Лекарь Черной души

– Они надеялись на твое равнодушие к моей жизни.

– Справедливо надеялись...
– сказала тихо я.

– Что?

– Что?
– передразнила я, широко улыбаясь.

– Так что это? Яд?
– проигнорировал мою язвинку Генрих.

– Да, медленного действия, после него вы и правда бы пролежали в горячке неделю, но вот только без восстановления.

– Хм, интересно, и кто дал тебе этот прекрасный порошок?
– Генрих снова отпил из своего бокала.

– Он не представился, был примерно вот такого роста, - я вздернула руку, сделав прямой угол ладонью.

– лет сорока, с лысиной, толстый, с круглым лицом, глаза серые, невзрачные.

– По описанию похоже на графа Курлинского... Он всегда был довольно предан моему отцу, не думал, что он мог быть против меня.
– лицо правителя омрачилось.
– Но это может быть и не он.

Лори начал сильно вошкаться, мы говорили негромко, но даже так он вполне мог проснуться.

– Ваше Величество?
– сказал он, поднимая сонное лицо к нам.
– Я все еще сплю?

– Да!
– разом сказали мы с Генрихом.

– Какой реалистичный сон, прямо как реальность.
– сказал он, потирая глаза.

– Это, Лори, потому что у тебя фантазия хорошая, до мелочей всё всегда продумываешь, вот тебе такие реалистичные сны и сняться.
– проговорила я.
– а Его Величество сниться, потому что к службе привязан сильно, скоро повышение получишь от такой хорошей службы, да, Ваше Величество?

– Да, как проснешься, сразу повышение получишь, а пока не просыпайся.

– Ох, ну раз такое дело...
– Лори не успел закончить фразу, как снова уснул, устал от наших речей, наверное.

Мы с Генрихом улыбнулись друг другу.

– Может тогда перейдем на более нейтральную территорию, а то человек не выспится.
– сказал тихо Генрих, наклоняясь ко мне.

– Думаю да, но куда? До любой свободной и пустой комнаты отсюда не близко.

Генрих лишь загадочно улыбнулся, закрыл портвейн и сунул его себе за пазуху. Я встала вместе с ним и поплелась к двери.

– Ты так и пойдешь?
– король оценочно меня оглядел.

Тут настал черед сильно залиться краской, я ж позабыла совсем, что я в ночном платье, да еще и в такой вульгарном.

– Нет.
– буркнула я и подошла к шкафу, достала оттуда плащ и накинула на плечи.
– Так устроит?

– Меня и без плаща всё устраивало.
– сказал он, а в глазах играл смешок.
– а если ты настаиваешь на плаще то, так будет лучше передвигаться по замку.
– он подошел, просунул руки за мою голову и на макушку легла легкая ткань плаща, капюшон был накинут на мою голову так, чтобы закрывал половину лица.

Я кивнула и направилась к двери.

– Ан..нет, не сюда.
– Генрих развернул меня и легонько потянул в другом направлении, мы подошли к противоположной от двери стене рядом с кроватью.
– Так, а сейчас надо вспомнить, как здесь открывается.

Он что-то высматривал на полу, за тумбочкой, стоящей рядом, но потом его взгляд притянула картина.

– Эту картину ты повесила?
– спросил он, указывая на картину, где был изображен пасмурный осенний день.

– Нет.

– Вот и отлично, так себе картина...
– сказал Генрих, приподнимая картину рукой и что-то нащупывая.

В стене открылся проход, оказалось, что это была даже не стена, а что-то больше похожее на картонку, поэтому при незнании, как открывается проход его без проблем можно было выломать.

– Леди вперед.
– показал на проход король, беря канделябр с моей тумбочки.

– У вас в замке во всех комнатах, что не картина то секретный проход?

– Не во всех, но это исключительный случай.

Мы шли молча, под дрожащее пламя свеч, поднимались, поворачивали то направо, то налево. И наконец добрались до деревянной двери, за ней оказались покои короля (кто бы в чем сомневался).

– То есть это вы называете "нейтральной территорией"?
– едко поинтересовалась я.

– Конечно! Только посмотри на нейтральный цвет моих стен, он успокаивает, между прочим.

– Почему мои покои ведут в вашу опочивальню?
– с прищуренными глазами посмотрела на Генриха.

– При прежних королях твоя комната принадлежала королевским лекарям, и чтобы в чрезвычайные ситуации им не нужно было обходить столько коридоров им сделали прямой проход, но после одного инцидента там несколько поколений не селили людей вообще. А потом и о существовании прохода стали знать только единицы, одним из которых был и мой отец с Элизой, она как раз жила в той комнате при прошлом короле.

Наступила тяжелое молчание. Элиза - фаворитка Карла Искейского, мать Рональда, и своеобразная мачеха Генриха. На сколько мне известно, она жила во дворце в лице официальной фаворитки около пятнадцати лет, сколько до этого - мне неизвестно, но учитывая, что Рональд на два года младше Генриха - то есть ему двадцать пять, Элиза была во дворце очень долго. После чего скончалась от болезни, Карл же пережил её всего на полгода. Элизу король сделал своей официальной фавориткой, когда Хлоя - мать Генриха, ушла на покой, именно это и послужило его натянутым отношением к отцу.

Король прошел через всю комнату и сел на кушетку напротив окна. Со смерти Элизы прошло не так много времени, а со смерти бывшего короля - и подавно. Несмотря на то, что с Карлом у Генриха были натянутые отношения, почему-то я была уверена, они любили и ценили друг друга. Но Карл все же променял отношения с сыном на фаворитку, не могу его за это судить, ведь моя мать поступила точно так же... Я села рядом и положила руку ему на плечо, после чего её сразу накрыла большая мужская рука. Я ожидала, что он сбросит мою руку, но этого не произошло. Почему? Не знаю, и это волновало меня сейчас меньше всего.

– Она не особо меня жаловала, и её даже не за что винить, она хотела стать королевой или чтобы хотя бы её сын был королем, но отец присвоил ей лишь звание фаворитки, даже несмотря на то, что в его власти было сделать её королевой, но он не захотел. Даже когда она всячески издевалась надо мной, я чувствовал некое превосходство, моя мама и я всё равно были выше, даже если и несчастнее...
– он говорил это без горя или драматизма, скорее просто констатируя факт, с совершенно бесстрастным лицом глядя в темноту окна.