Лекарь для захватчика

Сознание затуманивается, но Реиган не хочет терять эту мысль.

Анна фиксирует его ногу, туго бинтует и бормочет что-то типа: «Завтра я подумаю над гипсом».

А потом она, наконец, с облегчением выдыхает и разминает шею. Смачивает тряпку в каком-то растворе, пахнущим крепким пойлом, и, все еще стоя на коленях, ставит руку у головы мужа и склоняется к его лицу – близко-близко. Так, что Уилберг видит каждую черту ее красивого, молодого лица, ее слегка обкусанные губы, яркий румянец на щеках. Он вдыхает приятный медовый запах ее тела.

Она осторожно прикладывает тряпку к его скуле, и рана на ней начинает щипаться. Реиган морщиться, и Анна поддается вперед и дует, уменьшая его боль.

Уилберг ошарашенно замирает – кто ты, незнакомка?

Ее взгляд пересекается с его взглядом. Они будто соприкасаются – впервые разглядывают друг друга. Беззастенчиво. Оба.

– Попробуйте поспать, я принесу одеяло, – говорит Анна.

Реиган сжимает кулак – как же хочется к ней прикоснуться! Его жена, уставшая, в простом легком платье, в косынке, полностью скрывающей волосы, без грамма пудры и румян, восхитительна! Он никогда не замечал раньше, насколько красивые у нее глаза и насколько спокойный, вдумчивый и немного насмешливый взгляд.

Его рука слабо приподнимается и он, сам того не ведая, обвивает пальцами ее предплечье, не отпуская от себя. Глотает ее запах, напитывается им – и этого вдруг чудовищно мало. Ему хочется ощутить под пальцами шелк ее кожи.

Глава 24

Антуанетта-Аннабель

Оставив императора Эсмара на попечение Элизабет, я лишь на мгновение закрываю веки, проваливаюсь в сон и как долго сплю, не знаю. А просыпаюсь от того, что по дому табуном носятся солдаты и раздаются какие-то крики. Сполоснув лицо, выхожу из комнаты, поняв, что солнце укатывается за горизонт – скорее всего, время к вечеру. Тяжелые дождливые облака висят где-то на востоке, а на западе открывается вид на глубокую лазурь неба и маленький поплывший солнечный диск.

Когда я понимаю, что происходит, меня берет оторопь – в одной из комнат устраивают Реигана. Его перенесли туда без моего ведома. Впрочем, нет – я вообще запретила его трогать, а меня ослушались. Понимаю, что это было сделано по приказу самого императора. Но он в себе, вообще? Я всю ночь его оперировала, пытаясь обеспечить его голени полную неподвижность!

Злюсь. Внутри кипит не то, что негодование, а ярость.

Остолоп проклятый!

Натыкаясь на солдат, вхожу в комнату, которую прежде занимала Элизабет. Ту, что рядом с моей.

Его императорское величество лежит в постели, облокачиваясь на подушку. Весь в поту, желваки на щеках ритмично двигаются, едва пар из ушей не идет. Представляю, как у него все болит. Он в сознании, более того, выглядит неплохо – взгляд не затуманенный, цепкий, слегка рассерженней. Синий, словно иней. Все, как в песне.

И вот этот взгляд выхватывает меня в суматохе, и я ощущаю себя обожженной, будто окатили кипящим маслом. Но надолго внимание Реигана не задерживается. Император диктует послание командиру – тот спешно записывает, потом протягивает его величеству бумагу для подписи, и тот даже умудряется подписать своими перебитыми пальцами.

А в это время по комнате ходит слуга его величества и готовит все для бритья, будто это сейчас, вообще, имеет значение! Надо же, император привык бриться каждый день и никогда не изменяет этому правилу. Даже находясь одной ногой в могиле. Буквально.

Зараза, ну.

Мощный обнаженный торс перебинтован, но с пальцев руки «бинт» снят.

С меня сбегает злость, потому что накрывает изумление. И немного странного болезненного трепета – этот мужчина бесстрашен и очень силен. И, кажется, именно его звериная злость, его хищная и суровая натура – топка для его воли. Он будет жить всем назло. Даже мне.

Я жду, когда он закончит с указаниями. Реиган не торопится, но и не прогоняет меня. А я замираю у окна, складываю руки на груди и жду. Сама не знаю, чего. Может, ну его к черту? Еще нянькаться с ним. Нужно ли, вообще, пытаться с ним договориться? Он, видно же, все давно решил.

И все-равно жду.

Хотя бы для того, чтобы в лицо ему все высказать.

Командир уходит, и слуга принимается за бритье. Мне приходится дождаться, когда мой муж будет удовлетворен бритьем и свеж, словно бутон розы. И только когда закрывается дверь, и мы с Уилбергом остаемся наедине, я разворачиваюсь к нему. Не успеваю излить негодование, потому что он говорит первым:

– Кто ты такая?

Эта рубленная фраза припечатывает меня к месту. Она наполняет тревогой все вокруг, и мое будущее кажется еще более туманным, если не сказать ужасающим.

– Я? – мой голос предательски ломается. – Ваша жена.

На губах Реигана расцветая усмешка.

– Впервые это от тебя слышу, – произносит он. – Значит, ты моя жена?

Уточняет так, будто за этим кроется что-то чудовищное. И, тем не менее, я киваю.

– Хорошо, – улыбка не пропадает с его лица, а становится еще более зловещей. – Раз ты моя жена, будь добра, не подсылай ко мне своих фрейлин. Или думаешь, я заинтересуюсь леди Голлен, находясь в таком состоянии?

– Что? – фыркаю я. – Элизабет просто следила за вами. Я устала, и мне нужен был сон.

– Не рассчитывай на то, что мое внимание переключится на другую женщину, Анна. Больше никаких отговорок.

Представляю на секундочку, как задушу его подушкой.

– Кажется, ваша травма надолго лишит вас возможности демонстрировать свои постельные умения, – говорю я. – Вы потеряли много крови, сломали ногу, ребра и ключицу, у вас ушиб позвоночника и множественные ссадины, – напоминаю ему, – разумеется, это для вас сущие пустяки, но я все-таки рекомендовала бы вам покой хотя бы на два ближайших месяца.

– Откуда ты этого понабралась? – спрашивает он. – Ты за все время нашего брака не прочитала ни одной книги.

– Откуда вам знать, если вас никогда не было рядом?

Этот упрек заставляет мужа стиснуть зубы. Я опасаюсь, что он вспылит, но он вдруг приказывает:

– Подойди ко мне.

В этом случае нужно использовать волшебное слово «пожалуйста», но Реиган не умеет просить. Он с детства всем приказывает. А я испытываю злость, потому что он – не только муж, но и император, и я понимаю, что спорить с ним опасно.

Подхожу.

– Ближе, Анна. Сядь на постель.

Сажусь и смотрю на него во все глаза. А он разглядывает мое лицо. Его рука приподнимается, и я втягиваю носом воздух. Веки слегка вздрагивают, когда его израненные пальцы касаются моего лица, нежно прихватывают подбородок. Шершавые подушечки ведут по линии челюсти, а затем Реиган проводит ладонью по моей щеке.

Я ощущаю, как по спине прокатывается волна горячей дрожи. Супруг осторожно поворачивает мою голову туда-сюда, разглядывая, а затем касается волос, вытягивает прядь из прически, потирает ее в пальцах.