Легенды танкистов - 2

жаловаться: по броне мы пока удерживаем превосходство над противником.

— Ну вот видите, — заметил Сталин.

— А вот что делать со связью? Я интересовался у командиров, почти все недовольны.

— Командирские танки, как я помню, все оснащены радиостанциями.

— Этого недостаточно, товарищ Сталин. Командиры утверждают, что радиостанции

должны стоять на всех без исключения танках. А наша промышленность пока не

способна… Эвакуация заводов тут здорово помешала — с августа сорок первого

радиооборудование для танков вообще не производится.

— И как же командиры выходят из положения? — спросил Сталин. — Как-то ведь они

находят выход?

— Кто-то просто гаечным ключом стучит в крышку люка, — ответил маршал. — Звучит

как анекдот, но приходится и так. Бывает, удается снять радиостанцию с разбитых танков.

На танках союзников радиосвязь имеется, но этих танков, во-первых, не так много, а во-

вторых, у них свои особенности, если не сказать — недостатки. Нашим танкистам

приходится приноравливаться.

Сталин поморщился: тема помощи союзников оставалась для него весьма болезненной.

— «Матильда» и «Валентайн» — танки поддержки пехоты, — продолжал Тимошенко. —

И для немецких орудий это твердые орешки. Броня у них что надо. Но вот скорость…

— А в наступлении скорость чрезвычайно важна, — подхватил Сталин. — Однако и

поддержка пехоты — не последнее дело, согласны, товарищ Тимошенко? Директива

подписана, действуйте. Юго-Западному направлению придаются четыре танковых

корпуса. Комплектуйте их, чем есть: «британцами», сталинградскими

тридцатьчетверками, тяжелыми КВ… Не брезгуйте и старыми БТ, и Т-26. Нам важно

сейчас нанести сильный удар по противнику.

3 мая 1942 года, Макеевка

Во второй танковый полк вермахта прибыло пополнение.

Майор граф фон Штрахвитц выглядел весьма довольным. Он удачно прятал свое хорошее

настроение под гримасой озабоченности, но обер-лейтенант Диц, знавший графа еще по

Франции, легко угадывал его настроение.

— Эти чертовы молокососы зададут русским перцу, — заметил Диц, усмехаясь.

Шестьдесят свежеиспеченных германских танкистов явились в потрепанный боями полк

вместе с новенькими, «с иголочки», боевыми машинами.

Об этом не принято было говорить, но после тяжелой русской зимы бронетанковые силы

находились не в лучшем состоянии.

Но Фатерланд, как всегда, заботится о своих героических сынах. И в первую очередь — о

группах армий «Юг», на которые возложены сейчас самые ответственные задачи.

Согласно директиве Генерального штаба вермахта от 18 февраля, предназначавшиеся для

наступления танковые полки перешли с двух— на трехбатальонную организацию.

В батальоне имелось теперь по две роты легких танков и одной роте средних танков —

«тройки» и «четверки».

— Не понимаю только, зачем прислали опять несколько «двоек», — заметил лейтенант

Фридрих фон Рейхенау, сын покойного знаменитого фельдмаршала. — Они ведь

безнадежно устарели. Учитывая, какая у русских техника.

Граф нахмурился:

— Что вы имеете в виду, Фриц, когда хвалите русскую технику?

— Всего лишь пытаюсь сравнивать и анализировать, — Фридрих никогда не боялся

высказывать свое мнение. И не из-за происхождения. Он был убежден: боевой офицер

имеет право не скрывать своих мыслей. Особенно когда эти мысли — на благо Рейха. —

Наши «четверки» — они, в принципе, не тяжелые танки, как значится у нас, а средние. Я

слышал, что короткоствольную артсистему в скором времени будут заменять

длинноствольной... Но пока наша «четверка» толком не берет ни КВ, ни Т-34.

— Послушайте, фон Рейхенау, но подобные рассуждения не... — начало было граф.

Фридрих перебил его:

— Уверен, наши бронетанковые умы уже ищут и скоро найдут способ усовершенствовать

этот танк. Но все же основу наших дивизий составляют даже не «четверки», а «тройки».

— Ну, э… лично у меня… — произнес граф и пожевал губами, замолчав.

— У вас «четверка», — закончил за него Фридрих. — И у меня. Но у большинства — как

и наших новобранцев — «тройки». Вообще это неплохие танки, особенно новой

модификации — с пятидесятимиллиметровой артсистемой Kwk 39, с длиной ствола в

шестьдесят калибров. Бронепробиваемость у них вполне приличная. Наши практические

эксперименты — увы, сопровождавшиеся потерями, — показали, что старая пушка

«тройки» пробивала броню КВ с дистанции в двести метров, в то время как эти чертовы

тяжелые русские танки уничтожали «троечки» с пятисот метров.

— Послушайте, Рейхенау, — вмешался Диц, — это все в прошлом.

Играла музыка, был ясный день, ужасная русская зима наконец подошла к концу.

Фридрих с его вечным пессимизмом, как всегда, ухитрился испортить товарищам

настроение!

— А что в прошлом? — Фриц пожал плечами. — Я лично думаю исключительно о

будущем. Нам предстоят бои. Наступательные бои, что не может не радовать, я знаю.

Он прислушался к звукам военного оркестра. Новобранцы после принесенной присяги

расходились, чтобы отметить самое важное событие в своей жизни.

— Да, наступательные, — подтвердил фон Штрахвитц. — Мы должны выбить русских с

занятого ими плацдарма.

— Новая артсистема «троек» позволит, как мы считаем, уравнять шансы с КВ и пробивать

их с пятисот метров, — продолжал Рейхенау. — Вообще-то я попросил дать мне новый

экипаж. И новый танк — «тройку».

— Ну вы даете, фон Рейхенау, — заметил Диц.