Легенды танкистов - 2

Ватутин говорил задыхаясь, как будто только что поднялся по лестнице:

— Командование приняло решение нанести по врагу упреждающий удар. Началась

артиллерийская подготовка. Противник намерен вырваться на Обояньское шоссе и

попытается мощным танковым ударом пробить нашу оборону. Манштейн, похоже, будет

действовать по шаблону — то же самое он делал под Сталинградом. Выдвигайтесь на

вторую полосу обороны Шестой гвардейской армии, к Чистякову.

5 июля 1943 года, Малоархангельск

Немцы двинули свои танки под плотным прикрытием авиации.

Самолеты с крестами шли тремя эшелонами.

Командующий Шестнадцатой воздушной армией генерал Руденко оставался возле

аппарата, выслушивая донесения и сердясь на их сбивчивость:

— Сколько?

— Насчитали до шестидесяти He.111, товарищ командующий, с ними истребители

прикрытия.

— Сколько, сколько истребителей?

— Много, товарищ командующий! Второй эшелон, по отчетам наблюдателей, — с

полсотни He.111 и с ними Ju.87. FW.190 не более двадцати.

— Какая дистанция?

— Три-четыре километра. И третий эшелон — тоже в четырех километрах: двадцать

бомбардировщиков и примерно сорок истребителей. Бомбардировщики идут на разных

высотах. Это усложняет работу зениток.

Руденко отдал приказ, и в воздух поднялись истребители Шестого истребительного

авиакорпуса и соколы Первой гвардейской авиадивизии.

Уже перевалило за полдень. Руденко подозревал, что пехота неоднократно высказалась по

поводу бездействия советской авиации. И черт побери, пехота права.

5 июля 1943 года, аэродром Фатеж — район Понырей

— Наша задача — прикрывать сухопутные войска, — сказал командир звена майор

Калмыков. — И вот еще что, соколы: с командного пункта дважды уже передавали

категорический приказ — уничтожать только бомбардировщиков! Вы поняли?

Летчики-гвардейцы помалкивали. Они знали, какие обвинения могут воспоследовать:

истребители действительно часто увлекаются боем с другими истребителями.

Немцы не хуже наших знают азартный характер, который приводит пилота в

истребительную авиацию. Личный счет сбитых врагов, захватывающие воздушные

поединки…

— Нам предстоит работа, — подчеркнул командир. — Работа, а не «свободная охота».

Эти приключения — не сейчас. Наземные войска ведут тяжелейшие бои, немцы

прорываются. А их авиация продолжает хозяйничать в небе и бомбить наши танки.

— Ясно, — пробурчал младший лейтенант Шерстнев.

— Хорошо, что тебе это ясно, Шерстнев, — повернулся к нему командир. — Еще раз

повторяю: только бомбардировщики! Помните, под Сталинградом, — лицо командира

чуть смягчилось, — Илья Чубарев таранил «Фокке-Вульф»? И ничего, жив остался.

Слабое место у самолета — хвостовое оперение. Его можно срубить винтом. Подходить,

понятно, в таких случаях приходится на малой скорости, а это почему опасно? Можно

попасть под сильный огонь неприятеля. В общем, решайте сами, а задача вам ясна. — Он

понизил голос: — В районе Понырей сейчас Рокоссовский и командующий Шестнадцатой

воздушной армией Руденко. Так что биться будем, можно сказать, над самой головой у

начальства.

Четверка Яков поднялась с аэродрома. Поляков шел ведомым у командира звена.

— Мотор барахлит, — Калмыков выругался страшными словами и повернул Як обратно к

аэродрому.

Истребителей осталось трое: пара Маркевич — Шерстнев и одиночкой Поляков.

Над Понырями действительно было черно от вражеской авиации. Несколько групп

бомбардировщиков подходили с разных направлений.

«Только бомбардировщики!» — твердил Поляков.

В этот момент истребители прикрытия набросились на тройку Яков, и двое из них

ввязались в воздушный бой.

Поляков прорвался к бомбардировщикам.

Он шел один, но не испытывал страха. Предстоит работа, как сказал командир звена.

Качнул крыльями друзьям — все в порядке.

«Хейнкели» заметили одинокий «ястребок» и открыли по нему бешеный огонь. Стрелял

не один, не два — сразу шесть самолетов.

Уводя машину из-под выстрелов, младший лейтенант подобрался к вражеским

бомбардировщикам на пятьдесят метров.

«Мессеры» пришли на помощь своим бомбардировщикам: новая очередь настигла Як-1, и

машина загорелась. Пробит был бензобак и водный радиатор.

— Ах, ты так? — пробормотал младший лейтенант. — А ты знаешь, что у меня четкая

боевая задача: не допустить бомбардировщики к нашим позициям? Я больше моего

командира боюсь, чем тебя!

Он засмеялся. Никого он не боялся.

Як-1 оставлял в небе дымный хвост. «Хейнкеля», видимо, уже списали истребителя со

счетов: враг подбит — чего больше желать?

На горящей машине Поляков приблизился к ведущему группы бомбардировщиков — на

тихой скорости, осторожненько. И так же аккуратно винтом и горящей правой

плоскостью летчик отрубил хвост «Хейнкелю».

Бомбардировщик рухнул на землю.

Остальные растерялись — строй рассыпался, четко выстроенная атака разрушилась,

выход на цель сорвался…

— Пора. — Летчик выбросился из своего горящего Яка с парашютом.

…На земле за ходом боя действительно наблюдали Рокоссовский и Руденко.

— Кто это у тебя так геройствует? — спросил Рокоссовский.

— Скоро узнаем, Константин Константинович, — ответил Руденко.

На командный пункт доставили летчика: он был ранен в руку, весь в пыли, но глаза

блестели.

— Это ты сейчас «Хейнкеля» протаранил? — Руденко пошел к нему навстречу и раскрыл

объятия. Затем отстранился: — Да ты, брат, на ногах не стоишь. В медсанбат тебя, срочно.

— Риска большого не было, товарищ командующий, — отозвался младший лейтенант. —