси которых находился каменный «Комендантский дом», известный в истории как дворец Петра III. Авторство и того, и другого принадлежит одному из крупнейших архитекторов XVIII столетия Антонио Ринальди, незадолго до этого приехавшему из Италии в Россию и ставшего главным архитектором Ораниенбаума.

Дворец Петра III — одно из первых произведений зодчего — создавался в период наивысшего расцвета петербургского барокко. Это было время, когда сам факт существования таких авторитетов, как Растрелли и Чевакинский, определяли суть и направление архитектурной политики, когда над водами Невы и Крюкова канала поднимались такие признанные барочные шедевры, как Зимний дворец и Никольский Морской собор, когда будущий классицизм еще только нащупывал дорогу в умах передовой архитектурной общественности. И тем не менее построенный в этот период дворец Петра III принадлежал уже классицизму, несмотря на барочную усложненность плана, сложный рисунок балконных решеток, балюстраду на дворцовой кровле. Признаками нового стиля стали: отсутствие во внешнем оформлении крупных криволинейных деталей, четкость и ясность вертикальных и горизонтальных членений, скупость и лаконичность декоративной обработки.

В настоящее время во дворце Петра III расположен музей одного из самых малоизвестных и потому загадочных русских императоров. Через полгода после его воцарения его свергнет с престола собственная супруга Екатерина Алексеевна. Еще через несколько дней, если, конечно, верить фольклору, он был злодейски убит. Это произошло в Ропшинском дворце, куда Петра III заточили после насильственной отставки. Его смерть, и без того легендарная, окружена таинственным ореолом. Рассказывают, например, что убийство в Ропше увидел из Стокгольма знаменитый шведский ученый, теософ-мистик Эммануэль Сведенберг. Убиенный император, по свидетельству современных сотрудников музея во дворце Петра III в Ораниенбауме, до сих пор напоминает о себе. Так, предметы его личного пользования «имеют привычку менять свое положение». То шпага императора изменит свое положение, то ботфорты развернутся, то обшлага мундира загнутся. Музейщики к этому давно привыкли и, входя в комнату императора, не забывают произнести: «Здравствуйте, ваше величество, извините, что мы вас побеспокоили».

Рядом с Питерштадтом, в долине реки карость, Ринальди разбивает миниатюрный, под стать дворцу, Петровский парк. Его украшают каскады, деревянные лестницы и павильоны со скульптурой и смотровыми площадками, деревянный китайский домик, Эрмитаж и Зверинец. Все это, едва дожив до конца XVIII столетия, обветшало, и в 1798 году было разобрано. Сегодня ничто, кроме дворца и Почетных ворот, похожих на триумфальную арку с прозрачным фонарем и высоким шпилем над ним, не напоминает о существовании в не так уж далеком прошлом исправно действовавшей модели военного поселения.

Стремясь противопоставить грубым солдатским играм ненавистного мужа утонченную изысканность беззаботного времяпрепровождения в узком кругу избранных среди роскоши и великолепия живописи, архитектуры и скульптуры, Екатерина, еще будучи великой княгиней, возводит на противоположном берегу Карости по проекту того же Ринальди живописный ансамбль Собственной дачи с архитектурным шедевром Китайского дворца в центре. Вокруг дворца Ринальди разбивает пейзажный парк, включая в него практически весь Верхний парк с Концертным залом и колоссальной игрушкой — Катальной горкой, более чем на половину к нашему времени утраченной.

От Концертного, или, как его называли в XVIII веке, Каменного зала, к Китайскому дворцу Ринальди проложил широкую Тройную липовую аллею, несколько сместив ее ось от оси дворца, как того требовали каноны пейзажного паркостроения. Благодаря этому безошибочному приему дворец открывается взгляду путешественника неожиданно, поражая тонким изяществом уравновешенного фасада, сохраняющего в пластике черты уходящего барокко, уже классического в своей простоте и ясности. Особенно привлекателен северный фасад. Его центральная часть отмечена трехгранными, декорированным колонными выступами, увенчанными сложным скульптурным завершением. Южный фасад, на судьбе которого сказалась перестройка, предпринятая архитекторами Л. Бонштедтом и А. Штакеншнейдером в середине XIX века, менее эффектен, хотя и он выглядит празднично и нарядно на фоне высоких вековых дубов. Эта праздничность деликатно подчеркнута очень ринальдиевской по рисунку низкой барочной оградой, окружающей со всех сторон дворец.

Особенное внимание Ринальди уделил внутренней отделке Китайского дворца, в которой слились воедино все виды изобразительных и прикладных искусств. Наибольшее значение представляют Малый и Большой китайские кабинеты, иллюстрирующие довольно смутные представления современников зодчего о далеком Китае, и знаменитый Стеклярусный кабинет. Его стены полностью покрыты двенадцатью уникальными панно, на которых изображены экзотические птицы на фоне фантастических восточных пейзажей. Все они вручную вышиты шерстью на холсте, предварительно покрытом стеклярусом — мельчайшими стеклянными трубочками молочного цвета. Панно изготовлены отечественными мастерицами под руководством француженки де Шен в петербургской мастерской.

Китайский дворец стал любимым местом одинокого пребывания будущей императрицы Екатерины II в пору ее «соломенного вдовства», в то время, когда супруг устраивал шумные оргии в кругу ее молоденьких и невзыскательных фрейлин. Здесь она пыталась преодолеть вынужденную скуку в узком кругу верных и преданных друзей. Может быть, поэтому в Петербурге жила легенда о том, что панно для Стеклярусного кабинета китайского дворца Екатерина вышивала собственноручно в долгие часы вынужденного одиночества. Говорят, тень императрицы до сих пор время от времени посещает китайский дворец и бродит по его анфиладам.

В начале XX века Ораниенбаум принадлежал герцогу Г.Г. Мекленбург-Стрелицкому, который вместе со своей морганатической женой Н.в. Карловой и дочерью Наташей жил в китайском дворце. Герцог умер в 1910 году. Через три года скончалась его юная дочь. Оба они похоронены здесь же в парке, вблизи китайского дворца. После революции их могилы вскрыла и осквернила революционная матросня. Местные жители утверждают, что в ночной тишине парка до сих пор можно услышать тяжелые шаги герцога и легкое постукивание детских туфелек его дочери.