Annotation

Канон, естественно "ЧШ" АГК. Отклонение - моя вариация на тему. Не, ну а чё? Все пишут, а я ? В общем, сплошная конъюктурщина.

Лёгкое отклонение от канона. Или гоп со смыком по-корейски.

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Лёгкое отклонение от канона. Или гоп со смыком по-корейски.

Глава 1

Вот стою. В зеркало на себя гляжу. Внимательно. Понимаю, что то, что отражается — не я. То есть совершенно не я. Там в зеркале — баба. Женщина. Девушка. Наверное. Или что-то очень на неё похожее…но точно не уверен. Лицо круглое, скуластенькое. Глазки…глазок практически не видно. Две тонкие щелочки, раскосые как у классических монголов из рассказов про иго. В детстве читал. Такие тонкие, что даже зрачков не видно. И слава богу! Потому что когда я попытался глазки-щелочки раскрыть, то тут же убедился в том, что название «раскосые глаза» совсем не метафора. Правый зрачок смотрел влево, а левый вправо и вверх. Чуть не уссался от страха…а потом от смеха. Однако вижу я почему-то хорошо. Ничего не мешает. Смотреть. Допустим вниз. Там внизу ноги. Маленькие короткие и кривоватые, как-будто я только-только слез с монгольской лошадки. Дальше походу — щель. Не раскосая, прямая покрытая пучком тёмных волос. И вот что самое интересное, чуть приподнимешь взгляд в отражение, как сразу наступают плечи. Как говорится, в наличии талии замечен не был. Спереди ещё мелькнёт пупок и две дохлые фиги на уровне груди, а сзади вообще ничего не видать. Раз! И сразу плечи! И руки…тоже короткие. Кроме пальцев. Вот кисть и пальцы — да. Кисть прямая узкая и пальчики длинные, музыкальные. С этим очевидно мне повезло.

Насчёт сзади. Повернулся боком к зеркалу, но ничего не заметил. Как-так? Попытался довернуть голову за плечо. Что-то мешает. Второй подбородок? Возможно. Развернулся задом как мог…и на некоторое время застыл. Терзают меня смутные подозрения, что я сейчас гляжу, на обратную, так сказать, сторону одной и той же медали. Недоверчиво глянул на лицо, потом опять назад. Вернее на зад. Хм, там как-будто тоже скуластенькое. Вот если мои щелочки присобачить туда, то можно будет подумать, что я стою на руках. Братья-близнецы. Вернее сёстры. Подозреваю, что иногда, по ночам, когда я не вижу, они меняются местами. Хотя судя по моему лицу, если так можно назвать плоский жирный блин, не особо обезображенный наличием интеллекта, — для моего тела, этот обмен совершенно без разницы. Я с любой стороны «красавица». Куда ни глянь! Правда задницу ещё на два полушария разделяет одна полоса, свидетельствующая о наличии хотя бы зачатков мозга. Ну так и на морде моей угадывается такая полоска. Прямо ото лба в виде упрямой морщинки, через носик-пипочку, губки бантиком, но тонкие и до остренького подбородка. А! В плюс ещё можно записать зубки. Белые, крепкие и большие. Монгольская лошадка, с которой я только что слез, судя по моим кривым ножкам — позавидовала бы. Короче если бы я голый вышел ночью в тёмный переулок и навстречу мне попался сексуальный маньяк, единственное что у него встало бы на меня, так это волосы. Дыбом. Вот такой я…девочка.

Только вот, кто я? Откуда? Совершенно не помню. Помню прошлую свою жизнь, родных. Хотя их и так было раз-два и обчёлся. В буквальном смысле. Знаю как меня зовут здесь. Точно знаю, что я в Южной Корее. А вот чем занимаюсь и где в настоящее время нахожусь, а также что это за помещение и откуда взялся этот шкаф, лежанка и зеркало — понятия не имею.

Как меня звали там, и где это там — не помню. Помню, что это был столичный город. Помню свою квартиру. Рояль. Помню улицу Пушкина, где был мой дом. Номера правда не помню. Помню как выиграл музыкальный конкурс…который жирная сволочь Акулевич, запретил мне выигрывать. В лауреаты был запланирован другой кандидат, кто, не помню, а вот Акулевича почему-то помню. Он мне обещал звание дипломанта и контракт с «Сони». Говорил, что они давно на меня глаз положили и хотят организовать тур по Юго-Восточной Азии. Что я в ответ положил на них, я не помню, но точно помню, что Акулевич не только жирная сволочь, но ещё свинья и падла. Помню как на сцене под гром аплодисментов мне вручали статуэтку Орфея и чек на пятьдесят тысяч баксов. Как пришёл домой…дальше не помню.

Помню английский, французский и итальянский языки. Знаю, что здесь говорю на корейском и японском. Относительно чисто. Помню, что много лет, практически с детства занимался помимо музыки, тхэквондо. Мама наказала беречь руки, а район где мы жили был не самым благополучным. Но ни разу не помню, чтобы мне пришлось применить свои знания на практике.

Помню маму и приёмного деда. Да у меня были только мама и приёмный дед,- отчим моего отца — жаль имена забыл. Отца так вообще не помню и никогда не видел, но знаю, что он был оперный певец. Появился в маминой жизни мельком и тут же пропал. Но маме и этого хватило. Она забеременела мной в пятнадцать лет. В шестнадцать родила. И больше никогда других мужчин, кроме меня и деда у неё не было. Это я точно помню. Когда я родился, лет до пяти по рассказам мамы отец выплачивал алименты. Меня он признал, но в доме никогда не появлялся. У нас даже фотографии его никогда не было. Но иногда я замечал как мама плакала глядя в телевизор, когда шёл концерт или какая-нибудь опера. Правда я тогда ещё не понимал почему она плачет. А потом, через несколько лет у нас в доме появился отчим моего отца. То есть дед. Он появился сразу и навсегда. Он был старше мамы на двадцать один год. И я так понимаю, что когда я подрос и вышел в самостоятельную жизнь, мама осталась жить с ним как с мужчиной. Да сколько я себя помню, они всегда ладили. Почему дед приехал к нам он не рассказывал, да я и не спрашивал особо, а мама так и вовсе молчала. Только улыбалась загадочно.

Дед у меня работал сварщиком-монтажником высшего седьмого разряда. Мотался по советским стройкам месяцами. Сам министр тяжёлой прмышленности, хвостиком за ним бегал. Дед был в почёте…до определённого времени.

Однажды он вернулся из очередной командировки мрачный как туча. И запил. Пил дед молча. Сам с собой. Месяц. Никогда не буянил, только гладил меня по голове и грустно улыбался. Отец к тому времени уже получил звание заслуженного артиста республики и через некоторе время разбился на машине где-то в горах Кавказа. Мама не сильно горевала, а дед пил. А когда узнал о смерти сына, пил ещё месяц.

— Понимаешь, Лида, — говорил он матери.(О имя мамы вспомнил!) — Всесоюзная стройка! У меня ученики ордена трудового красного знамени получают, медали за трудовую доблесть! А мне — грамотку! На! Утрись! Рожей говорят не вышел! Как там Высоцкий пел? За графу за пятую? В общем послал я их там всех и домой! Ещё и партбилет министру в рожу бросил!

Оказывается он был у меня партийным! Я когда подрос и мама с подачи деда отвела меня в музыкальную школу, вообще обо всём забыл! Даже об уроках в общеобразовательной, которую с первого класса люто возненавидел. Серое унылое говно. Класс идиотов и люмпенов в бандитском районе. Школьники жили по понятиям. Учительница начальных классов, 23-летняя злобная недотраханная лошадь. Хотя на первый взгляд и симпатичная. Отчего ей так в жизни не повезло? Хрен её знает. А то, что недотраханная это я потом разобрался, позже, когда подрос. Иначе зачем бы ей свою злобу на детях срывать? Лупила, тварь, указкой всех подряд. И мальчиков и девочек. Однажды и мне досталось, по рукам. А я тогда уже в музыкалку ходил. На фортепиано. Пришёл домой с отбитыми кистями и урок музыки пропустил. Дед пошёл разбираться. Что там было — не знаю. Но до четвёртого класса, когда у нас уже были разные учителя на каждый предмет, она на меня больше внимания не обращала. Даже оценки старалась по реже ставить и к доске вызывать.

Тхэквондо я увлёкся в школе. Учитель физкультуры разглядел что-то во мне и после одного урока, предложил. Сначала подпольно, а после перестройки уже совершенно легально. Главное мама не возражала, а дед так и подавно. Как-то раз к нам в класс пришло сразу трое новеньких пацанов. Ну и как водится сразу начались драки. Типа кто круче. Однажды и мне предложили подраться. За школой после уроков. Я так с одноклассниками совсем не общался. Не дружил и домой не приводил. Ну а тут пришлось доказывать. Что? Да сам не знаю. Просто чтоб потом не приставали. Короче не говоря ни слова я картинно подпрыгнул и в горизонтальном эффектном пируэте, снёс ногой свежепосаженную за школой берёзку. С тех пор про меня забыли.

Дед устроился на работу в городе. Партбилет ему вернули вместе со строгим выговором и помогли с работой на автобазе. Сварщиком. Но не просто автобазе, а в «Совтрансавто». Кто в курсе тот меня поймёт. С некоторых пор в нашей просторной, но довольно пустой «сталинке», стали появляться различные деликатесы, вроде югославской ветчины и корейки, а также различные манго и бананасы. Да и оклад у деда был очень приличный по тем временам. 420 рублей. Считай предел мечты для советских граждан. Правда купить на них мало что удавалось. Но тут на помощь подоспела матушка. Она по случаю тоже работала на автобазе. Только немного иного направления. На автобазе «Облпотребсоюза». Кто в курсе…ну вы поняли. Мама пошла на повышение и заняла скромную должность…барабанная дробь…старшего диспетчера. Моя честная-пречестная мама, села, образно говоря на дефицит и её сердечко не выдержало соблазнов. Каждый день она приносила плитки шоколада от водителей, которые хотели получить выгодные путёвки. Постепенно в доме начали появляться то чешский гарнитур, то финская керамика и холодильник, то югославская кухня и ещё много разных вещиц. Ковры, к ним пылесос, стиральная машина. Цветной телевизор «Грундик», двухкассетник «Шарп».

А в конце семидесятых, начале восьмидесятых у деда, коммуниста с пятой графой, возникли откуда ни возьмись «родственники за границей», которые поставили нашу семью, как тогда говорили, «на Красный крест». Что это означало я понял ровно через полгода когда на наш адрес пришла здоровенная картонная коробка в виде посылки из Швейцарии. А потом ещё и ещё каждые полгода из различных стран Европы. Кто в курсе…Короче говоря, когда мама открывала в своей спальне платяной шкаф, она предварительно затягивала на окнах шторы. Во избежание. Я помню только ряд импортных шуб и меховых пальто. Дальше не углублялся. То, что я щеголял в «Монтанах», «Ливайсах» и прочих «Пумах», меня мало интересовало. Я поступал в музучилище! После его окончания недобрав несколько баллов в консу, отправился в армию. «Случайно» получилось, что в военный оркестр. Окружной. После армии, снова поступал и на этот раз удачно.

Тем временем на дворе вовсю гуляли девяностые. Я как-то и не заметил, как мама и дед задокументировали свой гражданский брак и в один прекрасный день огорошили меня тем, что собираются покинуть бывший СССР. Я отказался ехать с ними. У меня же выпускные в консе! Единственно, обещался периодически навещать. Они уехали не в Германию, как я предполагал и не в Израиль. А в США. Мне осталось всё. Квартира, дача и машина. «Шестёрка». Но по большому счёту мне это не сильно пригодилось. Кроме квартиры. В то время, когда 90% граждан страны тащили и продавали всё то что могли, стащить и продать. Когда научные работники торговали перегоревшими лампочками, периодически попадая под разборки «братков», я выпустился из консерватории…хрен не помню, ну что за избирательная амнезия? Короче, я выпустился мульти-исполнителем. Я с детства обожал музыку и посвятил ей всего себя. Серьёзно. Методично. Не играл я разве что на гобое. Всё остальное было мне подвластно на довольно профессиональном уровне. Но самое главное, это фортепиано и скрипка.