Лекарь Империи 7

— Нет, Игнат Семенович, — мягко, но твердо остановила его Кобрук. — Разговор только с Ильей Григорьевичем.

Глава 11

Кобрук ждала меня прямо у двери. Она нетерпеливо постукивала носком элегантной туфли по стертому линолеуму — похоже нервная привычка, которую она обычно тщательно контролировала. Сейчас контроль, очевидно, дал сбой.

Интересно.

Анна Витальевна Кобрук, «железная леди» муромской медицины, теряет контроль над языком тела. Постукивание ногой — признак нетерпения и скрытого беспокойства. Это что-то новое.

Значит, ситуация, в которую она меня ведет, для нее самой некомфортна и непредсказуема.

— Пойдемте, Илья Григорьевич, — она резко развернулась и быстро пошла по коридору, не дожидаясь ответа. — Магистр Журавлев ждет.

Я молча последовал за ней, засунув руки в карманы халата. Тело гудело от шестичасового напряжения. Мышцы спины казались каменными, в руках ощущался легкий тремор от усталости.

Но адреналин послеоперационного периода все еще циркулировал в крови, поддерживая мозг в состоянии повышенной боеготовности.

— Эй, двуногий, а что это железная леди так дергается? — Фырк устроился у меня на плече. — Смотри, как плечи ходят. Прямо как у кошки перед прыжком!

Он прав. Ее шаг был слишком быстрым, спина — неестественно прямой. Она шла на бой, а не на совещание.

Мы свернули в длинный, тихий коридор административного корпуса. Посреди этого коридора Кобрук вдруг резко остановилась и обернулась ко мне.

— Илья, — она посмотрела на меня в упор, — а ты… ты что совсем не нервничаешь?

Я пожал плечами.

— А из-за чего? — в моем голосе прозвучало искреннее недоумение. — Операция прошла успешно, пациент жив и стабилен. Паразиты извлечены. С медицинской точки зрения, результат идеальный. Чего еще можно желать?

— Но это же Журавлев! — она понизила голос до встревоженного шепота, оглянувшись по сторонам, словно боялась, что нас подслушивают даже картины на стенах. — Он все эти дни искал малейший повод, чтобы тебя уничтожить! Он копался в документах, он опрашивал персонал, он следил за каждым нашим шагом!

Она боится за меня. Или за себя?

Скорее, за нас обоих.

Она администратор, для нее процесс часто важнее результата. Видит в Журавлеве представителя высшей, карающей власти, который может уничтожить их всех одним росчерком пера.

А я… я мыслю в категориях решенной задачи.

— Анна Витальевна, — я слегка улыбнулся. — Успокойтесь. После того, что магистр Журавлев сегодня видел в операционной, максимум, что он может сделать — это молча пожать мне руку и поздравить с блестящей работой. Или, что более вероятно, тихо признать свое поражение и уехать обратно во Владимир. Других логичных вариантов у него просто нет.

Она покачала головой, не разделяя моего оптимизма.

— Ты не знаешь этих людей, Илья. Они никогда не признают поражений. Они просто меняют тактику.

Она права. Поражение для таких, как Журавлев, — это не стимул стать лучше, а повод для мести.

— Ну, посмотрим, какую новую тактику он для нас приготовил, — спокойно ответил я.

Мы снова двинулись вперед по тихому, гулкому коридору. Прошли мимо приемной, мимо кабинета заместителя по хозяйственной части, мимо бухгалтерии.

Она чересчур сильно нервничала, но пыталась это тщательно скрыть. Должна была уже привыкнуть к присутствию Журавлева за такое время, но нет. Видимо, не получалось.

— Скажи ей, что если что ты и ее защитишь! — с энтузиазмом пискнул Фырк. — Пусть железная леди знает, что за ее спиной стоит настоящий рыцарь в белом халате!

А это была неплохая идея. Сейчас она видела во мне источник проблем, из-за которого ей приходилось нервничать. Нужно было изменить ее восприятие. Она должна была увидеть во мне не проблему, а решение.

— Не переживайте, Анна Витальевна, — сказал я спокойно, но очень веско. — Если возникнут проблемы, я и вас защищу.

Она резко остановилась и развернулась. В ее глазах было искреннее удивление.

— Защитишь? Меня? От магистра Журавлева?

— От кого угодно, — я посмотрел ей прямо в глаза, и в моем взгляде не было ни тени хвастовства, только констатация факта. — Вы дали мне шанс, когда другие хотели меня списать. Вы поддержали меня, когда это было рискованно. Я не забываю такие вещи.

На ее строгом, обычно непроницаемом лице промелькнула целая гамма эмоций — шок, растроганность и даже что-то похожее на теплую, материнскую нежность.

— Спасибо, Илья, — она впервые назвала меня просто по имени, и ее голос дрогнул. — Это… это много для меня значит.

Момент длился всего секунду. Потом она снова взяла себя в руки, стала официальной, собранной.

— У вас есть догадки, зачем он тебя вызвал? — спросила она уже деловым тоном.

— Я думал, вы знаете. Вы же наш всевидящий главврач. Ну и это он по всей видимости вас направил сюда.

— К сожалению, нет, — она покачала головой. — Журавлев просто передал через мою секретаршу: «Срочно приведите ко мне Разумовского». И все. Даже не объяснил, в каком тоне мне это воспринимать — то ли как вызов на расстрел, то ли как приглашение на награждение.

— Значит, сейчас и узнаем, — заключил я.

Мы подошли к двери с временной табличкой, напечатанной на простом листе бумаги: «Временный офис инспекционной комиссии Гильдии Целителей». Кобрук решительно постучала.

— Войдите, — раздался изнутри глухой, недовольный голос Журавлева.

Кабинет, выделенный Журавлеву, был обставлен по-спартански — казенный стол, три жестких кресла, шкаф, забитый папками с документами. Он явно не собирался здесь обживаться.

Сам магистр сидел за столом, тяжело подперев голову правой рукой. И вид у него был… странный.

Синдром острого стресса.

Нарушение сна, астения, апатичное состояние. Внешний вид — неряшливый, что для него абсолютно нехарактерно. Не усталость. Состояние человека, который пережил полное крушение всех своих планов и, весьма вероятно, получил за это мощнейший удар от своего собственного начальства.